Виталий Зыков Малк

Виталий Зыков

МАЛК

Когда у тебя нет цели

Каждый человек — не важно, мужчина то или женщина — обязан иметь в своей жизни цель. Некий ориентир, путеводную звезду, к которой он будет идти на протяжении всего своего существования и, возможно, никогда не достигнет... Достойная цель возвышает и привносит в жизнь смысл, ее отсутствие или низменный характер — низвергает в пучину отчаяния и беспричинной тоски. И лишь когда выбор за человека делает сама судьба, нет смысла говорить или даже думать о его достоинствах и недостатках. Все что остается, это стиснуть зубы и идти вперед...

Из дневника Радомира Разрушителя, Патриарха Дома Черингар

ГЛАВА ПЕРВАЯ,

в которой все только начинается

Чего Малк больше всего не любил, так это долгих слезливых прощаний, чередующихся с набившими оскомину наставлениями и туманными угрозами. Особенно когда впереди тебя ждет долгая неизведанная дорога: душа уже там, за пыльным поворотом, а ты вынужден стоять на перроне и убеждать провожающих в своей способности выжить без их строгого надзора и присмотра! Нехорошо это как-то, неправильно. Хотя Малк в вопросах взаимоотношений с родственниками был тем еще специалистом. Мать его даже в интернат никогда не провожала, отчим всегда пропадал на работе, а сестры... сестры сами находились в том возрасте, когда уже Малк то и дело срывался на нравоучительный тон и злоупотреблял наставлениями.

Так что уж кому-кому, а ему судить о том, что хорошо и что плохо в чужих семьях, точно не стоило.

Малк поправил врезавшуюся в плечо лямку мешка, отодвинул оказавшийся на самом краю перрона деревянный чемодан и приготовился дальше ждать, когда многочисленные представители семейства Хелавии закончат наставлять отправляющуюся в культурную столицу Борея дочь. Мать, младший брат, два племянника, две незамужние тетки со стороны отца — и все галдят, трогают за одежду, что-то поправляют и норовят сунуть в карман. А еще то и дело косятся в сторону Малка, кривясь, словно при виде демонического слизня. Хорошо хоть отца Хелавии сегодня не было — мелкий дворянин, до прошлого года ничуть не считавший зазорным общаться с простыми смертными, после попадания в фавор у нового наместника сильно пересмотрел свое отношение к окружающим и особенно к ухажеру дочери. Любая встреча с ним заканчивалась скандалом, и Малк старался пересекаться с уважаемым Лизаром Гулором как можно реже...

Пока он предавался размышлениям, дверь бронированного вагона неожиданно лязгнула и седовласый бородатый проводник, с натугой выдвинув лесенку, объявил о начале посадки. Малк, благо находился ко входу в вагон ближе всех, тотчас поспешил сунуть ему в руки карточку паспорта и пестрый от разноцветных печатей билет. Сейчас все, чего ему хотелось, это как можно быстрее убраться от взглядов родни Хелавии. И появление проводника стало настоящим спасением.

Бородач внимательно изучил документ, провел засветившейся ладонью над билетом — в воздухе моментально вспыхнуло изображение герба Колхаунской железной дороги, — вернул бумаги и, буркнув номер купе и места Малка, повернулся к следующему пассажиру. Только-только преодолевший порог совершеннолетия пацан его больше не интересовал.

Малк именно этого и ждал. Кивнув оглянувшейся на него Хелавии, он подхватил чемодан и взбежал по лестнице в тамбур. Развернулся в узком проходе, стараясь ничего не зацепить рюкзаком, и направился вглубь вагона. Пусть это и было его первое путешествие на поезде, куда идти и как себя вести, он знал. Хотя, чего скрывать, где-то глубоко внутри все равно опасался где-нибудь напортачить и опозориться.

Глупо, кто спорит, но Малк ничего с собой поделать не мог.

