Деревенская

Деревенская

За пашными полями* и синим от обилия голубых елей лесом затерялась деревенька. Дворов на пятнадцать-двадцать, вместо пятка изначальных. Потому местные по старой памяти и считали селение свое маленьким. Хотя по меркам близлежащего города (всего-то четыре десятницы пути!**) деревня и впрямь была маловата. Да и название у деревни было соответствующее — Деревушка.

Жили в Деревушке как обычно, как все живут: в меру ругались, в меру отмечались. Разве что трудиться не ленились. Но где ж лениться, если Полевой дело знает: земля столь жирная да плодородная, что только семена и успевай бросать. Леший и Водяной тоже деревеньку не обижали: по осени полные короба грибов девки таскали, зимой рыбалка удавалась выше всяких похвал. Так и жили себе в Деревушке.

Жили-поживали, домовых не обижали, да и к уличным духам уважительно относились. А все потому, что старшой по деревне, в смысле Деревенский, присматривал за людьми, скотину оберегал, страждущим помогал: бывало, болит с утра головушка, похмелья всё существо требует, а моченьки идти нет, так тропка сама под ноги стелется, глядь, а питейное заведение Шуши тут как тут! Оттого и мусор на улицах не валялся, перед дворами цветочки-лютики нежились, и вообще порядок относительный наблюдался. Само собой, никто и никогда не видел Деревенского, но каждую последнюю десятницу месяца староста на пару с Шушем — не только владельцем корчмы, невесть как оказавшейся в Деревушке, но и известным балаболом — оставляли подношение у старого вяза за околицей, росшего аккурат на стыке лесной тропки и деревенской дороги. Не бог весть какое подношение, так, маслица горшочек, сливок кринка да лук маринованный, главное — от души. К слову, на утро один лук и оставался, вот деревенские и грешили на кошек. Но кошки были тоже ж деревенские и понятие имели — подношения не трогали.

Так бы в Деревушке и жили спокойно, совершая изо дня в день привычные дела и обязанности, если бы не Его королевское Величество Бирбун Третий. Видите ли, на последнем приеме по поводу дня рождения Величества, королю показалось, будто бы послы соседнего княжества не слишком усердно оду хвалебную читали. Слово за слово, удар за затрещину, и вот уже два государства втянуты в разборку, которая имеет большие возможности перерасти в войну. Не обошла стороной вспыхнувшая вражда и Деревушку: самим жителям было глубоко и внушительно наплевать на обиды власть имущих, но вербовщики королевской армии имели прямо противоположное мнение. Собственно, их мнение воплощалось в жизнь попытками рекрутировать в действующую армию по высочайшему повелению все мужское население деревни. Когда первая партия вербовщиков поплутала пять дней вокруг деревеньки, еще четыре дня по самой Деревушке — некоторые особо впечатлительные падали в обморок при виде до боли знакомых расписных ворот корчмы, и это были отнюдь не деревенские жители, — и денек порыдали-повыли у фруктового сада старосты, начальство решило ограничиться половиной мужчин из Деревушки. Когда вторая партия вербовщиков еще десятницу, но уже на меньшем финансировании, проплутала вокруг и по деревне, начальство сменило гнев на милость, снизив планку до выборки по типу "кого пошлют, того и берите". Но поскольку посылали одного корчмаря Шуша, уж больно прижимистого мужика, королевская армия махнула рукой на Деревушку и ее жителей, "забыв" ее в сборовых ведомостях.

Так люди и жили дальше — по давно заведенному порядку. Время от времени на деревню набредали одиночные вербовщики, проповедовавшие о великой чести участия в освободительной войне (с какого перепуга освободительная — не понятно, разве что кошельков да кубышек от заработанных денежек). Но с такими людьми разговор был короткий — две кружки ядреного самогона без закуски и проповеди как не бывало!

