|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Венедикт Ли
Perpetuum mobile
Часть I. Из дальних пределов
1. ДЕНЬ СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА
— А причем тут я?! — прыщавый юноша с отвращением смотрел на обуянную неправедным гневом физиономию господина Гирша. Тот от избытка чувств дергал свою козлиную, черную бородку. Джей с удовольствием сделал бы это за него.
— Ты меня спрашиваешь?! Главный художник запил, эскиза нет, заказ — стиксу под хвост!!
Гирш словно нарочно вплел в гневную тираду упоминание о стиксе — основном животном для верховой езды на Острове, хотя где-то в других краях Мира предпочитали лошадей. Худой — кожа да кости и неловкий Джей был всеобщим посмешищем, когда пытался удержаться на гибком, сильном звере. Стиксы тоже добродушно над ним "посмеивались", обнажая длинные, белые верхние клыки.
Джей покраснел — удар начальничка попал в цель. Кой черт! В наши дни только чокнутые катаются на стиксах, когда есть авто или мотоцикл. Сам Джей ездил в типографию на велосипеде: заработать на большее — задачка не для олигофрена — вновь цитата из избранных высказываний господина Гирша.
— Где инициатива?! Кто хвалился, что рисует ангелочка движением пера? Сделай хоть что-то!! К обеду дай эскиз! И четверостишие! Знаю, знаю... стишат не пишешь, — Гирш помахал крючковатым пальцем перед носом Джея, фыркнул и удалился.
Делать было нечего, кроме как что-то делать и Джей с длинным, горестным вздохом принялся за работу. Рисовать-то он любил, потому скоро увлекся.
— М-м-м-м.... — сказал Гирш, выпуская изо рта клуб дурно пахнущего сигарного дыма. — У-у-у-у-г-у-у... — продолжил он размышление и, наконец, расплылся в кривоватой улыбке. Его физиономию всегда перекашивало, когда приходилось хвалить.
— Кх-кх-м-м-м! В целом, удовлетворительно. Вполне, — последний довесок означал высшую степень одобрения, какую можно было вытянуть из господина Гирша. Он отложил рисунок Джея в сторону.
— А теперь, бездельник ты наш, разбери конкурсную почту. Что зацепит — мне на стол.
Перехватил вороватый взгляд Джея, брошенный на настенные часы:
— Обедать — рано! Я в твои годы...
Джей ринулся к столу с почтой. Внимать воспоминаниям Гирша о тяжком детстве — еще хуже, чем слушать его нотации.
Условия конкурса ко Дню святого Валентина были очень просты. Первое: отобразить превосходство Острова над огромной и дикой страной Эгваль, лежащей на материке далеко на востоке. Благо, что всего год назад войска ее высочества одержали над варварами блестящую победу и едва не взяли их столицу — город Майю. Второе: напомнить о выдающейся роли правительницы Острова, чье пятидесятидвухлетие счастливые подданные отпраздновали месяц назад. Третье: отметить, как хорошо живется на Острове. Четвертое: ну... и про любовь, да покороче.
Джей бросил в корзину письмо с очередными графоманскими виршами (обратный адрес написан крупно и четко — автор, похоже, не сомневался в своей победе) и взял следующее. Здесь буковки выведены аккуратно, по трафарету. Пробежал взглядом и собрался тоже отправить в корзину... Стоп! Перечитал... Вот это да! И Джей принялся компоновать эскиз, не обращая внимания на урчание в животе.
Исчадье ада злое — Эгваль вся присмирела,
Хозяйка — наш правитель, она хранит закон.
И мира и покоя пора теперь приспела,
Единственный губитель остался — Купидон!
Сам же смеющийся голенький младенец с крылышками — бог любви целился из лука золотой стрелой прямо в господина Гирша. Гирш перевернул кусочек картона, на обороте он был размечен для письма, вертикальный пунктир посередине обозначал место сгиба, чтобы вложить сложенную пополам открытку в маленький квадратный конверт
— Чудесно, чудесно... — Гирш благостно улыбнулся. — Я, мальчик мой, ценю таланты и не чужд благодарности. Вычет из твоей зарплаты за вчерашнее опоздание уменьшаю вдвое, можешь расценивать это, как премию. Господин Гирш хохотнул, и отправился дать задание операторам печатных машин. Новая открытка будет иметь успех.
