Эльфийский план. Общий файл

Глава 1

Здравствуй, дерево!

Первое правило эльфийского этикета при нахождении в лесу

Мир уже не тот. Тысяча сезонов минуло со времен Великой войны. Лучшие эльфийские войны пали, защищая родные Рощи. Те же, кому посчастливилось вернуться домой, всего за несколько десятков зим восстановили фактически выжженные дотла территории. Тогда герои ежедневно совершали тысячи подвигов стоя на страже рубежей или вытачивая очередную сверхплановую деталь у станка. Ежедневные сверхусилия тысяч перворожденных сливались в мощную реку экономического подъема Эльфийской Империи. Так продолжалось около четырехсот сезонов.

Началом конца Империи стала смута окраин. Под влиянием Главного врага, мини-территории со своими мелкими князьками вдруг решили, что хотят и могут жить лучше, чем в составе сильного государсва. Так началась Эпоха Раскола. Отделялись земли, стараясь оторвать как можно больший кусок от все еще вкусного имперского пирога, а сильные соседи во главе с Оркским Альянсом стали назначать своих ставленников на ключевые посты государства, прибирая к рукам все самое ценное и уничтожая опасное. К опасному, как водится, в первую очередь относились системы государственного управления и защиты рубежей. То было Лихое время, когда существовал лишь один закон — закон силы. Государственные ресурсы, созданные руками Великих поколений, расходились за бесценок и оседали в карманах оборотистых проходимцев. Обычные же эльфы не всегда могли позволить себе даже достаточное для нормального для биологического функционирования питание.

Спецлужбы Союза Рощ надолго ушли в подполье, спасая все, что еще можно было спасти и уничтожая все то, что нельзя.

Лихие времена продолжались всего около сотни зим, пока из недр уцелевшего аппарата Рощбезопасности не появился неизвестный никому эльф, сместивший ставленника Оркского Альянса, но сумевший убедить противника в своей алчности и жажде стяжательства. Оркам было все равно кто останется у руля приговоренного государства, лишь бы оно не уподобилось фениксу, возродившемуся из пепла.

Момент, когда вдруг, абсолютно случайно, у Рощ появилась своя армия, эффективные силы правопарядка, какая-никакая, а все ж таки промышленность, пропустили все. Даже собственное население не сразу осознало, что гегемону в лице Оркского Альянса брошен новый вызов. Рощи отказались за жалкие подачки делиться природными ресурсами — уникальной древесиной и редкоземами. Теперь за это требовали справедливую цену по законам превыше всего почитамом орками Золотого Тельца. В то же время Главный враг, окончательно уверовав в победу, расслабился. Некогда грозная военная машина ржавела, экономика все больше зависила от иностранных кредитов, привлечение которых стало основной задачей едва держащегося на плаву, но все еще самого сильного флота Мира.

Для передела мира Оркскому государству была нужна война. Однако маги Тотального уничтожения с той и с другой стороны гарантировали, что победителей в Последнем конфликте не будет. Наступила эра информационного давления, размытия моральных границ и мелких пакостей государственного уровня.

Бедой нового Эльфиского государства, равно как и всего мира, стало то, за время Раскола и Лихих лет простые эльфы разучились быть Героями. Нет, оставались сильные духом перворожденные. Но было их очень и очень мало. Кружка хмельного или лишний час на диване стали важнее выполнения Плана, в чем бы он не заключался. Да и зачем прилагать сверхусилия, если все равно дивиденды от этого получит кто-то другой? Безопасность, минимальное количества хлеба и зрелищ, вот и все, что теперь нужно рядовому эльфу.

Наступили Мягкие времена.

* * *

Ночь с 34 на 35 цикла Алого листа выдалась для эльфа по имени Аллиниэль достаточно сложной. Особенно неласковым стал час послеполуночного Филлина. Даже долгожданный перерыв в 15 тактов под утро воспринимался уже не как возможность отдохнуть, но как изощренное издевательство над засыпающим организмом.

