|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 17
Я пробыл на кампусе до трех часов дня, когда закончилась моя последняя пара. Между занятиями, я гулял между корпусами, сидел на скамейках, съел бургер с пепси в студенческом союзе, почитал немного в библиотеке. Все время высматривал Айлин, но нигде ее не находил.
После последней пары, я подумывал было направиться к ее общежитию. Но оно находилось не по пути, к тому же ее там могло и не быть. Кроме того, я так и не смог сообразить, что ей сказать, а от усталости голова совершенно не соображала.
Поэтому я пошел к себе домой и лег спать.
Когда я проснулся, в комнате было темно. Я не понял, что происходит. Часы показывали пятнадцать минут девятого. Это помогло мне разобраться в обстановке — в этот час утра уже бы светило солнце. Значит, сейчас девятый час вечера. Довольно скоро, я все-таки вспомнил, что забрался в постель подремать днем. Потом вспомнил про остальное.
Надо было что-то делать по поводу Айлин.
Одевшись, я пошел на кухню и разогрел в микроволновке остатки вчерашней пиццы.
Пока она нагревалась, я проверил автоответчик. Никаких новых сообщений. Меня это особо не удивило. Айлин не хотела создавать впечатление, будто навязывает мне себя — так что, скорее всего, намеревалась предоставить мне право следующего шага.
Поглощая пиццу, я почитал немного "Прелюдию" Вордсворта (1), но не мог особенно сконцентрироваться. Возможно, мне бы сопутствовал больший успех, если бы "Прелюдия" оказалась захватывающим триллером в стихах, но она таковой не была. В лучшем случае, она была тихой, милой и ностальгической. В худшем — просто скучной.
Мои мысли пребывали в основном где-то в другом месте, пока глаза скользили по строкам. Однако, когда я уже собирался сдаться, мое внимание привлекла такая строфа:
Когда ветров морозное дыханье
Последним крокусам на горных склонах
Сжигало венчики, я находил
Себе отраду в том, чтоб до утра
Бродить средь скал и тех лощин укромных,
Где всюду водятся вальдшнепы. Там,
С силком через плечо, охотник жадный,
Я обегал свои угодья, вечно
Не находя покоя, и один
Под звездами, казалось, был помехой
Покою, что царил средь них; порой,
Почти рассудок потеряв и жаждой
Добычи обуян, чужой улов
Себе присваивал и после слышал
Среди холмов безлюдных странный шорох,
Дыханье близкое, шаги, почти
Неуловимые, средь сонных трав. (2)
Еще пару дней назад, я бы и внимания не обратил на эти строки. Сейчас, однако, они казались словно написанными про меня — ночного странника, чья жажда добычи одолевала доводы рассудка. Моим "уловом" можно назвать таинственную девушку, которую я смог второй раз найти, вопреки всему. А последние четыре строки намекали на угрозу от кого-то, неуловимо следующего за мной. Кого-то вроде Рэнди, может быть.
Я перечитывал строфу снова и снова, чувствуя в ней какую-то глубокую тайну и волшебство, пораженный причудливым стечением обстоятельств, которое заставило меня открыть именно эту книгу именно на этой странице именно в этот вечер.
Отметив строфу желтым маркером, я продолжил читать. Вордсворт смог полностью завладеть моим вниманием где-то еще на десять секунд. Пока не сорвался в рапсодию о птичьих гнездах. И я снова начал думать о том, как мне связаться с Айлин.
Позвонить ей по телефону? Весьма вероятно, что ее нет в комнате. Она обычно засиживалась допоздна в библиотеке или студенческом союзе. И даже если я смогу до нее дозвониться, вряд ли стоит это делать — а то еще подумает, что я пытаюсь избегать личной встречи. Лучше пойти и встретиться с ней лицом к лицу.
Я положил Вордсворта и Фицджеральда ("Великий Гэтсби" к семинару по Американской Литературе ХХ века) в свою сумку, закинул ремень на плечо и вышел из квартиры.
Внизу, дверь Фишеров была открыта. У них был включен телевизор. Глядя прямо вперед, я быстро прошел мимо, словно куда-то очень спешил, и сумел проскочить их дверь без задержек.
Но Фишеры были мелкой помехой. Настоящей угрозой являлся Рэнди, и он мог оказаться где угодно за порогом.
Возможно, катается по улицам, высматривая меня или Айлин.
Или припарковался где-нибудь и наблюдает в засаде.
Или ходит пешком.
Я постоянно выискивал его вокруг, пока шел до кампуса.
Хотя в кармане моих джинсов лежал швейцарский нож, это не сильно успокаивало. Как и шариковые ручки, что так сильно выручили вчера. Моя ночная атака принесла успех лишь потому, что я застал его врасплох. В следующий раз, он не даст мне такого шанса.
