Дем Михайлов Низший 7

Дем Михайлов

Низший 7

Пролог

— Папа, папа, а куда ты меня ведешь?

— Папа? Нет, мальчик, я тебе больше не папа. Я зомби. А ты мой рацион.

— Рацион? Папа, а рацион это хорошо? Или плохо?

— Конечно хорошо, мальчик. Ведь у рациона есть четкая и определенная судьба. Ты точно достигнешь своей жизненной цели, а это всегда хорошо.

— Я очень рад! А когда? Когда я достигну этой цели?

— Видишь впереди руины?

— Да!

— Все случится там...

— Тогда давай ускорим шаг, папа!

— Что ты видишь, пацан?

— Труп. Его жрут крабы.

— А там у него в животе? Торчит в дыре над пупком.

— Клешня вроде бы. Краб застрял в рваном пузе и его придавило. Смешно. Быть раздавленным едой... нам вот вечно жратвы не хватает...

— Так получается труп сожрал живого?

— А разве бывает так, чтобы мертвые ели живых?

— Как видишь.

— Но ведь это как-то неправильно...

— Расскажи это сытому трупу, пацан. Видишь, как он тебе улыбается...

— Это у него губы отъели... и язык...

— И все же он сыт и улыбается. Так кто победил? Мертвый или живой? Что думаешь?

— Думаю, что у него в кармане что-то блестит и надо это достать.

— Вот поэтому ты далеко пойдешь, пацан. Видишь главное и не ведешься на тупые улыбки сытых голодным. Хорошо. Я подтягиваю багром и держу, а ты проверяешь карманы.

— И на этот раз делим пополам, а не по справедливости и старшинству.

— Ты точно далеко пойдешь. Договорились. Шестьдесят на сорок и один бесплатный мудрый совет.

— Хорошо... Какой совет?

— Никогда не ведись на бесплатные советы, пацан. Это всегда обходится очень недешево! Держу. Давай быстрее, пока этот мясной кисель не размочалило о камни...

* * *

Я сшиб его с ног во время пробежки по Седьмому Небесному Парку.

Нетрудно выбрать удобный момент, если ты знаешь не слишком сложный и железно поддерживаемый распорядок дня жертвы.

Мистер Эд Ирвинг, он же Эдвард Томас Ирвинг, умный и хитрый журналист на вольных хлебах, прячущийся за анонимной верифицированной цифровой подписью, что стояла под каждой его статьей размещенной на самом посещаемом в мире новостном портале "Путь к бездне". Портал отличался тем, что печатал только проверенную информацию, а если ошибался — тут же печатал опровержения, приносил извинения и вообще всячески старался быть солиднейшим сетевым изданием, что ежемесячно приносило многомиллионный доход своему создателю Питеру Фальку, разменявшему одиннадцатый десяток и не собирающемуся пока сбавлять обороты жизни. Мистер Фальк всегда прикрывал своих журналистов, свято оберегая их анонимность и не забывая щедро платить. Поэтому всего двадцатисемилетний, но уже широко известный журналист Эд Ирвинг процветал, скрывая настоящее имя подписью некоей Кислотной Акулы 17 и аватаром с акульей башкой в очках с красными линзами, скалящейся зелеными зубами.

— Господи! — сказала Кислотная Акула 17, завершив свои кувырканья по мягонькому травянистому откосу и распластавшись на изумрудной лужайке — Вы в порядке?

Спросила мышка кота...

Придурок думает, что мы столкнулись случайно. Надо же какой вежливый... помянул не сучью мать, а Господа, не назвал гребаным ушлепком, а поинтересовался в порядке ли я. Вот что значит правильное воспитание в детстве! Прямо право неудобно делать то, что я собираюсь сделать...

Удар моей ноги превратил его выдающийся костистый нос в нечто с куда меньшими объемами, заодно разодрав левую щеку, разбив бровь, выбив пару идеальных зубов и пустив кровавый сироп из губ и ноздрей.

— Укх!