Новая открытка успех возымела. Когда в занюханную типографию явился майор из Безопасности, Джей понял, что неприятности будут не только у Гирша. В первую очередь они будут у него, Джея. Он низко склонился над очередной работой. Вывеска. Лавочник с Адмиралтейской улицы обещал Гиршу прилично заплатить, если тот придумает, как перешибить рекламу конкурента: "Мы поставляем сосиски ко Двору Хозяйки". Гирш тогда промычал, что дальше ехать некуда и отдал безнадежный заказ Джею. И тот уже заканчивал броскую надпись желтым на синем: "Боже, храни Хозяйку!"
Проводил взглядом семенящего Гирша, пытавшегося дружески взять под руку моложавого, несмотря на седину, майора — зачем-то он пожаловал?! Загадка для Гирша, не для Джея. Он тихо вынырнул из-за обшарпанного стола, насвистывая, руки в карманах, прошел в сортир. Там подтянулся и вылез через раскрытое для постоянного проветривания окно. Сдерживая внутреннюю дрожь, так же неторопливо прошел к велосипеду, и... вся сила Джея ушла в ноги, крутящие педали.
Его взяли в чердачной каморке на окраине Вагнока. Очередная ошибка: в самом деле — дурак-дураком, раз придумал прятаться дома. Где ж его могли ждать, как не здесь?
Ночь провел в участке. Его не били, но смотрели хмуро. Вислобрюхий начальник на прощанье сказал беззлобно:
— Не завидую тебе, парень. За последние двадцать лет только у тебя хватило наглости. Поношение имени. А масштаб-то каков! Далеко бы пошел, кабы бы не был дурнем.
Майор Иомен предложил сесть. Сказал:
— Объясните, как это у вас так получилось, молодой человек.
Когда Джей, всхлипывая, умолк, великий сыщик задумчиво побарабанил пальцами по краю стола. Вынул из ящика стола злополучное письмо.
— Оно, да. Это оно, — Джей вытер нос пальцами.
— Благодарю за содействие, — Иомен ободряюще улыбнулся Джею, — вы свободны.
Позже он говорил Хозяйке:
— Парнишка труслив. Глуп. Художник прекрасный, а вот с аналитическим мышлением проблемы. И, согласитесь, вирши эти — экономное и при том полное покрытие условий конкурса. Ха! Не только наш юный друг, но и такая прожженная обезьяна, Гирш — проморгал!
— Полагаете... — начала Хозяйка.
— Никакого умысла. Преданные подданные вашего высочества. Услужливые дураки. А вот кто их подставил...
Иомен повертел в руках конверт.
— Если бы сразу проверили обратный адрес...
Хозяйка фыркнула:
— Общественный туалет в центре города...
Сорвалась на крик:
— И теперь я — мордой в дерьме! Вы слышите — Я!!
Иомен уныло повесил седую головушку, пережидая ливень упреков. Ничего не скажешь — жуткий прокол. И сделать ничего нельзя — тираж распродан больше чем на половину.
Выплеснув досаду на Иомена, Хозяйка успокоилась.
— Найдите мне его. Хочу посмотреть на этого человека.
Следов человек не оставил. На конверте, на листке бумаги внутри — не обнаружилось отпечатков пальцев. Текст и адрес написаны карандашом через трафарет: целлулоидную прозрачную полоску с прорезями букв — графология отпадает тоже. Запах — если и был, то уже выветрился. Конверт и бумага — стандартные, без рисунков и водяных знаков. На конверте штамп Главного почтового отделения Вагнока: 13.01.1357/14:40. Выемка почты происходит ровно в полдень: 14:00. До этого момента у человека были сутки, чтобы бросить конверт в большой синий ящик и, не спеша удалиться.
— "Точнее, 27 часов 59 минут..." — поправил себя Иомен, — "Как бы действовал я, готовя такую шутку?"