Лучше надейся, что никакого следующего раза не будет!
"Может, он даже не станет особо стараться найти нас" — сказал я себе.
Черта с два! Еще как станет!
Может, он не будет нас искать так далеко на юге. Может, он не покидает своего района, и мы в безопасности, если не забредем на его территорию.
Может быть. Но я в этом сильно сомневался.
Время от времени, мимо проезжал какой-нибудь пикап, наполняя мое сердце ужасом. Каждый раз, я готовился бежать, но пикап просто проезжал мимо. Периодически попадались навстречу мужчины, примерно соответствующие телосложению Рэнди. Один даже хромал. Но ни один не оказался им.
"А что если отныне вот такой и будет моя жизнь?" — подумал я. В вечном страхе перед этим подонком. Всегда, везде, постоянно ожидая, что он может выпрыгнуть откуда-нибудь, и схватить меня... и устроить мне полную программу.
Или может, он схватит Айлин вместо меня. Затащит ее в свою машину и отвезет куда-нибудь в безлюдное место.
Где птички не поют.
А что если он уже схватил ее?
У меня засосало под ложечкой.
Я должен был предупредить ее! О чем я вообще думал? Почему я не позвонил ей сразу, как только вернулся в квартиру утром?
Мне это даже не пришло в голову.
"Да с ней наверняка все в порядке!" — сказал я себе.
Если нет, то я во всем виноват.
К моменту, когда я достиг кампуса, меня лихорадило.
Первая остановка — студенческий союз. Также известный как "Логово Тигров". Спортивные команды Уилмингтонского Университета (и студенты в целом) раньше были известны как "Индейцы". Но потом настала эра политической корректности. "Индейцы" стали считаться оскорблением против коренных народов Америки, так что пришлось придумать новое название. Мы стали "Тиграми". А наш студенческий союз, ранее "Пещера Индейцев" превратился в "Логово Тигров".
Там было полно народу. Студенты сидели почти за каждым столом: кто-то по одиночке, но большинство компаниями. Они болтали, смеялись, что-то ели, пили кофе или газировку, некоторые даже пытались учиться — на их столах лежали книги. Буфет был уже закрыт на ночь, поэтому несколько студентов с увлечением кидали монетки в торговые автоматы, выуживая из них чипсы и шоколадки.
Я знал многих из присутствовавших, поэтому улыбался и кивал тем, кто замечал меня, иногда даже обменивался парой слов.
— Здорово, Эд, что нового?
— Да особо ничего. У тебя как?
— Да все норм. Подходи, посиди с нами.
— Не могу, надо бежать. В другой раз, спасибо.
Ну и в таком духе.
В Логове было и несколько "сестер" Айлин по женскому общежитию. Кто-то из них наверняка мог знать, где ее найти. Но я не стал к ним приближаться. Во-первых, неизбежно всплывет тема Холли. Во-вторых, им не нужно знать, что я проявляю к Айлин какой бы то ни было интерес.
Я покинул первый зал "Логова Тигров" и переместился в зону отдыха. Там тоже было довольно много студентов на мягких креслах и диванах. Многие сидели одни и читали. Несколько парочек занимали диваны, тихо разговаривая и держась за руки.
Мы с Холли сидели на этих диванах так много раз в прошлом году... иногда пытались учиться, но ни разу особенно долго — вскоре уже держались за руки и болтали, глядели друг другу в глаза, зачастую смеялись над какими-то пустяками, шутливо хлопая друг друга по спине или по бедру. Мы, наверное, успели посидеть на каждом из этих диванчиков минимум по разу.
Кофе мы пили только черный. Часто ели сладкие лакричные палочки. Обычно они были засохшими. Холли научила меня, как снова сделать их мягкими и пористыми, если обмакнуть в кофе. Иногда мы по очереди откусывали от одной палочки, и я с волнительным предвкушением ожидал конфеты, конец которой только что побывал во рту Холли.
От этих воспоминаний я ощутил внутри одновременно пустоту, и голод, и тошноту.
От воспоминаний и утраты.
Здесь было много влюбленных парочек, но не было Айлин. Я развернулся и пошел прочь. Когда вышел на улицу, сразу стало легче.
Я направился в библиотеку. С Холли мы там практически никогда особо не бывали вместе, так что она казалась сравнительно безопасной территорией. По мере того, как я удалялся от студенческого союза и приближался к библиотеке, острота моей душевной боли постепенно уменьшалась... и сменялась тревогой за Айлин.
С тревогой мне было легче совладать. Но она усилилась, когда я начал обыскивать библиотеку.
Что если ее здесь нет?
Тогда пойду посмотреть, нет ли ее в общежитии.
