Дем Михайлов Низший 6

Флибуста

Дем Михайлов

Низший 6

Пролог

Прижавшись к стене, я наблюдал за их сексом.

Страстным, нежным, долгим, проникновенным, горячим и влажным.

Удивительно... после сорока лет в браке — и такой секс.

Разве с годами эта забава с одним и тем партнером не должна наскучить? А тут спустя сорок лет — и такой секс. Правда обнаженная грудастая наездница ничуть не выглядела на свои почти семьдесят. Вовсе нет. Отлично выглядящая тридцатилетка не забывающая о регулярном фитнессе и тщательно контролирующая все, что попадает ей в рот. Я много знал о ней и о ее странноватых привычках. Не берет в рот ничего мясного — ну не считая постельных утех с любимым мужем — но при этом не брезгует морепродуктами, изредка позволяет себе натуральный овечий творог...

Испустив пронзительный крик, она выгнулась колесом и, не удержавшись, упала на смятые мокрые простыни. Немного сладких конвульсий и она наконец-то замерла. А он не двигался. Он и не мог.

Дав им пару минут, чтобы прийти в себя, я чуть повел рукой и дважды нажал на спуск.

Получившие по дозе особого средства жертвы не сразу поняли, что случилось. Она вяло шлепнула себя по блестящей от пота ляжке, провела рукой по атласной чуть загорелой коже, начала приподниматься. Он остался недвижим. Как и я, хотя тело уже намекало, что несмотря на тренированность и привычность мышц пора бы сменить позу. Но я выждал еще несколько секунд, давая хитрой химической смеси получше разбежаться по крови лежавшей в постели пары. И лишь убедившись, что все идет как надо, медленно поднялся из темного угла, где сидел на корточках последние сорок минут. Нет все же удивительно — после сорока лет брака они не только регулярно балуются сексом, но еще и так долго...

Сквозь маску не увидеть, но я все же широко и тепло улыбнулся обмякшей паре и слегка поклонился:

— Добрый вечер. Ваш личный вуайерист в полном восторге, уважаемая чета Гришиных.

Фамилия русская. Но на них двоих найдется не больше десятка процентов русской крови. Все давно смешалось в этом мире. И если он хотя бы отчасти похож на славянина, то она больше на азиатку с солидной примесью латиноамериканских кровей.

— Кто ты... — в притупленном химией голосе лежащего на спине обнаженного мужчины почти не было эмоций.

Но одно чувство все же ощущалось очень хорошо — страх. Но не за себя, а за жену, что лежала рядом и неотрывно глядела на меня немигающим змеиным взором.

— Сразу хочу успокоить уважаемого главу семейства — продолжил я, прислоняясь спиной к стене и поочередно разминая ноги — Я не собираюсь насиловать вашу прекрасную и весьма умелую жену. Я здесь по очень конкретному вопросу. И нанес столь поздний визит только по одной причине — вашу дражайшую супругу нигде не поймать. Ждал ее на последней конференции, но она не явилась. Как и недавнее выступление прошло без госпожи Гришиной. Неуловимая и гениальная...

Он расслабился — я понял это по лицу и глазам. Не до конца, конечно, но главное он понял — жену насиловать не станут. А в его положении это очень важно — нет ничего более худшего для мужчины чем наблюдать за подобным и не быть в состоянии что-то предпринять. А он не мог. Гений науки Гришин был парализован. Хотя это не остановило его работу. Скорее наоборот — его работы стали еще глубже, еще острее, еще современней.

— Что ты хочешь... — она медленно прикрыла наготу — Деньги? Содержимое сейфа?

— Я пришел за секретом — с готовностью ответил я — Передайте мне секрет амноса — и я уйду.

— Не понимаю, о чем ты — она ответила почти мгновенно.

— Амнос? — с искренним недоумением произнес парализованный — Я не понимаю.

— Мы заплатим сколько надо. Переведем куда скажешь нужную сумму.