Немного паранойи не помешает. Ехать ли, идти ли с готовым письмом в кармане — страшновато. У человека были при себе чистый листок, конверт, карандаш. Ах, да — и трафаретка. Бумагу и конверт он не принес из дома — вдруг пальчики остались? Купил по дороге. И все время не снимал перчаток.
Не снимала. Кроме северных, прилегающих к Арктиде краев, в Мире не бывает сильных холодов и такой предмет туалета, как перчатки — изящные, тонкие, пропускающие воздух, носят только женщины. Иногда. И не все. Простолюдинки уж точно не щеголяют.
"Ищем женщину — как хрестоматийно. Образованную. Молодую. Последнее ни из чего не следует, но в ее поступке прослеживается молодой задор".
Все почтовые киоски в центе города. Продавцы не видят лиц покупателей. Лишь руки, протягивающие деньги и берущие сдачу. Вы помните женские руки в перчатках? Сколько раз за день. Два. Ни разу. Ну, может, один. Раза четыре. Вспомните фасон? Пресвятая Мария Дева, да откуда? Посмотрите: на какие из этих похожи? Э-э... скорее вот эти. И эти.
Привратницы в общественных туалетах не видят лиц входящих. Лишь руки, протягивающие деньги... Руки в перчатках? Да. Фасон? Смотрите внимательно... Тот же самый или очень похожий.
Так проявился маршрут. Киоск на углу Адмиралтейской и Северного ветра. Дальше — туалет. Запереться в кабинке, и не спеша подготовить письмо. Там же выбросить карандаш и трафаретку. Три квартала до почты и паранойя успокоена — при законопослушной гражданке Острова больше нет улик страшного преступления.
Все окрестные магазины женской одежды. Покупки в период с 12.01.1357/00:00 по 13.01.1357/13:59. "Ну, это я занудствую. Как бы резва она ни была, а сварганить это черное дело за минуту... Ха!" О том, что так можно найти только покупателя, расплатившегося чеком, Иомен своим агентам не сказал. Чтобы не расхолаживать.
Упорство иногда вознаграждаются удачей. Чек номер такой-то, эмитирован Банком Магистрата, заполнен почерком аккуратным и ровным. Сумма... перчаточки, короче. Фасонистые. Время на кассовой ленте: 13 часов 27 минут 13 января. Полчаса таинственной особе хватило на все. Самый значительный банк Мира не выдает сведений о владельцах счетов, но... разборчивая подпись на чеке избавила Иомена от дальнейших хлопот. "Что в имени тебе моем?" Да все, кроме подробной биографии. Ее, захотим — расскажете сами. Седа Лин, шестнадцати лет.
Иомен чувствовал себя очень усталым. Возможно, оттого ему пришла в голову мысль, что он был бы гораздо счастливее, выбравши себе в жизни другую профессию.
Все время, пока ее везли ко Двору Хозяйки, Седа уверяла себя, что это ерунда. Вроде глупого сна. И боль в скованных за спиной руках ей только чудится. Не могла она в реальности так быстро провалиться. После того, как все продумала и так осторожно сделала. Только вспоминая, какое у мамы стало под конец разговора с офицером Безопасности лицо, понимала, что все наяву. Но ощущение кошмара не проходило.
Ее ввели в длинный, покрытый красным ковром холл, освободили руки. "Цвет крови".
Иомен прошептал:
— Будьте вежливы. Прошу вас.
В дальней стене скользнула в сторону дверь, и Седа увидала стоявшую в проеме кареглазую, темноволосую женщину в лимонно-желтом кимоно. "Кто она?"
— Иди сюда, школьница, — голос показался Седе смутно знакомым. "Откуда ее знаю?"
Женщина, видя замешательство Седы, поманила ее.
— Ближе-ближе. Не укушу. И перестань играть с косичками.
Села обнаружила, что по детской еще привычке держит в руке хвост левой косы.
— Это — не косички... — легкий, как будто звенящий выговор Седы, странно контрастировал с сильным голосом женщины.
— А что же?
— Косы.
— Хорошо. Еще меня поправишь?
— Я — не школьница. Лицеистка.