Наконец он оказался перед нужным купе и вошел внутрь. В закутке с двумя парами полок и крохотным столиком царил полумрак — хотя бронезаслонки и были подняты, толстое стекло окна плохо пропускало свет. И он не сразу сориентировался, какая из верхних полок его...

— Не загромождай проход, деревня! — внезапно раздался за спиной жизнерадостный голос, и Малка чувствительно ткнули пальцами в бок.

— А сам-то! — привычно огрызнулся он и, развернувшись, легонько стукнул говорившего кулаком в живот. — Уж не ждал тебя, Толфан! Думал, так и останешься дома...

— Сожри твой язык Йоррох, Малк! Чего я там забыл?! Менять интернатские казарменные порядки на диктат отца дураков нет! — возопил толстяк, сделав большие глаза, затем осекся, опасливо огляделся по сторонам и ввалился в купе, пузом оттеснив приятеля еще дальше от входа. — Чем больше расстояние между мной и Локией, тем лучше, — зашептал он, напоследок добавив: — А если вдруг что, то вернуться всегда успею.

Малк понимающе хмыкнул и, закинув вещи на свою полку, торопливо залез следом. За годы их дружбы он изучил характер толстяка вдоль и поперек, так что его было не обмануть этой напускной бравадой. Толфана в Андалор вели амбиции, причем амбиции, подкрепленные деньгами не самого мелкого колхаунского магната. И ради их претворения в жизнь толстяк готов пойти на многое...

— А вот и я, мальчики! — Хелавия не вошла, а ворвалась в купе.

Чмокнула в щеку как обычно смутившегося Толфана, гораздо более чувственно поцеловала в губы свесившегося сверху Малка, после чего вернулась в коридор, а вместо нее через порог переступил вокзальный носильщик со здоровенным дорожным сундуком и принялся убирать его в багажный отсек. Минута, и в купе осталась лишь троица друзей.

— Уф! Свобода! — воскликнула Хелавия и, звонко рассмеявшись, села за столик. Прямо напротив засмотревшегося в окно Толфана.

— Вот поедем, тогда и будем о свободе кричать. А сейчас еще слишком рано... — проворчал отчего-то помрачневший Толфан, но Хелавия, наконец-то вырвавшаяся из-под опеки родни, от его слов лишь отмахнулась.

Она была в таком настроении, когда никто и ничто не могло его испортить.

Малк тем временем ловко спустился со своего места и уселся рядом с девушкой. Хелавия встретила его появление улыбкой.

По коридору пробежал проводник, поочередно заглядывая в каждое купе и предупреждая насчет скорого отправления и необходимости провожающим покинуть вагон. Затем последовали несколько минут бестолковой суеты и ругани, пока наконец не лязгнули двери и после ощутимого толчка поезд не тронулся с места.

— А вот теперь в самый раз! — громким голосом Толфан нарушил повисшее в купе молчание и выставил на стол бутылку сухого красного вина. Еще мгновение, и рядом как по волшебству появились три стеклянных бокала, почти до краев наполненные рубиновым напитком. — И это надо отметить!

Возражений ни у кого не нашлось. Малк же сам не понял, как первым поднял бокал и предложил тост:

— За исполнение нашей общей мечты!

И в ответ ожидаемо услышал:

— За мечту!

Троица таких разных, но за годы учебы в колхаунском республиканском интернате ставших такими близкими друзей ехала покорять культурную столицу Борея. И первой ступенькой на пути к успеху — во всяком случае что Малк, что Хелавия с Толфаном в это искренне верили — для них была учеба в Школе Трех Святых. Школе, о поступлении в которую могли только мечтать сотни, если не тысячи мальчишек и девчонок по всему Колхауну. И от одной мысли о том, что всего через несколько дней его ждут отборочные испытания для внешних учеников, сердце Малка начинало усиленно биться.

Они ехали поступать в трехзвездную Школу! Туда, где преподавали Магистры, где учили высокоранговым Тайным Искусствам и мощным заклинаниям, где получали знания члены известных Семейств и где закладывался фундамент будущего развития каждого из студентов. Магия и личные связи, персональное могущество и карьерный рост — вот что давала прославленная Школа своим ученикам. И это было то, чего так не хватало троице провинциалов.