— Али! Ты меня не слышишь?!

Естественно, эльф слышал. Однако ничем этого не выдал, ведь его изрядно бесил тот факт, что мастеровому было прекрасно известно: тонкий эльфийский слух способен выловить даже шепот на другом конце не самой малой производственной площадки оружейной мануфактуры. Этот же... расписанный с головы до ног родовой татуировкой тролль всегда предпочитал подойти поближе и гаркнуть едва ли не в самое заостренное ухо. Этим он, надо сказать, здорово раздражал всех, у кого со слухом было чуть лучше, чем у него самого.

-Ты спишь, что ли?!

Хм, в час, когда рейнджеров учат резать глотки часовым, так как организм почти любого живого существа находится на минимуме активности, вполне естественное состояние, да. Али, правда, не спал. Он читал. С помощью листа мэллорна, заколдовонного на показ скорописи, погружался в мир захватывающих приключений странной и невозможной в реальном мире расы. Перепитии сюжета, страсти, воля к победе героев были для эльфа глотком воздуха в массе одинаковых операций ленточной сборки. Впрочем, объяснять все это мастеровому Али считал неразумной тратой времени, а потому ограничился лишь поворотом головы к весьма уродливой на его взгляд клыкастой морде, и спокойно протянул:

— Ну, иии?...

От такого обращения мастеровой впал в ступор, но, к несчастью, совсем ненадолго.

— Так перерыв заканчивается! — буквально взвизгнул он.

Вот и поговорили. Логики ноль. Доказывать что "заканчивается" и "закончился" — очень разные вещи бесполезно.

К счастью, отвечать что-либо на это Али и не пришлось, ведь именно в этот миг помещение площадки заполнил пронзительный сигнал, неприятно резанувший по чуткому слуху. Вот теперь действительно пора возвращаться к работе, а потому эльф, оправив великоватую по размеру робу серо-мышинного цвета, отправился занимать свое место в таком же сером строю.

До следующего перерыва, когда можно будет вновь окунуться в водоворот вымышленных, но стол интересных приключений, осталось целых четыре стражи. Эльф вздохнул и выкинул все лишние мысли из головы, ведь первая заготовка для будущего среднего лука была уже на подходе. По давней привычке, чуткие тонкие пальцы пробежались по верстаку, проверяя готовность деталей и инструментов. Вот теперь и поработаем... А там, глядишь, и смене конец!

— Эй, эльф, — окликнул Али темноволосый и круглолиций хуман от соседнего верстака. — Давно хотел спросить, а что это все твои сородичи на тощих баб похожи?!

У хумана Тристана была более быстрая операция, чем у Али — набить номер и клеймо производителя на каждой заготовке лука. Все свободное время тот посвещал упражнениям на самую сильную мышцу своего тела — язык. Оторвать его от этого занятия было очень сложно, а потому эльф сразу решил, что остаток ночи может оказаться и очень долгим. Однако и молчать нельзя!

— А для вас, хуманов, все на баб похожи, — с некой ленцой протянул Али. — Скажешь, нет?

— Ты о чем вообще?

Тристан нахмурился. Он не первый раз пикировался с эльфом, а потому прекрасно знал эти интонации.

Али не стал его разочаровывать:

— Так взялись ведь откуда-то полуорки, полутролли, полугномы...

— Заткнись, Древо тебя забери..., — не выдержал Тристан.

— ...кентавры, наконец! — безжалостно закончил эльф и, спрятав улыбку, спокойно вернулся к работе.

Кажется, на некоторое время Тристан замолчал, так что зудежь над ухом до конца смены эльфу не грозил. Может быть, ждать утра останется не так долго?

— Зато я точно знаю самое первое и главное изобретение эльфов, — злорадным тоном перечеркнул эльфийские мечты хуман. — Расческа!

