С чистого листа

Звездные Войны, джен, закончен

Пэйринг и персонажи: Оби-Ван Кеноби

Размер:Мини

Жанры: AU, Fix-it, Драма, Пропущенная сцена

Предупреждения: ООС

Описание: Иногда надо поступить не так, как требуют, а так, как правильно.

Посвящение:Вам

Примечания автора: Доспех Кеноби к лицу

Публикация на других ресурсах:запрещено

Оби-Ван, измученный, как раб в шахтах Бендомира, стоял перед Советом, стараясь не двигать головой, — болела она нещадно. Кости ныли, мышцы вопили от усталости, одежда воняла потом и гарью — он только-только вернулся с поля боя, не успев даже привести себя в более-менее цивилизованный вид.

Йода сгорбился в своем кресле, Мейс невозмутимо смотрел, сверкая лысиной. Кеноби решил, что ему просто мерещится от недосыпа и недолеченных травм.

— Прошу прощения? — магистр моргнул воспаленными веками, сопротивляясь желанию плебейски прочистить забитые слуховые каналы пальцами.

— Совет поручает тебе тайную миссию, — пошевелился корун. — Необходимо добыть сведения о возможном покушении на убийство или похищении.

— Кого?

— Канцлера.

Оби-Ван снова моргнул.

— И? — Кеноби попытался принять максимально заинтересованный вид, с тоской осознавая, что его сейчас опять куда-то вляпают.

— Вы должны пойти под прикрытием... — начал расписывать миссию Винду, и чем дольше Кеноби слушал, тем больше охреневал, и это если еще сказать культурно. Может, он бы что и сказал по этому поводу, но тут Йода нанес добивающий удар.

— Ученик твой, — проскрипел древний джедай, — знать не должен. Что жив ты. Остальные тоже. Похороны устроим мы. Плакать будем.

— Никто? — тихо переспросил Кеноби, и Мейс кивнул.

— Никто, мастер Кеноби. Для всех ты будешь мертв. Решение принято и одобрено Советом.

Оби-Ван открыл было рот и тут же закрыл, по-новому осматривая зал. Все мастера на месте: живьем или голографически. Все. Все, кроме него. Так и хотелось спросить: "А как же я? Разве я не в Совете?" — но было абсолютно ясно, что эти сакраментальные вопросы будут риторическими. Совет принял решение. Без него. Никто не сообщил ему о повестке дня, никто не потрудился выслушать его мнение. И это... Не в первый раз.

Неожиданно в голове щелкнуло, и Кеноби как-то разом проснулся. Фальсификация смерти. О данном факте сообщили так небрежно, словно перед приемом напомнили, что одежду надо надеть праздничную. Или еще что. Что-то... несущественное.

Кеноби еще раз осмотрел сидящих мастеров, которых считал своими... ну, пусть не друзьями, но соратниками, и как-то резко осознал, что это не он в Совете, это Совет — и он. Отдельно. Мальчик на побегушках, не равный ни по каким параметрам. Джедаи сохраняли безмятежность или смотрели с легкими раздражением и нетерпением: "Ну, когда же ты кивнешь и пойдешь выполнять? Время! Время не стоит! Вперед".

Никто даже не думал, как это аукнется.

Его гибель.

Оби-Ван знал, как Совет использовал пропаганду: идеальный джедай, говорили они. Пример для подражания. Идеал, к которому надо стремиться! Послушный. Исполнительный. Тянущий на себе прорву всего и не вякающий. Соглашающийся со всем, что ни скажут гораздо более мудрые, опытные и влиятельные магистры.

Рыцари и падаваны ставили его в пример. Ему доверяли лидеры планет и систем. Простые обыватели узнавали в лицо. Войска надеялись на его тактический и стратегический гений. О каком доверии пойдет речь? Как он посмотрит им в глаза? Что скажет?.. Что люди скажут?

Какого черта он должен идти под прикрытием, что, нет Теней? Или не могут нанять профессионала?

— Кеноби! — нахмурился Мейс, Оби-Ван нервно сжал кулаки в рукавах плаща. Его мнением никто не интересовался.

Как всегда.

— Энакин... — сделал Оби-Ван последнюю попытку, которую тут же прервал недовольный проволочкой Йода.

— Подлинная реакция нужна. Скайуокер знать не должен.

— Еще раз, пожалуйста, — его голос еле заметно дрогнул. Мейс на миг закатил глаза, но принялся раскрывать детали плана заново.

Кеноби выслушал план. Подумал, машинально пригладив рыжую бородку. Снова подумал. Бросил внимательный взгляд на магистров. В душе медленно поднималась буря.