Возможно именно поэтому, хотя и нельзя сказать наверняка, на отряд из пятнадцати человек деревенские практически не обратили внимания: ну разве можно считать вниманием теплое пожелание шамкающего дедка на завалинке, переводящееся на приличный "а шоб вас тудыть растудыть!". Во главе отряда ехал, как это и положено, гроль

* * *

с королевским стягом. Следом за ним молодой рыцарь, но уже с отличиями королевского поверенного на плаще — правая рука командира отряда. На самом деле командиром как раз он и был, хотя числился заместителем. Командир же... Сэр Гееральд был невысок ростом, невелик духом, несилен опытностью, но все это искупал самовлюбленностью и настырностью, а точнее упрямством. Словом, он был из тех, о ком поговорка говорит: "Обяжи дурака обет дать, так он весь орден поститься заставит"! И именно по этим причинам доверительная печать, казна и управление находились в руках помощника, того самого молодого рыцаря — сэра Лансивэла. Сэр Ланс, как его величали окружающие, несмотря на молодость, отличался большей разумностью, чем иные седоусые воители, и немалой преданностью отчизне.

Отряд следовал на границу в крепость Засолье, в помощь тамошнему гарнизону. Следовать стоило быстрее, но кушать тоже хочется. Найденного у старого вяза масла хватило всем по капле, сливки и маринованный лук полностью исчезли в ненасытной утробе сэра Гееральда. Поначалу рыцари завидовали своему командиру — столько съесть! — и даже вознамерились поколотить при случае, после же стали отчаянно завидовать гролю: едет впереди и дивные ароматы маринованного лука со сливками не мешают жить.

Вопреки ожиданиям с почетом на въезде никто рыцарский отряд не встречал, даже вездесущих любопытных мальчишек не наблюдалось. Везде царил сонливый покой.

-Это что за оскорбление?! — фальцетом возопил сэр Гееральд, вызвав у отряда желание заткнуть уши, жаль шлемы мешали.

-Возможно, люди чем-то заняты и просто не успели подготовить торжественную встречу, — предположил сэр Ланс, поздно сообразив, что этими словами только раззадорит гнев командира.

-Что-о-о-о?! — взревел, но опять таки фальцетом, сэр Гееральд.

И еще довольно продолжительное время рыцари вынуждены были слушать высказывания на тему: "Как несовершенен этот мир" — это в переводе на приличный, естественно.

Когда же перед глазами внезапно возник покачивающийся то ли сонный, то ли пьяный мужик с медным кругляшом старосты на собачьей цепи, сально поблескивающей на шее, рыцари едва не затоптали оного от счастья — хоть кто-то живой!

-Эй, почтенный, мы прибыли из столицы... — вполне вежливо начал сэр Ланс, но был сразу же перебит командиром.

-Да как вы... да я... Сей же час... устроить обед... да чтобы... уж я вас...! — грозно высказался сэр Гееральд, и даже у бывалых рыцарей покраснели уши от таких речей.

А староста и глазом не моргнул. Почесал в затылке, икнул, молчком развернулся и потопал куда-то по сугубо личным делам, не обращая внимания на отряд. Не ожидавшие подвоха рыцари застыли мраморным памятником посреди улицы. И только когда староста завернул за угол, они решительно взялись за поводья, а некоторые и шенкеля лошадям дали.

Да только все зря, как оказалось в последствии: за углом старосты уж и в помине не было, да и никого другого тоже не наблюдалось. Рыцарский отряд попадал не раз и не два в западни, но такого глухого болота, по части отсутствия людей, не было еще никогда. Дома казались похожими друг на друга, одни и те же деревья росли повсюду, одинаково шелестя зеленой листвой. Заборы, калитки, ворота сливались в одну полосу — всё одно, всё едино. И ни ругань, ни плети не в силах изменить... Что изменить? Вот это хотелось бы знать и самим рыцарям, так некстати завернувшим в Деревушку. А ведь они не знали еще названия деревеньки...

