Эспер

— Ложись!

Тяжелая рука дёрнула меня за шиворот, заставив рухнуть лицом в подмёрзшую после утреннего заморозка грязь. Надо мной пронеслась волна синего пламени, оплавив свежий вал земли перед траншеей.

— Твою мать! Ты, придурок хренов! Куда ты, салабон, хлебало своё раззявил?! — сержант, здоровенный мужик в чёрном бушлате, стащивший меня в окоп, вздёрнул меня вверх, держа за шиворот, как нашкодившего кутёнка. — Жить надоело?!

Позади раздались частые хлопки и шипение от выпущенных ПЗРК, бойцы противовоздушной обороны знали своё дело.

— Простите, я просто... — я болтался в могучей длани разъярённого сержанта, подобно кулю с дерьмом, не находя слов для оправдания.

— Простите?! Опять хлюпиков гражданских прислали? Какой, нахрен, простите? Не простите, а виноват, товарищ сержант! Когда до вас, долбодятлов, дойдёт?!

Сержант пару раз встряхнул моё совсем не упитанное тело, отчего подбородок пару раз с клацаньем соприкоснулся с грудной клеткой, и я едва не прикусил язык. Силища в сержанте была неимоверная. Очки закономерно слетели, упав в грязь на дне окопа. Только бы не раздавил, у меня осталась последняя пара, а новые на переднем крае взять негде, только запрос интенданту делать, а это долго. Да и подобрать нормальные очки с моими-то диоптриями непросто, даже на гражданке с этим были проблемы.

— В-виноват... Я просто хотел увидеть...

— Кого? Драконов, что ли? — уже спокойнее ответил сержант, разжав, наконец, руку. — Насмотришься ещё, чучело.

Позади раздался далёкий удаляющийся вой.

— О, зацепили одного всё-таки. А то взяли моду тройками летать, твари, чтоб их маму на кукан через коромысло...

Я рухнул коленями на проложенные по дну траншей доски, слепо вод руками вокруг. Да где же они...

— Держи, — сержант протянул мне очки, которые я тут же водрузил на нос. Из-за налипшёй грязи видно было плохо, и я снова их снял, чтобы протереть линзы платком, достав его из кармана шинели. — Лучше резинкой дужки свяжи, а то слетят во время боя, что тогда делать будешь, студент?

— Спасибо.

— Не за что. Ты откуда здесь взялся? Почему один на переднем крае, да ещё и... Да, где твоё оружие, сосунок? — вновь построжел сержант, нависнув надо мной своей огромной тушей. — Из какого ты подразделения, кто твой командир?

Я, как мог, вытянулся по стойке смирно, но судя по презрительному взгляду сержанта, вышло это у меня из рук вон плохо. — Отдел семнадцать. Мой непосредственный начальник полковник Сидорцев.

— Подожди-ка... — нахмурился сержант, положив на сгиб локтя ствол своего тяжёлого пулемёта, который при габаритах сержанта казался не таким уж и большим. — Полковник Сидорцев? Спецотдел? Так ты что, из этих? Как их... Эксперов?

— Эсперов, — поправил я сержанта.

— Один хрен. Ладно, свободен, студент. Нечего тебе на передовой делать, — здоровенная лапа сержанта развернула меня, придав ускорение хлопком по спине, от которого я вновь едва не сунулся носом в грязь. — Не дай бог снова полезут, ты только под ногами мешаться будешь.

Я шёл в расположение своего отделения, хлюпая сапогами по размокшей глине, всё же изредка оборачиваясь и глядя в небо. Драконов вблизи мне так как следует рассмотреть и не удалось. Только мелькнувшие из-под низко нависших серых туч тени, да пронёсшийся над головой вал синего пламени, едва не отправивший меня на тот свет. Врага надо знать в лицо. Так всегда говорил мой инструктор по боевой подготовке. Потому что, если ты его не знаешь, то пропустишь удар, которого не ждёшь. А это смерть. Да, мне показывали съёмки с поля боя, и трупы чудовищ, даже водили в лабораторию, где я, прильнув к бронированному стеклу, наблюдал, как учёные вскрывают убитых монстров, пытаясь понять их сущность. Но одно дело чёрно-белое видео, причём плохого качества, снятое на древние плёночные кинокамеры, и совсем другое, когда видишь всё собственными глазами. Цифровые камеры отказывались работать даже вблизи Проходов, что уж говорить о том, чтобы снять что-то внутри. Любая сложная техника выходила из строя за считанные секунды, даже сверху, из космоса, сделанные со спутников снимки показывали лишь серую рябь.