Я прервал ее:

— Хватит! Рядом с кроватью ваш планшет, госпожа Гришина. Введите пароль, войдите в сеть, авторизируйтесь на личном сверхзащищенном сервере данных и отправьте на указанный мной адрес рецепт амноса известного так же, как корректор памяти.

— Я не понимаю о чем ты — упрямо повторила она.

Я не мог не восхититься этим упрямством. И заодно понял, что тут придется переть напролом и бить по самому дорогому для нее — по мужу. Вернее, по его любви к ней.

— Семь лет назад ваш флаер рухнул, господин Гришин — начал я без прелюдий, произнося слова ровным спокойным голосом — Вашу жизнь спасло несколько факторов. Система спасения флаера, личная аптечка высшего уровня, прибывшая за секунду до падения бригада скорой помощи — хвала компьютерным оракулам, что видят, предвидят и реагируют. Служба аварийного перехвата опоздала совсем чуть-чуть. Но и они прибыли быстро. Короче — вас спасли. Но ваш позвоночник... вы остались парализованы. И заодно получили ударную амнезию, потеряв часть воспоминаний. Но это меньшая проблема по сравнению с парализацией — и это в наше-то прогрессивное время! Частная элитная клиника с лучшими докторами не помогла?

— К чему это?

— Я ни в коем случае не издеваюсь над беспомощным человек, сэр. О нет. Хотя я из тех мальчишек, кто не раз тыкал палкой выброшенную на бетонные плиты медузу. Такой вот я паршивец. Но сейчас я не тычу палкой. Более того — вы должны быть мне благодарны. Ведь я открываю вам глаза. Я собираюсь вскрыть грандиозную аферу, настоящее театральное представление, шоу для единственного участника — вас.

— Не понимаю...

— Хватит! — она поняла все верно и начала медленно поворачиваться, тянясь к лежащему у кровати планшету.

Остановить ее было легко. Я просто пообещал:

— Следующая доза вас отключит. А ему я не только расскажу правду, но и заберу его от вас, госпожа паучиха. Ядовитая паучиха...

Она замерла. Беззвучно шевельнула губами. Я с готовностью повысил уровень угрозы:

— Ни слова, ни движения. Любая помеха моему рассказу — и получите иглу с ударной дозой. Лежите смирно. Разрешаю кивнуть.

Секунда... другая... легкий кивок, в глазах появляется испуг, обреченность, страх и одновременно решимость. Еще бы. Она знает, что именно я хочу рассказать. Она понимает, что обрушится на нее вскоре. Но еще она знает, как это все исправить. И в ее красивой умной головке прямо сейчас быстро рождается простой эффективный план ликвидации наносимого прямо сейчас ущерба.

— Я не понимаю — повторил Гришин и на этот раз в его голосе слышалась ярость. Разозлился даже несмотря на мощнейшую химию. Что и следовало ожидать от бывшего спортсмена и бойца.

Убедившись, что обворожительная паучиха — или змея — затихла и не сводит с меня немигающих глаз, я продолжил:

— Несмотря на трагедию ваша семья не только не распалась, но стала крепче. Все рукоплескали. Вы продолжили работать как работали. Доктора регулярно бьются над вашим позвоночником. Имплантируют все новые устройства, вводят в кровь особые средства, подсаживают всякую генномодифицированную хрень на поврежденные позвонки... но вы продолжаете оставаться парализованным. Не поразительно ли?

— Дело не в позвонках. Мой спинной мозг...