Наматывая круги по деревне, рыцари то впадали в отчаяние, то в гнев, но толку было мало — как не было людей, так и нет. Даже робкие мольбы о пощаде не помогали. В конец обессилив — лошади устали еще раньше, да кто ж будет слушать скотину, повернувшую на эту злосчастную дорогу в явно проклятую деревню? — отряд остановился посреди какой-то улицы. Под ближайшим забором мелькнули чьи-то лапти, потом в щели — не иначе как в засаде бдит! — показался щербатый дедок, очень уж похожий на того самого, встретившегося на въезде. Дед только довольно ухмыльнулся, показал шиш и скрылся во дворе. Звать его было бесполезно: при таком раскладе он не только дорогу не покажет, а хорошо, если к лешему по грибы не пошлет. Хотя после плутания по деревне рыцари, возможно, и лешему бы обрадовались.

-И что делать? — задал животрепещущий вопрос кто-то из новичков.

Сэр Гееральд порывался сказать нечто столь же радостное и вежливое, как и прошлые речи, но тут уж рыцари не выдержали и дружно закрыли ему рот. И как только с лошадей-то не попадали?

-Вы бы к Деревенскому за помощью обратились, — нежданно-негаданно посочувствовали откуда-то слева и над калиткой бабочкой мелькнули концы белого платка.

-Молчи уж, Финишна! Таким только к Деревенскому обращаться! Ишь чего захотели?! — возмутился дед в засаде, вновь выглядывая в щель.

-Дык жалко ж лошадушек, вона как дышат, и пена так и тянется! Ишшо издохнут посреди улицы. А убирать ты, Шиш, будешь? — снова мелькнули над калиткой концы платка.

-Негоже к самому заступнику деревенскому сквернословцам и... и... ну... этим в общем обращаться! — продолжил упорствовать дед, но на уборку улицы не согласился.

-Извините, любезные, — решил встрять в перепалку сэр Ланс, поскольку в споре решалась и его судьба в том числе. — А кто такой этот ваш деревенский?

-Да как ты токо посмел сказать такое?! — дед чуть не выскочил из-за забора в негодовании.

-Негоже, негоже так обижать добрых! — концы платка укоризненно качнулись над калиткой.

-А... Как... — сэр Ланс, не терявший красноречия в окружении подземных демонов, равно как и на королевском совете, нынче боялся лишнего слова сказать.

-Деревенский! — с особым говором, возвышенным тоном произнесла Финишна. — То ведь старшой дух над малыми по всей деревне. Без ведома Деревенского ничто и не случается в деревне-то.

-А вы подношение Деревенскому съели! — гаденько захихикал дед в засаде.

Пропавшее было желание поколотить сэра Гееральда вновь вернулось — у кого кулаки зачесались, а у кого и мечи под руки сами лезли.

-А вы все ж таки попросите, — сочувственно вздохнули из-за калитки, и концы белого платка пропали.

И дед, словно тоже пропал, — не шипел, не ругался. Может, опять в засаде бдел?

Рыцари потеряно переглядывалась: обратиться неизвестно к кому, и при том не факт, что ответят, а если и ответят, как бы не пришлось сожалеть о том ответе.

-Кто просить-то будет? — вновь не вытерпел кто-то из новичков.

Взгляды рыцарей тут же сошлись на сэре Лансе, а совсем не командире, чье красноречие и завело всех в неприятности. И не скрыться, не сбежать было от этих взглядов. Сэр Ланс мысленно попрощался с родственниками, посожалел об отсутствии дамы сердца, перебрал все свои прегрешения, прикинул возможную кару за них и решительно шагнул вперед. Зачем? Этого он и сам не знал, но стало даже как-то легче.

Смущаясь и стесняясь, рыцарь опустился сперва на одно колено, потом, подумав, встал на оба. Опыта обращения к духам рыцарь не имел, поэтому как обратиться к местному духу, то бишь Деревенскому, не знал. А вот пришло время получения этого самого опыта.

-Уважаемый... кхм-кхм... Деревенский... Мы просим о помощи. — Рыцарь подумал и добавил — Смиренно просим о помощи.