Скрючившись, парень прикрыл лицо локтями и затрясся в кратком болевом послевкусии. Удар ногой в лицо схож с ромовым коктейлем лысого бармена Пабло из одного из моих любимых заведений. Сделал глоток — и чувствуешь, как с потрескиванием шары вылазят из глазниц, а яйца сами собой пытаются отползти от места будущего взрыва. Бум... и вместе со слезами приходит горячая благодарность к этому гребаному миру... еще через минутку ты уже готов к следующему глотку. Это затягивает...

Вот и Акуле вроде как понравилось — медленно убрал красные от крови и липкие от соплей ладони, глянул на меня щелками глаз в ожидании ослепляющего сладкого продолжения.

Удар...

— М-м-м-м-м! М-М-М-М-М!

Присев, я достал из куртки крохотный инъектор и, выждав еще десяток секунд, вколол обезболивающее и успокоительное. Надо поторопиться — место тут на отшибе, но помешанных на здоровом образе жизни бегунов хватает.

Семь Лепестков Здоровья.

Так назывались в целом семь расположенных на вершинах жилых башен парков, соединенных подвесными аллеями. Парки густо усаженные живой и лишь кажущейся таковой растительностью, что старательно чистила воздух и производила кислород. Доступ в парки, само собой, платный. Но Акула мог себе это позволить. Как и шикарные апартаменты над линией облаков, что автоматически даровала дорогущую возможность каждый день любоваться настоящим солнцем, что так редко пробивалось вниз — к подыхающей земле. А еще на залитом солнечным светом подоконнике вполне можно было прорастить косточку сраного авокадо и ходить надутым от гордости...

— Боже...

— Эд, Эд — вздохнул я — Кислотная Акула семнадцать... сегодня тебе очень повезло, засранец. Даже после того, что ты натворил, я не отрежу тебе яйца и не заставлю тебя их себе же приготовить на медленном огне, а потом сожрать. И поверь мне — я так уже делал дважды.

— Господи... я вас не понимаю... да я вас даже не знаю!

— Зато я знаю тебя. Ты журналист.

— Вы оши... — начал было парень, но увидев мой взгляд, осекся.

— Ты написал вчера одну лживую статейку. Первую такую. Ведь ты всегда так гордился своей репутацией, да, Акула? Но на этот раз тебе предложили за заказную статью такую сумму, что ты попросту не смог удержаться, да?

— Я... о Господи... о Всемогущий... это... мне сказали что это правда... мой источник...

— У тебя нет источника — покачал я головой — И быть не может. Ведь ты все придумал сам. И в длинной продуманной статье ты, мелкий гаденыш, хорошенько прошелся по корпорации Атолл Жизни. Вчера вышло несколько таких статей. Твоя — одна из них. Совокупный результат — просевшие чуток дела корпорации Атолл, десяток мелких, но важных сделок, что оказались сорваны, равно как и переговоры с парочкой важных типов. Неужели ты думал, что после такого за тобой никто не придет и не вырежет тебе сердце через жопу?

— Господи...

— Знаешь почему ты все еще жив? Знаешь откуда я знаю твое настоящее имя? Нет? О... тут смешно... тебя, гребанного трескучего мерзкого таракана даже не пришлось искать. О тебе нас оповестил сам мистер Фальк — Питер Фальк, твой босс, твой покровитель. И должен сказать, что он был разъярен, когда сегодняшним утром увидел подобную статью... Он очень долго извинялся перед правлением Атолла Жизни и заодно сдал тебя со всеми потрохами.

— Этого не может быть!

— Может. Ведь ты кое-чего не знал, гаденыш — Питер Фальк заключил договор о скором переселении на специальные территории Атолла. Он пожертвовал неприлично огромную сумму помимо этого. Благодаря твоему боссу корпорации удалось выкупить и переселить к себе кое-каких вымирающих зверей. И тут твоя статья...

— Господи...

— Он сказал назвать тебе особую фразу, что знаешь только ты и он — у него такие с каждым из своих доверенных журналистов. Фраза простая: "честность, дотошность и краткий слог не оставят без денег".

— Господи...

