Эволюция Генри

Пролог

По северо-западному радиусу заповедника Гранд Титон катил бело-синий додж рам восемьдесят восьмого года — ровесник времен, когда кому-то в городском совете было не наплевать на снабжение.

Патрульный Харрис стрельнул взглядом на молодого пассажира рядом. Пройдет еще какое-то время, когда он сможет пожаловаться сыну на власти, профсоюз, дребезжащую подвеску и получить что-то более внятное, чем "угу". Генри было одиннадцать, и занимал внимание его только сотовый с какой-то цветастой игрушкой перед глазами. Нескладный, худощавый ботаник с тяжелыми очками и толстыми линзами на переносице, в темно-синем свитере до шеи — куда более похожий на мать, которая бросила Харриса пять лет назад и исправно тянула алименты из кармана.

Но патрульный любил своего сына. И все два дня разрешенных судом встреч в месяц пытался быть рядом с ним. Даже сейчас — взял с собой на дежурство, уговорив диспетчера. Тот, впрочем, не сильно упирался.

— Как дела в школе, боец? — Бодро спросил Харрис.

— Нормально,— ответили ему, не отрывая взгляда от телефона.

— Хорошо, — сжал он руль крепче и коротко выдохнул, то ли от наступившей неловкости, то ли от беспомощности как-то расшевелить ребенка.

Харрис был крепко перед ним не прав — шесть лет назад он выпивал, и эти очки, вместе с сутулостью сына, были делом его слишком длинных рук. Так что к любви примешивалось еще изрядное чувство вины — оттого счета по алиментам оплачивались вовремя, а эти неловкие встречи, в которых было больше желания получить прощения, чем стремления увидеть, тяготили столь же сильно, как и радовали.

Но каждый раз, два раза в месяц, он спрашивал сына о делах в школе — получал "нормально" и начинал ждать часа, когда вернет ребенка матери.

Тренькнула смс на его потертом "айфоне" — девчонка из вчерашнего клуба интересовалась, как насчет встречи сегодня вечером. Настроение поднялось — хоть он и знал, что симпатичной мексиканке от полноватого сорокалетнего мужика нужен только вид на жительство в самой лучшей стране мира. Гражданство давало неплохие привилегии, и его "да" встретили кучей смайликов.

Патрульного вновь кольнуло чувство вины — радоваться этому при сыне... Впрочем, он купит ему мороженое или какую-нибудь электронную ерунду, которая сейчас популярна у молодежи.

— Диспетчер вызывает шестого. Харрис, прием. — Хрипло отозвалась массивная рация, зацепленная за крепления у центральной панели.

— Шестой диспетчеру, принимаю. Что там у вас? — Отозвался патрульный, уловив заинтересованный взгляд сына.

— На двенадцатой миле поваленные деревца и кровь на высоких ветках. Кажется, кто-то серьезно подранил лося. Прием.

— Понял вас, диспетчер. Выезжаю. — Вновь покосившись на оживившегося ребенка, ответил Харрис с непривычной серьезностью и официозом.

Так то дело простое и рутинное — осень, у лосей гон и схватки до смерти. Проверить, что не браконьеры, а дальше природа сама разберется.

— Пристегнись боец и держись крепче. — Подмигнул он Генри, натягивая ремень безопасности.

А когда сын, спохватившись, суетливо засунул телефон в карман, дернул ремень и вцепился в скобу над дверью руками, поддал газу и лихо развернулся, выжимая из неплохой, в общем-то, машины всю ее басовитую мощь.

И сделал это не зря — рядом щурился при близких поворотах, счастливый от азарта и ощущения сопричастности родной сын.

Лихая гонка по пустынной дороге завершилась за десяток минут, отозвавшись довольством и учащенным пульсом. Еще десяток секунд, пока машина остывала, стоя возле приметного столбика, за которым начиналась отметка двенадцатой мили, двое успокаивались, а осторожные переглядывания завершились неловкой улыбкой Генри.

— Дождись меня, я проверю, — отстегнулся патрульный, осторожно осматривая подлесок вдоль дороги.