— Все чушь! — прервал я его — Беда в том, профессор, что никакой аварии не было. Ваш флаер упал, это факт. Но вас в нем не было. Ваш позвоночник — вместе со спинным мозгом — в полном порядке. Ваша амнезия — следствие примененного на вас новейшего экспериментального средства амнос. Ход событий был примерно следующим — вас отключили, а затем стерли кусок воспоминаний протяженностью в месяц. После чего вырубили вам позвоночник, превратив в живую и теплую постельную зверушку, подушку-обнимашку... ну и член работает хвала хитрой химии, да? Женушка регулярно отпрыгивает на вас джигу и называет самым лучшим. Тут она не соврала — для нее вы самый лучший. Дело в том, профессор, что у вашей жены некое психическое отклонение. Она болезненно зависима от вас. Влюблена. По уши. Наглухо. Она не видит для себя другой жизни кроме как рядом с вами. Она из тех, кто живой ложится в могилу вместе с почившим мужем. Но вот ведь беда... вы-то вдруг увлеклись другой. Причем ваши чувства вспыхнули так быстро и так сильно, что за месяц интрижка превратилась в нечто куда большее... Ах вы изменник... Но вы за это заплатили — и сполна! Поэтому доктора и не могут поставить вас на ноги — ведь ваш лечащий врач... ваша прекрасная жена. Она стоит во главе бригады. Она принимает смелые и ничего не дающие решения. Она скрывает и искажает информацию, не давая вам подняться на ноги и одновременно ободряя и обещая скорое излечение.

— Это бред! Что ты такое...

— Я говорю чистую правду, профессор. Но... если честно... мне не надо, чтобы вы верили мне. Ведь мне плевать на вас. Я рассказываю это только по одной причине — чтобы вы знали. Чтобы поняли, на что обрекла вас любящая жена. И когда я расскажу все — она по собственной воле отошлет на указанный адрес формулу амноса, описание необходимого оборудования, перечень наиболее подходящего сырья и вообще всю сопутствующую информацию. После чего я, убедившись в получении и верности информации, встану и покину вашу уютную спальню навсегда. Она же, придя в себя после лекарств, тоже поднимется, натянет шелковые трусики и, не глядя на вас, выйдет. Но вскоре вернется — уже одетой, умытой, причесанной и с инъектором в руках. Снова не глядя в ваши пылающие фейерверком каких угодно чувств, но только не любовью глаза, не прислушиваясь к вашим мольбам, она сделает укол снотворного. После чего, как я думаю, вас доставят в больничную палату в возглавляемой ей больнице, что по иронии судьбы принадлежит вам обоим. И вот там снова состоится веселый и занимательный процесс по избирательному стиранию памяти. В первый раз из вашей головы стерли все воспоминания о смешливой блондиночке с разноцветными глазами. Она, кстати, пропала в день вашей мнимой аварии. Ее так и не нашли. И если она попала в лапки вашей узнавшей правду женушки... я не завидую участи этой девушки.

— Это...

— Дослушайте сказку до конца, профессор. Ведь она со счастливым для всех концом! Итак... вам сотрут память. После чего вы проснетесь в этой постели одним прекрасным солнечным утром. Рядом будет лежать ваша любящая жена, что займется со своим альфа-самцом горячим утренним сексом, а затем приготовит ему легкий и очень здоровый завтрак из хрустящей гранолы и спелых фруктов. И все станут жить долго и счастливо... Вы забудете о рассказанном мной навсегда. Продолжите жить постельной умной игрушкой... и она будет счастлива. Так что, госпожа Гришина... что вы выбираете? Счастье? Или горе?

— Я перешлю данные немедленно. Какие мои гарантии?

— Никаких. Но мне незачем убивать вас. И мне плевать на профессора Гришина и его мобильность. И на вашу семейную жизнь.

— Хорошо.

— Приступайте — широко улыбнулся я — И помните — я знаю, что самое страшное наказание для вас это осознание того, что муж жив и знает правду о своей невероятно подлой жене. Ведь для вас это невыносимо, да? Как нож ворочать в ране...

По ее лицу бежали слезы. Она даже не плакала — беззвучно рыдала, не глядя на неотрывно смотрящего на нее мужа. И деловито тыкала ухоженными пальчиками по экрану планшета.

— Адрес?

Одна за другой я продиктовал и повторил цифры. Планшет пискнул. Она, не колеблясь, подтвердила запрос. Промчались электрические импульсы. У меня перед глазами мелькнули строчки текста. Готово. Я подождал еще немного, молча глядя на обнаженную супружескую чету. Получил подтверждение от получившей пакет стороны. Все правильно. Все сошлось при сравнении с имеющимися у них клочками информации.