А в ответ тишина. Нет, конечно, абсолютной тишины не было: где-то брехливо грызлись собаки, чей-то петух, перепутав полдень с рассветом, орал-надрывался, листья перешептывались о чем-то своем. Но ничего сверхъестественного не происходило. Для полного счастья не хватало лишь дедка в засаде, точнее его ехидного смеха. Рыцари настороженно заозирались, вцепившись в поводья, но случись что — в седло бы не вскочили.

-Может еще раз? — робко пискнул опять же кто-то из новичков.

Сэр Ланс откашлялся, перекрестился и попробовал попросить о помощи более внятно и громко.

-Уважаемый Деревенский, взываем к Вам и смиренно молим о помощи — откройте нам дорогу, позвольте покинуть эту деревню!

И вновь тишина. И вновь никого. Только девка какая-то, невысокая, стоит руки в боки и лукаво усмехается. Рыцари даже не сразу поняли, что кого-то, наконец, узрели.

-Э... девица, а не подскажешь, Деревенский где? — брякнул первое пришедшее на ум сэр Ланс, недоуменно разглядывая девицу, — спросить у самой девицы дорогу из деревни даже не подумал.

Босые ноги. Простенькое платье из небеленого холста. Белый фартук, измазанный красным, с вышивкой по подолу. Руки, упертые в бока, вымазаны во что-то белое. Длинная бледно-золотистая коса перекинута на грудь. Тонкие черты лица. И хитрющие серые глаза. Много таких и в городах встречается. Таких, да не таких...

-Не слушай их, Госпожа! — из-под ворот таки выкатился щербатый дед, упорно бдевший в засаде. — Они скверны полны!

-Можно подумать, загулявшие у Шуша мужики вежливей разговаривают! — пожала плечами девица.

-Они нахрапом налетели, хозяев не уважили!

-А когда из соседнего Летяево парни на Молочную ночь приехали, тоже, поди, особого уважения не оказали при въезде, чуть стог сена у Морушки не снесли!

-Так те ж свои, да и по младости лиходейничают. Зато потом всю ночь какие песни пели! — умилился воспоминаниям дед.

-Это когда в крапиве сидели? Или когда их той крапивой Морушка отхлестала? — заинтересовалась девица.

Дед почему-то засмущался, покраснел, опустив очи долу.

-Есть еще причины их наказывать? — напомнила о поводе "встречи" девица.

-Дык они ж рыцари, как один, видать опять парней да мужиков на войну забрать хотят! — нашелся дед.

-Так? — девица окинула строгим взором рыцарей, сжавшихся в ожидании неприятностей в кучку.

-Да как ты... — договорить вырвавшемуся сэру Гееральду не дали — его красноречие уже втянуло их в нечто поароматнее лепешек из известной поговорки

* * *

. А тут хоть и девица молодая, но почему-то хотелось смиренно склонить голову и с почтением выслушать ее "напутствие".

-Нет, что вы, что вы. Мы тут проездом, просто отдохнуть хотели, правда-правда, — поспешил исправить ситуацию сэр Ланс.

-Ну-ну...

-Отдохнуть они хотели, как же! На наших спинах покататься, да страданиями нашими поиграться! — вновь возопил дедок. — Они даже твой лук маринованный сожрать умудрилися! У-у, нечестивцы! — дед погрозил рыцарям кулаком.

-Да на кой мне сдался этот лук? Чего его вообще староста каждый месяц мне таскает? — то ли удивленно, то ли возмущенно спросила девица.

-Ну так это ж... Для здоровьичка? — рискнул предположить дед.

-Ты еще скажи для бодрости духа! — сплюнула девица. — Ладно, одну сторону я выслушала. Что ты теперь, рыцарь, скажешь? — обратилась она к сэру Лансу.

-Мы тут.. э... мимо проезжали... Нам бы... э... дальше проехать... — красноречие вновь подвело рыцаря.

-Раз уж проезжали, то проезжайте далее. Повинитесь перед теми, кого обидеть успели, да и ступайте прочь. И никто из духов — ни домовые, ни уличные, ни луговинно-околичные — не станет закрывать вам дорогу. Таково мое слово! — звонко отчеканила девица, притопнув для убедительности ногой.