Вот она — свежая просека, в паре сотен шагов. И еще одна по другую сторону, с каплями крови на бетонке — зверь пробежал тут насквозь, за счет массы и скорости игнорируя мелкий кустарник и деревца. Вернее, выламывая их мощной грудью.

Вышагнув на дорогу, патрульный мельком глянул в кабину — а там сын с прежней отрешенностью и новым разочарованием тянулся к телефону...

— Боец, — Окликнул Харрис сына, почувствовав, как кольнуло сердце. — Могут быть волки, — со значением произнес он, открывая заднюю дверь и доставая оттуда ружье. — Прикроешь отца?
Рука Генри с телефоном остановилась, а сам он смотрел то на ружье, то на Харриса с волнительным неверием. А там и быстро-быстро сорвался с сиденья, лихорадочно отстегнув помешавший ему ремень безопасности, вылетел из машины и встал рядом, дыша глубоко и восторженно. Все его внимание было на тусклом вороненном стволе, перебегая на деревянные накладки к тусклому механизму спуска и обратно.

Харрис достал ружье, демонстративно зарядил три патрона в магазин, впрочем, не досылая в патронник. А затем потратил еще пару минут, показывая сыну, как держать и как целить.

— Перед выстрелом надо передернуть затвор, — обозначил Харрис движение. — Но только перед выстрелом! До этого даже палец на спусковой крючок не ставить.

Генри активно закивал, прижимая к себе ружье двумя руками.

— Потом постреляем, — подмигнул патрульный счастливому сыну и, пригласительно махнув ему рукой, направился к деревьям у дороги — не к просеке, где были видны следы крови, которые молодому смотреть нечего, а рядом с машиной. Тем более, что тут поросль редкая — легко пройти, а направление он запомнил.

Что Харрис ожидал увидеть? Скорее, он желал убедиться в отсутствии следов человека, азартно следующего за подранком — любой отпечаток на осенней земле просматривался отчетливо. Рация была перецеплена на пояс — с нарушителями разговаривать будут вызванные рейнджеры, дураков нет злить вооруженных людей.

Но а если, и скорее всего, он ничего не найдет — то будет здорово предупредить диспетчера, пройтись вглубь на десяток шагов и подыскать удобную прогалину, чтобы пострелять с сыном.

Со следами, тем временем, действительно оказалось неладно. Харрис даже приподнял руку, останавливаясь сам и придерживая неловко затормозившего ребенка за плечо.

Генри отважно повел руку к затвору, но его отец отрицательно повел головой.

— Какая-то ерунда, — медленно произнес он, глядя на десяток метров перед собой. — Смотри, видишь отпечатки копыт?

Ритмичные и глубокие, продавленные в земле, они читались точно от дороги и еще десяток метров — но еще немного, и складывалось ощущение, что лось то ли перешел на огромные прыжки в пять-семь своих обычных шагов, всякий раз неудачно падая и взрывая землю резкими движениями по их завершению... Харрис посмотрел наверх. То ли его тащило что-то за собой — судя по переломанным ветвям верхних ярусов, за которыми виднелась чистая синева осеннего неба. Но ни стрекота вертолета, ничего. Хотя когда это все было — если утром, то он и слышать не мог.

— Диспетчер, отправь рейнджеров на двенадцатую. — Сухо отозвался Харрис в рацию. — Кажется, туристы с вертолета баловались охотой.

Непонятно как, но это точно не звери его заповедника.

— Диспетчер — Харрису. Пройдись, поищи гильзы.

— Да какие гильзы? Тут гарпун или еще какая дрянь, вроде сетки.

Хотя лось так дернет, что и вертушка может упасть. Но если это тяжелый "Апач" с авиабазы в Уоррен, и у кого-то из военных перемкнуло мозги... Не его проблема.

— Дальше все перепахано беднягой-лосем, — Харрис сделал несколько шагов вперед и заглянул вправо. — Деревья с содранной корой, почва срезана. Бог ты мой, тут не стреляли, тут тащили на аркане!