— Всего хорошего — я мягко поднялся, шагнул к скрытому длинными шторами окну.

— Убей меня — слова мужа заставили меня задержаться и удивленно обернуться.

Ошибка.

Но в его голосе было столько мольбы. И столько слез. Столько чувств. Я невольно замер, глядя на коверкающие его лицо эмоции. У парализованного куска мяса выгорела душа. И он хотел умереть — прямо сейчас. Немедленно. На жену он больше не смотрел. Только на меня.

— Не тронь! — в ее крике звучало шипение дикой кошки бросившейся защищать котят. Прикрыв его своим красивом телом, она закричала в голос, тревожно мигал красным экран планшета.

Я попятился к окну. С потолка била теплая воздушная волна — разбавляя до состояния свежего ночного бриза поток ледяного воздуха входящего в окно. Тут всегда холодно — мы на полуторакилометровой высоте. Я уже поднялся на подоконник, когда перед глазами появилась еще одна короткая строчка.

Прочитав, я вскинул руку с оружием. Со вздохом признался:

— Все же я солгал — ликвидация.

— Ее не тронь! Убей меня! — он по-прежнему не глядел на нее, но молил о том, чтобы пощадить ей жизнь. Что за безумная семейка?

Она метнулась ко мне. Кошка. Змея. Паучиха. Любящая жена. Сумасшедшая красивая сука. Я выстрелил дважды. И красивое нагое тело рухнуло у моих ног. Добавил короткую очередь в голову. Поднял глаза и понял, что совершил очередную ошибку. В меня ударило быстрое и странно двигающееся тело голого мужика, в глотку вцепилась рука, я едва успел чуть наклонить голову и подставить под удар чужого лба свой лоб. Удар. В ушах зазвенело. Из лежащего на постели планшета, вместе со звуками старомодной ахающей тревожной сирены, донеслось удивительное спокойное оповещение:

— Протокол Глава Семьи активирован! Протокол Глава Семьи активирован!

— Что со мной? — спросил вцепившийся мне в горло убийца — Я встал?

Его следующий удар пришелся в стену рядом с окном. Удар такой силы, что хрустнул светящийся синеватым локоть. Но его это не остановило — обхватив меня, он резко распрямил ноги и в обнимку мы вылетели в окно.

— Дерьмо! — подытожил я результат акции, втыкая большой палец левой руки в глаз восставшего паралитика.

— Ты убил мою жену! Я убью тебя!

— Дерьмо — повторил я и мы упали в густые свинцовые облака.

Глава первая

Растирая онемевшее после очередного забытья лицо, я медленно рассасывал под языком четвертинку серой таблетки и выжидающе смотрел вперед. Я сидел на крыше головного фургона — в передней его части. Прямо перед моими скрещенными ногами верхушка утопленной в корпусе фургона полусферы наблюдения. Изредка двигающиеся визоры задумчиво поворачивались ко мне, по груди пробегали лазерные лучи. Секунда — и око всемогущей системы возвращалось к наблюдению за здешними природными красотами и тварями тут обитающими.

Недавно мы миновали последний придорожный пятачок безопасности, где половина "аквариумов" была опустошена. Всех скаббов подморозили хорошенько и почти дохлыми тушами перегрузили в подошедший транспортник — махину на шаровидных колесах, что выкатила из открывшихся в скале замаскированных врат. Вход в тот мир — знакомый и родный, темный и страшный. Многотонные врата закрылись за машиной увозящей больных странной чесоткой людей на лечение, а самых запущенных — в многолетний хладный сон с предварительным стиранием памяти. Так рассказал Тон. И он же рассказал о том, что уже не раз и не два встречал бывших чесоточных — спустя годы и годы. Как правило они не появлялись раньше, чем через два года после "погружения". Почему стирали память? Кто его знает. Еще один извращенный перекос. А может имеются медицинские резоны. Гадать не хочу — мозг и так заполнен новой важной информацией.