Нет, разумеется, были учебные заведения и более авторитетные. Академия Четырех Стихий, Школа Железа и Крови, Колледж Белых Перчаток — все они относились к высшей лиге. В них не считали зазорным обучаться члены могучих Домов, в их стенах вели исследования Старшие Магистры и Архимаги, а лучшие выпускники получали доступ почти к любым знаниям. Вот только учеба в них стоила таких денег, каких не было у Малка, Хелавии и Толфана, вместе взятых! И это если забыть о необходимости обладать талантом к магии и особой родословной.

С последним особенно плохо было у Малка. Со слов матери — когда она находила в себе силы пообщаться с нелюбимым отпрыском, то обожала вспоминать прошлую богатую жизнь, — родился он в древнем Доме, чьи дети славились сильной кровью и склонностью к волшбе. И потому мужчины Дома не боялись жениться не то что на простых дворянках, а даже на обычных смертных. Что и произошло с матерью Малка. Наследник Дома влюбился в обычную горожанку, женился, зачал ребенка, а тот... тот пришел в мир "пустышкой". Бесталанным, лишенным пусть даже самых крохотных признаков Наследия основателя Дома, ублюдком.

Такое порой случается даже в самых прославленных династиях магов. Вот только если для обычных дворян такое событие станет лишь поводом для огорчений, то высшей аристократией оно воспринимается как нечто выходящее за рамки допустимого. Смертная красавица, в свое время пленившая сердце молодого Магистра, и опомниться не успела, как над сыном провели обряд отречения, а затем ее вместе с ребенком и бумагами о разводе выставили за порог родового манора.

Сказка закончилась, и началась реальная жизнь...

На самом деле клеймо "пустышки" Малку не особо-то и мешало. По большому счету кроме родственников, ближайших друзей и единственного человека, которого он мог назвать наставником, об этом никто не знал. Но при поступлении в Школу магии, где один из этапов испытания заключается в пробуждении колдовского Дара, такое не скрыть. А значит, и цели стоит перед собой ставить посильные, не замахиваясь слишком высоко...

Конечно, многие проблемы могли решить деньги, но выделенных отчимом сорока золотых драхм и в Школе Трех Святых-то едва хватало на первый год обучения. Куда уж тут мечтать о заведениях рангом выше!

Хотя что Малк — Хелавия с Толфаном и те решили Тремя Святыми ограничиться. А ведь у их родителей и деньги имелись, и связи, да и сами они талантом не были обижены. Малк видел результаты прохождения друзьями Сферы Ка. Толфану прочили после обряда инициации Дар средней силы, а вот в Хелавии подозревали будущего гения. И если машина не ошиблась, то это была серьезная заявка на попадание во внутренние ученики Школы.

В этой компании будущих магов родившийся "пустышкой" Малк смотрелся белой вороной. И лишь выдающиеся результаты по обычным "гражданским" предметам позволяли ему надеяться на успешное поступление. В конце концов, магия это не только чары и ритуалы, это еще и серьезные исследования. И бесталанный Малк мог в этом плане дать любому гению от колдовства сотню очков форы.

Так что были у него шансы стать адептом Школы Трех Святых, были! И упускать их он не собирался.

— Чего все пригорюнились-то?! — Голос Толфана внезапно прервал раздумья Малка. И стало понятно, что вот уже несколько минут в купе царила тишина, прерываемая лишь ритмичным перестуком колес. — Эх, такой тост испортили...

— Да ничего не испортили, толстяк. Просто... странное какое-то ощущение на душе, — ответила вдруг посерьезневшая Хелавия. — Словно прямо сейчас переступаем через какую-то грань, за которой все будет не так. По-другому. Изменится все: город, люди, мы сами. И назад уже ничего не вернуть...