Я остановился, подышав на озябшие ладони. Надо бы побыстрее возвращаться в отделение, я специально встал ещё затемно, за час до подъёма, чтобы тайком пробраться на передний край и хоть одним глазком посмотреть на летающих бронированных ящеров, о которых всегда думал, что это древние сказки. Впрочем, до возникновения Проходов все в мире думали так же. Просто в один момент на Земле возникли Проходы. Всегда идеальные круги диаметром в пять километров. Всего их было сто сорок девять. Они появились в один момент, в разных странах и на разных континентах. Никакого чёткого порядка не было, в России, к примеру, было только два Прохода. Но у всех Проходов, или Граней, как называли их учёные, была одна схожая деталь. Все они возникли возле населённых пунктов. Как маленьких селений, так и многомиллионных мегаполисов. Это случилось 23 декабря 2022 года. Все в мире знают, что случилось потом. Неизвестная науке волна излучения, как рябь от упавшего в стоячую воду камня, распространилась от Проходов на двадцать километров, накрыв всё, чему не повезло оказаться на её пути. То есть, всему живому. И схлынула обратно, оставив после себя лишь трупы. Вернее, даже не трупы, а красную пыль, в которую эти трупы обратились.

Небольшому сибирскому селу, в котором я родился, не повезло. Оно оказалось как раз на пути Волны. Мне тогда было всего три года. Я не знаю, почему я выжил, и почему стал таким, каким стал. А учёные и военные, если и знали правду, то мне не говорили, и на детские вопросы не отвечали. Впрочем, я очень быстро отучился их задавать. Меня, как единственного выжившего после Волны, взяли под крыло военные, и я по сути стал их подопытной морской свинкой. Бесконечные анализы, пробы, исследования... Я рос практически в лаборатории, совмещённой с военной базой и полигоном. Друзей у меня не было. Да и откуда бы им взяться? На засекреченной военной базе детей не бывает. Впрочем, один раз я мельком видел неприметный микроавтобус, подъехавший к воротам базы, из которого выводили каких-то детей в одинаковой, полувоенного образца одежде, но нигде после никого из них не встретил, а на мой вопрос куратору тот ответил дежурной фразой о государственной тайне, и чтобы я не отвлекался от занятий.

Да, занятия... Меня учили всему. Выживанию в различных климатических зонах, ориентированию на местности, рукопашному бою, владению огнестрельным и холодным оружием... Часто я просто падал без сил от непосильных нагрузок, но приходила молчаливая медсестра, всегда одна и та же, делала мне какой-то укол, и тренировки продолжались. Внешний мир я видел всего несколько раз, да и то, только когда меня сбрасывали с вертолёта в какой-нибудь глуши во время тренинга на выживание. Тайга, пустыня, джунгли, заснеженная тундра... Нужно было или выжить какое-то количество дней на подножном корму, или за определённое время дойти из точки "а" в точку "б". И за всё это время я не встретил ни одного живого человека.

Это то, что касалось физического тела, которое, несмотря на все тренировки, оставалось достаточно тщедушным. Инструкторы сделали акцент на моей выносливости и гибкости, я мог пробежать двадцать километров в полной экипировке, и сразу после этого выстоять в тридцати рукопашных поединках по две минуты. Только выстоять, не победить. Мышцы после таких нагрузок, даже несмотря на то, что ел я по пять раз в день, расти отказывались категорически, на теле у меня были одни переплетённые жилы без грамма жира. Конечно, в чистой мышечной мощи тот же сержант, поднявший меня одной рукой за шиворот, как котёнка, превосходил меня на порядок. Но вот в рукопашной схватке ещё неизвестно, чья бы взяла. Я гораздо быстрее и выносливее, а мой инструктор по рукопашному бою — китаец Ли, обучил меня тому, что называют Дим-мак. Древнее китайское боевое искусство, в котором не нужна огромная сила или масса. А вот скорость и точность нужна. Как и знание уязвимых точек на теле противника, которых на самом деле множество.

Про теоретические занятия мои учителя тоже не забывали. Математика, физика, химия. Особенно её прикладной момент. Я мог добыть огонь десятком способов, и соорудить взрывное устройство из пачки муки, щепотки двууглекислого натрия и пальчиковой батарейки. А вот на гуманитарных науках мои наставники решили акцент не делать. Кроме одной дисциплины — иностранные языки. Сейчас я свободно говорил на десяти языках, мог читать на латыни и разбирать древнешумерскую клинопись. Долгое время я не мог понять, зачем всё это, мои инструкторы по тактике, наукам, или физической подготовке всякий раз уклонялись от ответов на мои вопросы. Пока однажды я не подслушал разговор двух охранников, зашедших в туалет. Я сидел в кабинке, и слышал каждое слово. Они обсуждали Грани, ядерный заряд, сброшенный правительством одной из стран, и то, что после этого началось во всём мире, где были Проходы. Обсуждали в том числе и меня. Я долгое время осмысливал полученную из подслушанного разговора информацию, после чего прижал своего куратора к стенке. И только после этого мне стали дозировано давать информацию. Разумеется, не всю, военные и учёные засекреченной правительственной структуры вряд ли сообщили бы мне всё, что знали, это я понимал. Но мои перспективы обозначили чётко. Меня готовили как разведчика-диверсанта. Там, внутри. В Грани иного мира. Я оказался одним из немногих, кто мог это сделать и остаться в живых. Да, были и другие выжившие кроме меня. Волны, прокатившиеся по разным странам, и погубившие всё живое на своём пути, как в насмешку дали единицам выживших странные умения и способности. Поэтому нас и назвали эсперами.