— Диспетчер — Харрису. Ты давай там поброди туда-сюда, не умничай. Сейчас летуны проверят, был ли какой сенатор на авиабазе, а до этого прогуляйся по просеке. — Захрипел голос в рации. — Может, лось наш найдется.

"-Да куда я с ребенком!" — Хотел было возмутиться патрульный, но вовремя прикусил язык.

В том-то и дело, что не должен он быть тут с сыном. В крайнем случае — тот обязан быть в кабине машины, играть в свою игрушку и ненавидеть отца дальше.

Харрис посмотрел на Генри, пусть и испуганного происходящим, но стойко удерживающего ружье. Отправить в машину? Впрочем, плевать, он оставит его за спиной, не давая подойти близко — если туша лося все еще в заповеднике, а не утащена на авиабазу трофеем. Патрульный ростом куда как выше, так что успеет разглядеть всякое и остановиться, чтобы не травмировать Генри.

— Принял. — Щелкнул он кнопку рации.

— Слышал приказ, боец? — Обратился Харрис к сыну. — Пойдем, глянем. — Не удержался он от тяжкого вздоха.

Генри кивнул, подвигал ружьем и вопросительно посмотрел на отца.

— Нет, пока война не предусмотрена. Хотя, черт, — заволновался и сам Харрис.

Если волки действительно придут на запах крови... Забрать бы оружие у мальца себе, но этот его взгляд... Впрочем, был еще пистолет в напоясной кобуре — хватит, чтобы пугнуть сытого по осени зверя. Харрис достал свой "Глок-19" и неспешно зашагал вдоль просеки — глядя больше на сына и по сторонам, чем на разрушения природы, сотворенные неведомо кем.

Вскоре лес посветлел, выдавая близость открытого места — вон и рельеф горного хребта Титон виден за ветками. Харрис замедлился.

Только сейчас его кольнула мысль, что высокопоставленным ублюдкам, позволявшим себе охоту с вертолета, совсем незачем тащить добычу за собой — можно внаглую бросить ее тут же и приземлиться рядом, празднуя и веселясь возле окровавленной туши привычным для себя образом. И свидетели, особенно вроде Харриса с сыном, в таких ситуациях настолько не нужны, что их потом могут никогда и не найти.

Холод поднялся по пояснице, а вся затея с прогулкой выразилась прочувственно и емко в адрес диспетчера, пусть и была произнесена одними губами, чтобы Генри не услышал.

А ведь впереди действительно что-то слышалось, выбивающееся из обычного лесного шума — какой-то стрекот на пределе слышимости. Вот же дрянь. Хотя...

— Стой тут, за мной не ходи. — Харрис усадил сына на поваленное деревце и вручил ему рацию. — Вот эта тангета на вызов. Если не вернуть через десять минут, зажми и говори.

— Я с тобой, — поднялся было Генри, волнуясь. — У меня ружье.

— Мне просто глянуть и вернуться. — Отрицательно покачал головой патрульный, потрепав сына по щеке. — Тебе не надо видеть. Маленький еще.

Сын расстроенно понурил голову, но довод был ему знаком — оттого остался на месте.

Все верно — мелкий он еще до чего угодно, что может оказаться дальше. Харрис чуть потными от волнения руками взял в свободную от пистолета руку телефон и перевел на видеозапись.

Если там действительно сенатор, то этот билет в счастливое и обеспеченное будущее патрульный упускать не собирался. Весь риск в том, чтобы не попасться — а Харрис по лесу ходить умел. Свидетели, они ведь разные — одни внезапные, шумные и мертвые в диком лесу, а другие — подготовленные, незаметные и через пару часов в городе, живые в окружении дорогих адвокатов.

Ну же, где вы там — вот и победный вопль слышен, резкий и неприятный. Глумятся над бессильным зверем, сволочи. Это вам, твари, миллионов в пять обойдется, не меньше.

Лишь бы сын за это время не начудил, лишь бы на него не вышли звери — но Харрис вернется быстро, да и деньги в том числе для Генри. Оправданный риск.