Девушка нахмурилась и тут же стала выглядеть много старше. Уже знакомый с подобным состоянием подруги Малк тотчас приобнял ее, поцеловал в шею. И мрачноватое настроение у Хелавии моментально прошло. Она вздохнула и с нежностью улыбнулась парню.

— Хотя, наверное, я просто не хочу становиться взрослой... — продолжила она.

Чем возмутила Толфана до глубины души.

— Святые заступники, взрослой! Хел, ты еще про старость вспомни! — возопил он. — Мы молоды, умны... не знаю, как вы, а я еще и красив!.. Да перед нами весь мир лежит!!! И уж о чем я точно не хочу сожалеть, так это о нашем интернатовском детстве. Правильно, Малк?!

Малк ухмыльнулся:

— Не знаю, вы с Хелавией только три последних года там проучились. А разговоров, как будто десять лет...

— Зато ты восемь! — воскликнул толстяк. — И я до сих пор не понимаю, как выдержал этот кошмар.

Но продолжать предложенную тему Малк не стал. Что бы там Толфан ни говорил, но для него интернат был домом. Пусть плохим, но домом. Мать, разочарованная сыном-"пустышкой", лишившим ее достатка и статуса в обществе, отправила Малка в школу-интернат, едва он научился быть самостоятельным. И после не сделала ни одной попытки забрать его оттуда, позволяя возвращаться домой лишь на каникулы.

У друзей же ситуация была совершенно иная. Для них новое место учебы оказалось чем-то вроде временного убежища. Отец Хелавии — Лизар Гулор — прятал в интернате дочь от заявившихся в Колхаун старых врагов, отец же Толфана — Боливар Сугрон — оставил там сына на время своего торгового вояжа по дальним странам. И когда жизненные неурядицы закончились, дети вернулись домой...

— Она так и не смирилась? — вдруг сочувственно спросила Хелавия, намекая на мать Малка и ее неудачный первый брак.

Малк лишь пожал плечами:

— Ни капли. Рад, что хотя бы не вмешалась в мой разговор с отчимом, когда я деньги у него просил. С нее бы сталось...

На этом разговор как-то сам собой увял. Толфан еще пытался что-то бубнить про будущие перспективы, но Хелавия уткнулась в какую-то книгу, Малк же вернулся на свою полку и принялся демонстративно копаться в мешке. Толстяку ничего не оставалось, как махнуть на них рукой и улечься спать. Через несколько минут он захрапел, а еще через полчаса заснула и Хелавия. Бодрствовать в купе остался один Малк.

Мысленно порадовавшись, что с ними не едет никто чужой, он воровато оглянулся, достал глубоко запрятанный в вещах блокнот и в который раз принялся изучать оставленные там записи. Это была одна из самых ценных вещей Малка — его рабочий дневник. Не журнал с размышлениями на тему происходящего в течение дня, а именно дневник с планами на будущее, наиболее важными идеями и отметками о тех мыслях, которые никак нельзя забыть. И пусть все записи были зашифрованы — интернатовский быт приучил скрывать свои секреты, — Малк предпочитал никому лишний раз блокнот не показывать. Даже друзьям.

Так что когда на Малка наконец навалилась сонливость, прежде чем нырнуть в царство грез, он снова вернул дневник в мешок...

Вот только по-настоящему заснуть у Малка не получилось. Вместо полноценного сна он перешел в весьма странное состояние. Некую форму утомительного и изматывающего транса. Без каких-то узнаваемых, пусть даже фантасмагорических видений, зато с крайне болезненными для всего тела ощущениями и пугающими предчувствиями. В какой-то миг Малк не выдержал и очнулся, осознав себя лежащим на спине, с лицом, залитым разъедающим глаза потом. И знакомой для каждого колхаунца внутренней дрожью, возникающей всякий раз, когда рядом оказываются демоны.

Демоны?! Угрожающая мысль заставила сбросить сонную одурь и вцепиться в лежащий под подушкой нож. Откуда здесь демоны?!