Тут уж Али пришлось поперхнуться. Достойного ответа он, увы, не нашел. Ведь раса перворожденных и правда... несколько больше остальных заботилась о своей шевелюре!

В общем, очередная пикировка закончилась с привычным счетом— 1:1.

* * *

Отрывок, прочитанный эльфом Аллиниэлем во время четвертого перерыва второй ночной смены.

Сказ 1. Герой не этого романа.

Человек, мерно выстукивавший по асфальту печальную дробь шагов, был невзрачен. Крупные мышцы, привлекающая женщин хищная красота, богатство, в конце концов — все это было не про него! Он просто был. Существовал, если быть точным. Одетый в серую бесформенную куртку гонца по неособым поручениям (здесь таких называли курьерами), он прятал невыразительное лицо под козырьком форменной же кепки. Вот и все, что мог сказать о нем внимательный наблюдатель. Невнимательный и вовсе не заметил бы его существования.

Не смотря на все это, человек, чье имя так и останется за скобками этой истории, больше всего мечтал о приключениях и даже не догадывался, что именно сегодня окажется как никогда близко к ним.

Сегодня курьеру выпало доставить посылку Главе Одной Спецслужбы генералу Травникову. Вряд ли в ней содержалось что-то важное, ведь до фельдегерей ему было очень далеко. Однако оказаться в одной из двух цитаделей защитников страны от врагов внутренних и внешних было волнительно. И, не остановись он завязать шнурки в 759 метрах от входа, то обязательно бы столкнулся с паркующим в этот миг свой подгнивающий оранжевый "тазик" Гасконцем.

Этот юноша, в отличие от курьера, обладал как тренированным телом, так и скуластым смуглым лицом с тонкими чертами, кооторое выдавало в нем хитрость и ловкость, а так же гарантировало внимание женщин от 18 до 60 (иных он сам достойными внимания не считал). Уроженец села Гасконково был одет достаточно непрезентабельно — выцветший некогда синий свитер был растянут, а серые брюки позволяли предположить, что владельца долго и упорно валяли по земле. О том же свидетельствовали и мелкие царапины на лице. Длинные темные грязные волосы, убранные в хвост, неуспешно скрывали большую ссадину на шее.

Дмитрий Гасконец был сильно раздражен с того момента как неделю назад отец вручил ему старую "шаху", несколько тысяч рублей, которых не хватило бы и на месяц жизни в столице, и рекомендательное письмог генералу Травникову. Машина находилась во столь печальном состоянии и была выкрашена в столь яркий цвет, что неизменно вызывала улыбку у всякого зрителя.

Тем сильнее задевал самомнение молодого человека факт, что сколь бы искуссным водителем он не был, на подобной машине он точно будет посмешищем. Деньги, оказалось, заканчиваются гораздо быстрее, чем он ожидал, а письмо... С письмом вообще глупо получилось!

Третьего дня Гасконец остановился перекусить в небольшой придорожной забегаловке. Даже не зайдя внутрь, он услышал громовой взрыв хохота. Сквозь окно Дмитрий с закипающей яростью наблюдал, как мужчина в темном пальто невероятно важного и надменного вида втолковывает своим спутникам нечто очень смешное.

Горячий юноша, по обыкновению своему, предположил, что речь идет о нем. И никак иначе! В отличие от большинства подобных случаев, в этот раз он оказался недалек от истины. Важный господин и два его неуловимо похожих отсутствием интелегентности на челе и схожестью с легендарными "братками" собеседника смеялись над его машиной. Надо отметить, что сидящий во главе стола мужчина на своих спутников не был похож вовсе! Еще в расвете сил, но уже седой и крепкий обладатель умного, но, казалось бы, не знавшего улыбки лица сидел прямо, будто генерал на торжестве. Эта стать заставила еще более яростно кипеть кровь в жилах молодого человека.

— Эй, уважаемый, — вскричал юноша, — А над чем это вы столь гнусно насмехаетесь! Давайте вместе посмеемся над столь удачной остротой!