На последних шагах до лесной прогалины, скрытой плотным кустарником, Харрис добирался почти не дыша, очень внимательно контролируя каждое движение и сантиметр почвы, куда ставит ногу. Через переплетение ветвей он уже видел силуэт чего-то огромного на поляне — стального, ярко сияющего отраженным солнцем. Вертолет, точно вертолет!

Наверное, были и звуки — но учащенный пульс сердца перекрывал все. Сказывалось давно нетренированное тело, расслабившееся за время автомобильных патрулей. Так что умение было, а вот мышцы подводили.

Харрис отвел крупную ветвь кустарника пистолетом, осторожно заглядывая камерой телефона за преграду. А потом, тихо чертыхнувшись и увидев на экране только листья, сдвинулся еще вперед, чуть не вывалившись и еле удержав равновесие. Кое-как удерживая тяжелое дыхание и обливаясь нервным потом, Харрис вновь протянул руку с телефоном и глянул сам. На некоторое время замерев в оторопи от увиденного и позабыв как дышать.

Во-первых, диспетчер был прав, и его лось действительно нашелся. А во-вторых, тут не было сенатора — но рука с телефоном только вытянулась вперед, до белых костяшек вцепившись в рамку смартфона.

В центре обширной прогалины, оставшейся после прошлогоднего пожара — одной когтистой лапой на поверженном звере, огромная, из чистого золота, сияющего в свете солнца — пировала над лосем огромная птица, размером, с мать его, дом. Золотой клюв, обагренный темно-алым, двигался резко, с жадным клекотом вырывая из туши целые куски плоти и закидывая в пасть твари, которой не только в заповеднике — но и вовсе существовать не могло. Длинное, золотое оперение придавало схожести к жар-птицей из сказок матери его сына — он видел картинки, хотя не понимал ее язык. Золотой орел, феникс или как еще это назвать — но оно убило и продолжало есть лося. Тварь рвала толстую кожу сохатого с легкостью хирургического инструмента, а острые когти всей массой прижимали мертвого зверя к земле.

Не поверив увиденному, патрульный покосился на экран сотового — в дрожащей руке записывалась в точности такая же картинка.

— Что за черт. — сглотнул Харрис, потянувшись было к рации, но вовремя вспомнив, что оставил ее с сыном.

Однако неосторожное движение, да еще с позабытым от волнения пистолетом в руке, тронуло ветви.

Огромная птица резко замерла, насторожившись. Замер и Харрис. Выждав десяток секунд, патрульный медленно убрал руку с телефоном, положил его у ветвей и перехватил пистолет двумя руками — так он хотя бы меньше дрожал. Выцелив тушу — тут он не промахнется, мужчина попятился назад.

Пристрелить бы — бравировал он, давя страх — да потом руководство со свету сживет. Редкий, так его, вид. Точно редкий — шептал беззвучно Харрис, выбираясь из ветвей и не сводя взгляда.

Птица резко дернула головой, остановив налитый золотом зрачок прямо напротив Харриса, и тут же резко развернулась к нему, приседая и поднимая крылья для широкого маха.

"— Да хоть последняя на земле!" — Пронеслось в голове, а палец уже давил на спуск.

Выстрелы ударили по ушам, один за одним, оглушая и заставляя щуриться. Он попадал — золотую птицу ощутимо шатнуло назад и в сторону.

А потом Харрис увидел, как распрямились золотые крылья, и десятки перьев, словно стрелы, выщелкнулись в его сторону, пробивая руки и грудь, ноги и живот. Но до того, как умереть, он успел сделать самое важное.

— Генри, беги!! — Заорал патрульный, в отчаянии фиксируя огромную тень, стремительно напрыгнувшую прямо на него.

Торжествующий клекот над грудью, прижатой узловатой лапой, и острый клюв твари, взрезавший брюшину, ненасытно потянулся к печени, разевая пасть.

Чтобы через секунду содрогнуться от мощного залпа дробью почти в упор, разорвавшего изнутри глотку, глаза и мозг монстра.