— Твой Господь Фальк очень сердит на тебя — кивнул я — Но он же попросил тебя не убивать. Попросил дать тебе сученышу один единственный шанс на жизнь, который ты зажмешь своими накачанными бегом булками, затем извернешься, стиснешь еще зубами и не упустишь ни за что...

— Не убивайте. Не убивайте меня....

— Шанс на жизнь надо заслужить. Первое что ты сделаешь — назовешь заказчиков. И я уверен, что ты их знаешь. Такой как ты не стал бы работать через десяток подставных лиц непонятно с кем. Понятно, что заказ тебе передал кто-то из исполнителей, но что-то ты знать должен. И второе — ты напишешь статью опровержение сразу после того как, заливаясь слезами благодарности, закончишь насасывать боссу. Ты понял меня?

— Да.

— Заказчик?

— Я не уверен. Честно не уверен! Но насколько я понял по намекам и деталям, заказ пришел от корпорации Спасенный Мир.

— Имя твоего контакта? Внешность?

— Черный, огромный, все время улыбается. Меня он не видел, а я его — да. Такое было условие. Он представился как Тедди Фрут. Фамилия точно вымышленная, а вот имя настоящее — я его сумел пробить. Тедди Торч, делает за деньги все что скажут, под его началом десяток крепких не брезгливых бойцов. Базируются в Нью-Сингапуре. В последнее время они сопровождают грузы Спасенного Мира по своим территориям и вообще работают считай только с ними...

— Спасенный Мир? — я не скрывал удивления — Сурверы поднялись против Атолла? У нас ведь вроде как нерушимая дружба и сладкие переговоры в разгаре... ты ничего не перепутал, засранец? Если ты солгал...

— Нет! Клянусь! Боже! Клянусь!

— Ладно... — кивнул я, поднимаясь — Помни, придурок — ты теперь раб мистера Фалька, так что соси так же усердно как у папки когда-то.

— Я никогда не...

— А чтобы я однажды не вспомнил про тебя, сделай кое-что лично для меня — напиши скажем три большие и честные статьи позитивно описывающие деятельность Атолла на всех фронтах. Спасение вымирающих видов, работы по коррекции характера и памяти закоренелых преступников, трудовое исправление оступившихся, бесплатная раздача еды голодающим, постройка защищенных территорий... сделаешь это?

— Да! Да! Пять! Я напишу пять статей! Полный позитив!

— Не — покачал я головой — Никто не поверит, когда только хвалишь. Давай так — девяносто процентов позитива, пять процентов нейтральности и пять процентов негатива. И вставь много фото сисястых улыбашек что уже переселились в новые дома и прыгают вокруг бассейнов.

— Я все сделаю.

— Удачи — кивнул я и начал подниматься к дорожке.

— Этот Тедди и его парни... в сумрачной сети столько фото с кровью и кишками... они отморозки! Не связывайтесь с ними, мистер!

Помахав рукой, я вышел на дорожку и побежал над бездной к Небесному Шестому, где был припаркован мой флаер, прикидывая, хватит ли запасов топлива для перелета к Нью-Сингапуру...

Глава первая

— Привет! — широкая улыбка нависшего надо мной незнакомца была настолько яркой, что сразу захотелось разбить слепящую меня белизну на мелкие осколки — Сразу говорю — расслабься. Мне от тебя ничего не надо.

Шевельнув головой, я чуть приподнял подбородок, сонно взглянул на мешающего моему восстановлению ушлепка и сказал:

— Если кто-то незнакомый говорит мне "Привет" и улыбается при этом — я настораживаюсь и у меня пропадает аппетит. Если же потом незнакомец все с той же улыбкой добавляет — "Мне от тебя ничего не надо", я понимаю, что он лжец и начинаю искать на его теле метку для моего ножа.

— Э? — улыбка поблекла — Метку для твоего ножа?

— Ну да. Ты же ведь нарисовал заранее черточку на том месте, куда войдет мой нож? А, хреносос? Ты ведь черканул фломастером где-нибудь напротив сердца?

— Постой! Я хотел сказать — я испытал глубокое влияние от тебя!