После небольшого раздумья, за время которого, казалось бы, незнакомец желал убедиться, что обращаются именно к нему, в тишине таверны раздался насмешливый ответ:

— Смеюсь я, уважаемый, не так часто. Однако сейчас и впредь буду делать это тогда, когда угодно будет именно мне!

— А я, — тут же выкрикнул в ответ вспыльчивый Гасконец, — оставляю за собой право прервать ваш смех в тот самый миг, когда мне того захочется!

— Что ж, это вполне справедливо, — спокойно согласился мужчина и развернулся, дабы пойти прочь.

Казалось, он даже не заметил, как в запале юноша выхватил изпод куртки небольшую, но отточенную до бритвенной остроты, финку.

Кипящая кровь юноши не могла дать обидчику просто так уйти. Спустя еще пару фраз, вполне мирных со стороны господина, Гасконец не стерпел и попытался ударить ножом фигуру в пальто. Мужчина оказался на удивление проворен, а потому легко ушел от неплохо поставленного удара. Что-то, на секунду вспыхнувшее в его глазах, внимателному взгляду выдало бы немалый опыт схваток. К сожалению, разъяренная молодость не оставляла шансов на мирный исход дела.

Впрочем, вступить в схваку мужчина так и не успел, двое его спутников, выхватив из-под курток короткие дубинки, начали осыпать Дмитрия градом ударов, пока не были остановлены властным взмахом руки.

Мужчина, глядя на избитого соперника, удрученно выругался.

— Посадите-ка его в этот оранжевый "пепелац" и пусть убирается, пока цел!

— Только после того, как я порешу тебя, жалкий трус! — прохрипел юноша с земли.

— Что ж, — с неподдельным разочарованием обратился мужчина ко своим спутникам. — Проучите его. Как только надоест — он сам об этом скажет!

Гордость не позволила Гасконцу проронить и звука, пока его окровавленная голова не упала на асфальт без признаков сознания. Мужчина этого не видел. Его куда больше занимал разговор с невидемой собеседницей на том конце "провода" мобильного телефона.

Закончив разговор, мужчина лишь на миг вырвался из своих дум, чтобы уточнить, как здоровья Гасконца. Получив от хозяина гостиницы заверения, что вся необходимая помощь будет оказана, а вред для здоровья несущественнен, он снова вернулся к своим мыслям.

Тем временем немного пришедший в себя Дмитрий ругал незнакомца на чем свет стоит и грозил тому всеми возможными карами. Он был уверен, что господину еще предстоит раскаяться в своих "прегрешениях"!

Однако что он мог сделать сейчас, когда все тело юноши одолевала слабость? Поэтому он только и мог, что в бессильной злости наблюдать за тем, как мужчина общается с очень красивой светловолосой девушкой, да уловить часть их беседы, но эта история еще будет иметь свое продолжение...

Для шагающего уже в двустах метрах от входа в здание Курьера все эти приключения были как события из параллельной вселенной. Завязав за пару минут до этого шнурки, он упустил шанс поссориться с Гасконцем, запнувшись возле его машины, стать ему вернейшим другом, испытать великие приключения и умереть от воспалившейся огнестрельной раны в грязном мотеле на чужбине... Теперь ему предстояло дожить до седин, поняньчить детей и внуков и умереть в окружении любви и почета своей семьи.

* * *

Али понуро наблюдал за тем, как с его рук стекает темная от грязи вода. Этот момент он особо не любил в своей, вобщем-то неплохой, работе. Грязь. Она была повсюду. За два дня отдыха он не всегда успевал отчистить руки полностью! Смазки, краски и различные пропитки настолько глубоко въедались в белую кожу, что, казалось, вытравить их можно лишь сняв часть собственной шкуры. "Траурная каемка" под ногтями поддавалась "лечению" чуть лучше, если, конечно, у Али было желание тратить время в законный выходной на несколько очистительных процедур, каждая из которых могла занимать по полстражи.