Что если и там ее нет?
Ну, вот тогда пора будет по-настоящему встревожиться, заключил я.
Но даже если ее не окажется ни в библиотеке, ни в ее комнате, это отнюдь не значит, что Рэнди ее схватил. Есть много других мест, где она может быть.
Каких, например?
Я нашел ее на втором этаже читального зала, в дальнем углу. Уединившись в отдельной кабинке, она читала "Преступление и наказание".
"Слава тебе, Господи!" — подумал я.
Я был несказанно рад найти ее целой и невредимой.
И я поразился, насколько она была прекрасна, сидя там в свете читальной лампы. Ее густые волосы, обычно казавшиеся коричневыми, блестели на свету, открывая неведомые ранее золотистые и рыжеватые пряди. Ее лицо казалось каким-то невыразимо теплым и нежным. Она хмурилась, словно глубоко погрузившись в чтение. На ней была та самая фланелевая рубашка в яркую клетку, что она носила в ту ночь, когда мы занимались любовью у меня дома.
— Привет, — сказал я очень тихо.
Она подняла голову, увидела меня и улыбнулась.
— И тебе привет, — сказала она.
Чтобы не нависать над ней, я присел на корточки.
— Я тебя искал, — сказал я.
— Правда?
— Ага. Хочешь, сходим куда-нибудь?
— Конечно. Но можешь подождать немного? Мне тут очень надо дочитать кое-что.
— Да мне тоже.
— Давай через час?
— Отлично. Тут есть свободные места.
— Хорошо. Через час встречаемся.
Я нашел пустую кабинку в паре мест от Айлин, у той же стены. За всем, что происходило в моей жизни в последние дни, я так и не начал "Гэтсби". Потому достал его из сумки, и приступил к чтению.
Продрался только где-то до середины первой страницы.
Что это за хрень?
Я знал, что это должна быть великая книга. "Дальше наверняка станет лучше" — сказал я себе. И попытался почитать еще немного, но не смог.
Как-нибудь в другой раз.
Для некоторых книг надо находиться в определенном настроении духа.
Я положил "Гэтсби" обратно в сумку и извлек свой томик Вордстворта. Но читать это я тоже был не способен, как быстро понял.
— Хрен с ним, — пробормотал я.
Затем я еще раз засунул руку в сумку и вытащил довольно потрепанную старую книжку в мягком переплете. "Золотой храм" Уильяма Голдмана (3). Всегда носил ее в сумке, чисто на всякий случай. Эта книга была для меня будто старый друг, которому можно доверять.
Я открыл "Золотой храм" на закладке, отмечавшей то место, где я остановился при последнем перечитывании, и сразу погрузился в текст.
Чьи-ты пальцы мягко сжали мое плечо. Я повернулся. Женские пальцы. Повернув голову еще дальше, я увидел Айлин, стоящую надо мной. Ее левая рука все еще была на моем плече. Правая — прижимала к груди стопку книг и тетрадей.
— Раньше освободилась? — спросил я.
— Час и пятнадцать минут прошло.
— Да ладно!
— Что читаешь?
Я поднял книгу, показав ей обложку.
Она кивнула и улыбнулась:
— Интересно, и по какому же это предмету?
— Ни по какому. Просто нравится.
— А с обязательным чтением все уже наверстал?
— Не издевайся.
— Ну ладно. В общем, если у тебя хватит сил оторваться от своей книжки, то я готова идти.
— Пошли.
Я убрал книгу, поднялся со стула и повесил сумку на плечо. Я пошел впереди Айлин по узкому проходу к лестнице, затем открыл перед ней дверь.
Протиснувшись мимо, она легонько хлопнула меня по попе и прошептала на ухо:
— Ну так где у жизни рукоятка, Зок? (4)
— Так ты читала!
— А кто не читал?
— Ее даже не печатают уже давно.
— Знаю. У него, похоже, ничего сейчас не печатают, кроме "Принцессы-невесты". (5)
Я последовал за Айлин вниз по лестнице. Глядя, как ее длинные волосы взлетают и струятся в воздухе, я думал о том, что Холли никогда не читала "Золотой храм", и молча задавался вопросом, что же со мной не так, если я не влюблен в Айлин.
(1) — "Прелюдия или Становление сознания поэта" — поэма английского поэта Уильяма Вордсворта.
(2) — перевод Татьяны Стамовой, 2017
(3) — Уильям Голдман — американский писатель и сценарист. "Золотой храм" — его дебютный роман 1957 года.
(4) — Цитата и повторяющаяся ключевая фраза из романа "Золотой храм" Уильяма Голдмана.
(5) — "Принцесса-невеста" — роман Уильяма Голдмана 1973 года, экранизированный в 1987 году.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