Женщина смерила Седу взглядом.
— Ах да. Второй лицей. Дурацкие коричневые платья с идиотскими воротничками. Входи... лицеистка.
Иомен сунулся, было, следом.
— Ваше вы...
— Брысь!
Дверь закрылась, оставив Седу и женщину вдвоем. Новая комната была меньше, уютнее, с разбросанными по полу пуфиками.
— Присаживайся, лицеистка. Туфли скидывай, здесь тепло. Я — босиком, видишь? Чаю хочешь?
Седа медлила. Чайник и чашки — прямо на полу. Чаевничать придется тоже сидя на полу в позе вольной, которую узкое платье Седы не допускало.
— Зря, — сказала женщина. — В сухомятку твое произведение плохо глотается.
Она протянула Седе злополучную открытку.
— И не стой, садись. Жуй старательно. А я посмотрю, какая у тебя будет физиономия. У меня была такая же, когда я это читала. А когда представила, что это увидят... считай, в каждом доме!! Станут показывать друзьям... знакомым... Ты — первая, кто сделал со мной такое!!
Знакомый с детства, глубокий, с легкой хрипотцой на низких тонах, хорошо модулированный голос. Голос, могущий от вкрадчивого шепота срываться почти на крик, и вновь опускаться до тихих, интимных интонаций. Многие годы каждый месяц Хозяйка обращается по радио к подданным, донося до них свою силу и волю. Но редко кому удается увидеть "ее высочество" воочию. Седа. представляла ее совсем не такой. И далеко не каждому встреча с Хозяйкой приносит удачу.
Седа обратила внимание, что на каблуках она выше Хозяйки, значит та комплекцией своей, почти не отличается от нее — школьницы выпускного класса.
— Это ничего, — сказала Хозяйка. — Я могу укоротить тебя на целую голову. Жуешь? Молодец.
Быстро прикрылась рукавом, потому что в это момент Седа выплюнула горьковатую бумажную кашицу ей в лицо.
— Правда, молодец, — похвалила Хозяйка. — Не пресмыкаешься. Получай награду. Литературная премия от Хозяйки Острова — казнь на площади Искупления. Сама знаешь: в Вагноке — это главная площадь. Цени. По радио и видео уже объявили. Выходи, не то опоздаешь.
Дверь отворилась, за нею стоял майор Иомен.
— Берите ее, — сказала Хозяйка, и Седе вновь показалось, что видит сон.
Сделала шаг, другой. Идти почему-то было трудно. Обернулась к Хозяйке.
— Вы злитесь на зеркало.
Очень было странно идти по улице с майором Иоменом. Седа подумала, что отсутствие охраны — лишь видимость. Попробовать убежать? Куда же? Она не станет позориться.
— На чем я провалилась? — спросила Седа.
— На дилетантстве, — хмуро ответил Иомен. — Вы мстили за кого или у вас принципы образовались?
— Кто-то должен...
— Что?
— Ничего. Вы делаете, что считаете правильным. И я сделала.
— Я делаю то, что считаю неправильным, — сказал Иомен.
Они вышли на выгороженную металлическими стойками часть площади, с деревянным столбом посередине, по периметру стояла охрана. Народу было мало, настроение у всех какое-то оглушенное. "Чувствую себя идиоткой. Скажи мне кто, что это будет так, не поверила бы".
— Это похоже на фарс. Вы не согласны?
— Это и есть фарс, — сказал Иомен. — Вы бы помолчали. Вам умирать, а вы языком мелете.
"Если замолчу, то заплАчу..."
Захотелось обругать Иомена, но его уже не было рядом, только две мускулистые тетки, которые грубо схватили ее и потащили к столбу. Седу привязали, заведя руки назад, она пару раз брыкнулась, после чего ноги ей, подогнув, тоже крепко притянули к опоре. Во время борьбы платье Седы лопнуло по швам в нескольких местах, и одна из экзекуторш стала срывать его с тела девушки, подрезая острым стилетом. Когда блестящее лезвие мелькнуло у ее глаз, Седа постаралась не моргнуть. Палачка хмыкнула и занялась бельем Седы.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