Он что — одноразовый? Или затычка в каждой бочке? Или просто бессловесная тварь, молчаливо соглашающаяся с каждым приказом? Магистры — его коллеги — были твердо уверены, что дело обстоит именно так. В Силе царила убежденность в том, что Кеноби вот прямо сейчас молча кивнет, утрется и пойдет выполнять распоряжение Совета. Не думая о последствиях, которые неизбежно наступят.

Что подделать его смерть означает предать доверие его падавана. Его людей... Тех, кто спасает его жизнь каждый день. Его гранд-падавана.

Его...

Оби-Ван представил реакцию падавана, представил, как будет пытаться объяснить эту необходимость потом... Фантазия забуксовала. Он открыл рот и совершенно неожиданно для самого себя выпалил:

— Нет.

— Что?

— Нет. Я отказываюсь.

— Мастер Кеноби! — громыхнул Винду. — Ты должен...

— Я... — в зале неожиданно наступила тишина, Мейс скривился, болезненно схватившись за виски: будущее разлетелось осколками. — Не должен.

Решение сформировалось само собой, и Оби-Вану внезапно стало так легко, словно Сила мягко подтолкнула его в спину, шепча: "Не бойся. Иди. И не оборачивайся".

Время пришло.

Сейчас.

Иначе — никак.

— Я, Оби-Ван Кеноби, — сказал он своим лучшим, полным скуки, голосом, бесившим всех без исключения, — член Высшего Совета Джедаев, отказываюсь от своего места в данном Совете.

У всех без исключения отвисли челюсти. Мейс смотрел на него круглыми глазами, как на заговорившее кресло.

— Я, Оби-Ван Кеноби, мастер-джедай, объявляю о своем выходе из Ордена Джедаев.

Йода уронил палку, от древнего магистра волнами растекался шок.

— Прощайте.

Выполнив идеальный поклон, Оби-Ван развернулся на каблуках разношенных сапог и вышел из зала. Двери сомкнулись со щелчком, отрезая шокированных джедаев от бренного мира. Кеноби бодро дошагал до своей квартиры, одним движением откинул кровать, доставая на свет божий покрытый пылью длинный плоский ящик из дюрастила, закрытый на кодовый замок. Крышка отлетела прочь, Оби-Ван вздохнул, сдерживая дрожь в пальцах, и решительно полез внутрь. Нет времени рефлексировать.

Время действовать.

Доспехи, настоящий бескаргам, полученный на Мандалоре. Краска давно облупилась, открыв характерный цвет мандалорского железа. Тогда еще Сатин помнила о том, откуда она. Тогда она еще была молода и добра.

Сейчас, если б герцогиня увидела его в доспехе — подаренном ею, заработанном потом и кровью, — она бы плюнула ему в лицо. Забавно: ищущая мира, отказывающаяся взять в руки оружие, она так же нетерпима и жестока к тем, кто имеет точку зрения, отличающуюся от ее собственной, как Дозор Смерти.

Цели разные... Методы одинаковые.

Хорошо, что он не разожрался за эти годы — Сила милостива! — и влезет в доспехи. Тогда они были немного велики, он еще рос, делали с запасом, сейчас — как раз. Идеально.

Кеноби потер подбородок — и решительно взялся за бритву. Борода в шлеме — сущее мучение.

Он протер доспехи, скинул половину туник и табард и принялся одеваться. Защелкнулась кираса, наручи закрыли края перчаток, сапоги оказались впору. Кеноби накинул сверху любимый теплый плащ, поприседал, поправил пояс, прицепил сейбер и подхватил шлем. Подцепил сумку со скудными пожитками и вышел вон.

Возвращаться он не планировал.

Он шел по Храму, и редкие джедаи оборачивались, не в силах соотнести плакатное изображение с неожиданной реальностью. Глаза Коди, встречавшего его с десятком солдат, едва не вылезли из орбит.

— Генерал? — просипел маршал. Кеноби улыбнулся:

— Уже нет.

— Что? — пискнул в ужасе клон.

— Все пояснения — на "Переговорщике".

* * *

— Это Оби-Ван Кеноби.

Передача шла на всю галактику, используя ретрансляторы, и первыми сигналом накрыло Армаду Разомкнутого круга. Клоны и обычные разумные замолкали, вглядываясь в изображение знаменитого джедая, — почему-то в доспехах, как у мандолорца, и без бороды, ставшего невероятно молодым. Но голос был твердым, уверенным, он проникал всюду, вбивая слова в разумы.

— Час назад я покинул Орден Джедаев, отказавшись от места в Высшем Совете. Час назад я принял решение — уйти из Ордена. Мое присутствие там... потеряло смысл.

Энакин ворвался на "Переговорщик", в ступоре уставился на стоящую на платформе фигуру своего бывшего мастера. Огромный корабль молчал и дышал в унисон. Клоны стояли, смотря на бывшего джедая с ужасом, отчаянием и с каждым словом все сильнее разгорающейся надеждой.

— Эта война иссушает нас. Она извратила все понятия, на почитании которых воспитывают джедаев, она превратила тех, кто должен быть миротворцем, в тех, кто отбирает жизни. Она... убивает нас. Я больше не могу потворствовать лжи и самообману. Я больше не могу быть членом Ордена. Но это не значит, что я отказываюсь от идеалов джедаев.

Асока схватила Энакина за руку, стискивая в болезненной хватке, понимая, что сейчас происходит крушение реальности. Старой. И создается новая.

— Когда началась эта война, я задал вопрос: что будет с клонами? С теми, кто спасает жизни простых разумных, населяющих Республику? Их отец, Джанго Фетт, отказался от них, своих детей, пойдя против принципов Мандалора. Он потерял этот титул, совершив данное преступление, а потом потерял и жизнь. Я спросил герцогиню Крайз, может ли она предоставить им убежище? Ведь это тоже дети Мандалора. Увы, ответ был отрицательный, стремящаяся к миру и нейтралитету герцогиня не захотела принимать тех, чьи руки держали оружие. Я спросил своих коллег: они не сказали ничего определенного, отложив решение на более спокойные времена. Я спросил сенаторов... Увы, для всех клоны — лишь дроиды из мяса и костей. Имущество. Не разумные личности.

Голос Кеноби несся сквозь парсеки, и все больше и больше передатчиков подключалось, все больше членов Великой Армии Республики вслушивалось в эмоциональную речь Высшего генерала, пока сигнал не дошел до Камино. В кабинете взревел Палпатин, отдавая приказ глушить сигнал, но клоны изворачивались, пропуская и шифруя его, продолжая передачу.

— Я больше не могу это терпеть, — Кеноби смотрел вдаль, и доспехи тускло отсвечивали в свете ламп. — Когда-то я был рабом. — Энакин вздрогнул, порываясь что-то сказать, на него зашикали со всех сторон. — Я не могу потворствовать рабству.

Он вздохнул, вскидывая подбородок, собираясь с силами. Сила гудела, мягко и утешительно обнимая за плечи.

— Когда-то я заработал право основать собственный Клан. Это право было получено на Мандалоре, подтверждено герцогиней Крайз. До сего дня в мой Клан входило лишь три человека: я сам, мой старший сын Энакин Скайуокер, — Энакин уронил нервно сжимаемый сейбер, выглядя все более пришибленным с каждым словом, — и моя дочь, Асока Тано. Этого... мало. Поэтому...

Кеноби обвел взглядом еле дышащих клонов, цепляющихся друг за друга в наполненной диким напряжением тишине.

— Я, Оби-Ван Кеноби из Клана Кеноби, усыновляю всех клонов, кто хочет стать моими сыновьями. Я вижу в тебе моего сына, Коди.

Маршал глотнул воздух, его руки затряслись.

— Я вижу вас всех своими сыновьями. Хватит войны. Хватит разрушать. Время строить. Время... мира.

Галактика всколыхнулась в едином порыве, и волна Силы покатилась, с каждым мгновением набирая скорость. Оби-Ван улыбался, просчитывая тысячи последствий его решения. Клоны взревели, один за другим ударяя кулаками в грудь, наполняя пространство лязгом. Коди плакал, не замечая этого, Рекс, стоящий рядом, тряс его за плечо, не в силах говорить. Скайуокер с Тано подбежали, крича, тормоша обнимающего их Оби-Вана, что-то говоря и говоря в нарастающем шуме. В кабинете рычал Дарт Сидиус, пытаясь активировать сигнал и отдать приказ, но клоны глушили и отсекали все попытки что-то сделать, помешать, и попытка активировать чипы не удалась. На Мандалоре презрительно выплевывала ругательства Сатин, а в Мандолорском пространстве стали распространять запись выступления Кеноби. На Камино возник стихийный бунт, и каминоанцы падали, расплачиваясь за все те жертвы ради науки, которые платили другие. Дуку качал головой, пытаясь просчитать последствия, жители Республики бурлили и кипели, Мейс плакал кровавыми слезами, наблюдая, как меняются и исчезают точки разломов, и вместо них появляются новые, Йода хватался за сердце, пытаясь понять, что же произошло и происходит...

Сила бурлила, и в темном покрове появились первые прорехи и разрывы.

Оби-Ван обнимал что-то рыдающего ему в плечо Энакина, прижимал к себе Асоку и улыбался смотрящему на него как на божество Коди.

Он начал с чистого листа... И теперь будет идти вперед.

Ведь как говорят на Мандалоре?

Не имеет значения, каким был твой отец. Главное — каким отцом будешь ты.

Он надеялся, что будет... не худшим.