— Как-как? Ты испытал от меня глубокое влияние? — переспросил я, внимательно изучая фигуру странного типа — Это я во сне тебя трахнул что ли? И как?

— Э?

— Убрать придурка, командир? — от собравшихся у газового костерка донесся оживленный алкоголем голос перебинтованного до бровей орка.

Я успокаивающе качнул головой, подтащил к себе бутылку со сложной смесью изотоников, компота, открутил крышку и булькнул в горлышко крошенную синюю таблетку "ВОССТ-15", полученную в подарок от какой-то старушки, что тоже "испытала глубокое влияние" от наших дел, но высказалась просто и емко: "Яйца есть!".

— Я иногда путаюсь в словах — на губы незнакомца вернулась улыбка — Но при этом я опасен.

— Че ты сказал?

— Я опасен.

— Ты опасен — повторил я и сделал огромный глоток, поверх запрокинутой бутылки разглядывая "опасного" типа.

Ему лет тридцать с небольшим. Средний рост, худощав, но широкоплеч, стоит свободно, но не неподвижно — скрытое просторной удобной одеждой тело все время куда-то двигается, но при этом остается на месте. Мелкие подергивания мышц, что рвутся с места, требуют движения. Подобное поведение тела я видел много раз. У находящихся на пике формы спортсменов. У рукопашников достигших своей вершины. И что с того?

Плечи перехватывают ремни рюкзака, под левой рукой болтается игстрел с чуть более массивным корпусом чем у моего. Вместо тяжелых ботинок на ногах легкие кожаные мокасины с богатой вышивкой и морем разноцветных бусинок. Чуть тронутая смуглотой кожа, несколько мелких старых шрамов на скулах и чисто выбритом подбородке, столь же чисто выбрита и голова.

Общее впечатление — чистоплотен, физически развит, умеет не только драться, но и стрелять. Одиночка.

Выражение глаз... тут все сложно. Вроде бы и спокойно он смотрит, но при этом столько всего кроется за этой улыбчивой спокойностью... Определив пару главных чувств, что пульсировали за его ментальной броней, я понимающе кивнул и, в несколько глотков допив содержимое бутылки, бросил опустевшую тару к его зачетным мокасинам и снова прикрыл глаза.

— Уважаемый — послышался его все еще терпеливый голос — Я ведь разговариваю вежливо. Зачем так относиться к тому, кто проявил уважение?

— Во-первых ты меня не уважаешь — покачал я головой и поморщился от стрельнувшей в шее боли — Тебя привели сюда слухи о скваде новичков порвавших Зомбилэнд в свой первый же заход и сразу ставших героями. Особенно сильную жопную боль у тебя почему-то вызываю именно я, а не другие бойцы. Во-вторых, тебя буквально гнобят зависть и ревность, стучат тупыми клювами прямо в твой показушно выбритый череп. Ты завидуешь. И ты точно что-то хочешь от меня, раз стоишь здесь и не боишься, что я не выдержу и прострелю тебе яйца. А раз ты от меня что-то хочешь — значит, ты лжец. Ведь что ты сказал до этого, хреносос в мокасинах?

— Как грозно и хрипло ты говоришь... прямо крутой...

— Ага — безмятежно улыбнулся я — Крутой. Давай так, урод с чересчур большой задницей — прямо как у бабы — если хочешь со мной о чем-то поговорить — плати. С тебя бутылка самогона, две таблетки "ВОССТ-15", банка сраных персиков, две бутылки воды.

— Ты охренел? — в голосе безымянного опасного незнакомца впервые зазвучали эмоции. Злость, раздражение, удивление.

Он характерно дернул правой ногой, чуть повел тазом. Я с интересом наблюдал за его демонстрацией того, как он собирается пнуть меня в лицо красивым мокасином. Наблюдал и молчал. А он продолжал без нужды разминать ножные мышцы, причем делал это с таким видом, будто одним пинком собирался раскрошить не только мою гоблинскую наглую харю, но и всю бетонную стену. Кривляния длились секунд пять. И прервались неожиданно — он внезапно налился смущенным багрянцем, резко хлестнул себя по щеке и... извинился: