Я у мамы инженер

Я у мамы инженер

Annotation

Поступила информация, в ходе проверки которой было установлено, что некой силой, которую мы, для краткости, назовем Трикстерами, в Москве, через сеть розничной торговли населению было продана дюжина предметов, каждый из которых является артефактом, значительно превосходящим наши технические возможности.

Полный список предметов и их назначение нами устанавливаются. На данном этапе известны свойства четырех предметов. Их функции, в общих чертах, совпадают с названием: Это «Самолет», «Летающая тарелка», «Звездные врата» и «Джип».

О свойствах еще трех предметов нам известно меньше: предмет, с условным названием «Мутабор» позволяет видоизменять живых существ, предмет, с условным названием «Чикса» — является молодой, симпатичной блондинкой, а предмет, названный, до выяснения свойств «Телескопом», вероятно, телескоп и есть.

Пролог. За месяц до событий

Глава 1 Предмет: «Летающая тарелка»

Глава 2 Предмет: «Чикса»

Глава 3 Локация: "Бордель"

Глава 4 Предмет: «Звездные врата»

Глава 5 Локация: «Квартира Ивана»

Глава 6 Локация: «☘»

Глава 7 Подготовительные мероприятия

Глава 8 Интерлюдия 1

Глава 9 Тестирующий расстрел

Глава 10 С приветом по планетам!

Глава 11 Локация: «(_*_)»

Глава 12 Интерлюдия 2

Эпилог

Я у мамы инженер

Пролог. За месяц до событий

От автора: Книга не предназначена для юных или впечатлительных читателей.

Повторных предупреждений не будет — ищите их в других книгах.

Проснувшись от яркого света, я с удивлением огляделся. Уснув на узком диванчике в своей холостяцкой двушке, я проснулся на мраморном полу в огромном, озаренном светом невидимых ламп зале.

«Впрочем, проснулся ли? — подумал я, оглядывая высокий сводчатый потолок и высокие витражные окна. — Больше похоже на то, что моя практика осознанных сновидений наконец-то принесла плоды и у меня получилось войти в осознанное сновидение. Осуществить первое внетелесное путешествие, так сказать».

Правда я не помнил чтобы занимался медитацией перед тем как уснуть, но, в конце концов, чем кроме сна это еще могло быть? Успокоившись, оглядел себя — увы, я остался всё тем же сорокалетним неудачником-инженером в мятой китайской пижаме.

Около меня на полу сидел, так же удивленно таращась по сторонам, ранее спавший у меня в ногах котик Беляш. Заметив мой взгляд, кот пожал своими узкими плечиками, недовольно пробурчав:

— А что я? Я тоже удивился!

Ну вот — говорящий кот!

Все сомнения в том, что я нахожусь во сне, моментально пропали. Обрадованный неожиданным приключением, я более внимательно оглядел зал. Мы с котом находились возле стены в огромном зале, в центре которого в светящейся пентаграмме медленно разрастался странный объект. Больше всего он напоминал мандалу, какие рисуют из песка буддистские монахи. Множество симметричных линий складывались в фигуры разных цветов, плавно перетекая друг в друга, как в калейдоскопе.

— Это молодая вселенная. Сейчас проходит акт творения: только что случилось то, что твои ученые соплеменники потом назовут большим взрывом.

Я обернулся. По направлению к нам широкими шагами шел высокий, худой старик. И тут, как это обычно бывает во сне, я понял, кто он. Это же Господь Бог. Ну или Творец всего сущего, чтоб никого не обидеть. В Творца даже некоторые атеисты верить начинают, когда долго антропный принцип разглядывают.

Выглядел Творец как обычно. Голубоглазый старик с белоснежной бородой и в хламиде. Я наклонился, поднял кота на ручки, спросив:

— Ты видишь то же, что и я, киса?

— Это зависит от того, что ты видишь, — огрызнулся кот.

— Ну, этого, вот… Творца мироздания.

— Этого? — кот посмотрел на старика снисходительным взглядом. Потом фыркнул. — Творец... Ну придумают же такое, — возмутился он. — Хрен какой-то бородатый. С самомнением. Творец — вот те на.

— Имей уважение, кот. Это же Творец всего сущего.

— А я, что ли, виноват, что он бородатый? — продолжал ёрничать Беляш. — Он, значится, отрастил тут бороду, как у Зизитопа, а мне об этом и слова сказать нельзя?

— Просто сбавь обороты. Мы в гостях, — сказал я коту.

Конечно, я не думал, что Творец всерьез поведется на подначки четырехлетнего котика. Не прохфессор Преображенский, чай, чтоб на говорящую скотинку обидки копить. Но, с другой стороны, если это тот Творец, что описан в Библии, — нам хана. Он за меньшее медведей детьми кормил — я об этом в его автобиографии читал.

Кот же не унимался:

— Вот кто тебя сотворил, Творец? — снисходительно проворковал Беляш, спрыгнув у меня с рук и обходя Творца по окружности.

— Никто. Я всегда был, — рассеянно ответил тот, аккуратно, чтоб не обжечься, потягивая горячий чай из блюдечка. — Я и был, и сейчас есмь, и дальше тоже буду присно и во веки веков. Бито?

— Лады, — холодно согласился кот. — А вот, скажем, можешь ли ты сотворить камень, который не сможешь поднять?

— Запросто. Я же всемогущ.

— А поднять этот камень сможешь?

— Конечно, смогу. Я же всемогущ, ёба.

— А ты противоречия тут не видишь?

— Не-а. Моя вселенная — мои правила. Что хочу, то и ворочу. Так моё всемогущество и работает.

На кота было жалко смотреть.

Творец же, щелкнув пальцами, вызвал стол, украшенный огромным, похожим на автоклав и воняющим шишками самоваром, после чего налил мне и себе по стакану горячего черного чая.

— Ты хоть понимаешь, что все это окружение творит твоё подсознание? — спросил он, сотворив нам по стулу и предложив садиться. — Я просто визуализировал привычные тебе образы, чтоб не пугать понапрасну своим величием.

— Это вы здорово придумали, — согласился я. — А можно спросить, почему я удостоен этой великой чести?

— А ты сам не замечал, что ты особенный, Алёшенька?

«Значит, всё-таки я принц, — подумал я. — Или, если принимать во внимание, кто передо мной, перепутанный в колыбельке сын божий».

Господь звонко, заливисто засмеялся, икая и стукая по столу кулаком.

— Нет, а что? — обиженно спросил я. — Нормальная же теория.

— Ты бы еще себя суперменом с инвалидностью вообразил, гений.

Я демонстративно скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что выше мелочных подколок. Отсмеявшись, Господь налил себе еще чаю, держа паузу. Молчал и я.

— Ты агент перемен. Эмиссар хаоса. Частица нестабильности. Флюктуация неопределенности. Я доступно излагаю?

— Нет, — огрызнулся я.

— В каждой вселенной есть существа, вокруг которых что-то постоянно происходит. Вероятности летят к собачьим чертям, законы физики гнутся, возможное становится вероятным, а невозможное — осуществимым. Ты — одно из таких созданий. Но об этом ты, наверное, и сам догадался.

— Ну да, — признал я, — замечал вокруг себя что-то подобное. Только я думал, что это у меня карма плохая.

— Твой дар менять окружение очень ценен, Алёшенька. Вот поэтому я и включил тебя в команду ремонтников, которых посылаю в разные места мультиверсума, дабы подтолкнуть переживающие кризис сообщества в нужную сторону.

— Чаво? Какую команду, какие сообщества, Боже?

— Ой, — виновато сказал Господь. — Это же позже случится. Извини за спойлер. Обознатушки-перепрятушки.

— Ага! — сказал я, прикинув, что к чему. — В будущем мои инженерные навыки будут востребованы в масштабе целой вселенной!

— Ик... Ик... Икжинерные навыки, — только и смог проговорить Господь. — Не смеши меня так, я с тебя кипятком подавился, — добавил он чуть позже, промокнув полотенцем пролитый на скатерть чай и продолжив спокойным тоном: — А если серьезно, у меня к тебе есть просьба.

— Всегда пожалуйста, — ответил я ледяным тоном, продолжая сидеть.

— На обиженных воду возят, Алёшенька. Негоже так дуться из-за застольной шутки. Посмеялись и будет.

— Я не за шутку, я вообще. Может, меня жизнь не очень устраивает, — сказал я, чтоб не казаться мелочным. — Удовлетворения не чувствую. Живу как свинья в берлоге. В смятении и страхе.

— А я к твоей жизни каким боком? Ко мне-то какие претензии? У тебя свободная воля есть. Так что всё, что в твоей жизни не так, ты сам организовал. Всё сам, вот этими ручками. А от меня только чудеса и диковины. Вот согласись, интересно же живешь?

— Ага, — сказал я, — особливо в последнее время, — и горестно вздохнул. Но жалеть себя не получалось — в целом Господь был прав: жилось мне и вправду интересно. Особенно в последнее время.

Я улыбнулся воспоминаниями и прислушался к Господу. Он вещал:

— Видел там, на полу, вселенную? Твою, между прочим, — сказал Господь, махнув рукой в центр зала, и, помолчав, поправился: — Ну как твою… Ты в ней потом родишься. Через 13,81 миллиарда лет.

— Я думал, она больше. И раньше.

— Это тоже в определенном роде проекция. Это её модель, которая является одновременно и ей самой. В общем, не забивай голову. Лучше ответь: ты заметил, что с ней не так? Впрочем, куда тебе…

— Она слишком симметричная? — вдруг сказал я. И понял, что прав. Крупномасштабная структура вселенной моего времени, если её рассматривать, полна неоднородностей в распределении материи. Выглядит предельно неряшливо, в отличие от гладенькой и аккуратной мандалы на полу.

— В точку. Ты должен привнести немного хаоса в упорядоченное. Я же, со своей стороны, в долгу не останусь: я знаю пару незаконченных локаций...

В этот момент ко мне на руки запрыгнул испуганный Беляш и быстрым шепотом проговорил, опасливо оглядываясь на Творца:

— Пойдем домой, мамочка. Сейчас.

— Ты что опять натворил?

— Нет времени объяснять. Просто идём домой.

Я вздохнул. Коту я доверял. В отличие от Творца, кот был своим — вырос у меня на руках, и я, несмотря на весь его эгоцентризм, считал его своим другом. Поэтому я встал и, откашлявшись в кулак, вежливо спросил:

— А-а…э-э… Можно нам домой?

Господу было не до нас. Он округлившимися глазами смотрел в центр зала, на мандалу. Я проследил за его взглядом и увидел, что мандала резко и катастрофически сильно изменилась. Вместо ровных и аккуратных линий в центре зала бурлил поток быстро меняющихся форм, завихряясь вокруг подозрительно знакомых темных объектов.

Я вдруг понял, что именно я вижу, и похолодел.

Кот нагадил прямо в центр универсума и хотел было зарыть кучку, но сумел только создать неоднородности в материи, по которым размазал кал, оросил звездные скопления и запакостил великий аттрактор.

— ЧТО! ЭТО! БЛЯТЬ! ТАКОЕ! — полным ярости голосом проорал Господь.

— Кошачий кал, осмелюсь предположить, — ответил я. — Вы же сами хотели немного хаоса.

— НЕМНОГО ХАОСА, А НЕ ВАГОН КОШАЧЬЕГО ДЕРЬМА! — продолжал орать Господь. От его крика от стен отваливалась плитка. — Я ТУТ СПЕЦИАЛЬНО НЕ СМОТРЕЛ В БУДУЩЕЕ, ЧТОБ СПОЙЛЕРОВ НЕ НАХВАТАТЬ, А ТАМ ТАКОЕ! ВЫ ХОТЬ ПОНИМАЕТЕ, ЧТО НАТВОРИЛИ?

— Ой, — меланхолично сказал я. — А нельзя как-нибудь перезапустить процесс?

— Нет, — устало ответил слегка успокоившийся Господь. — Этот камень я поднимать не буду. — Брезгливо вытер руки платком. — Живите как хотите, — со злобой добавил он, после чего щелкнул пальцами, отправляя нас назад, да с такой силой, что я весь содрогнулся, как от взрыва, открывая глаза в своей кровати. В ногах так же испуганно таращил плошки глаз Беляш.

«Какой нелепый сон, — подумал я, вставая. — Или это был не сон?» Я покрылся мурашками. Если не сон, то я точно знаю, из чего именно состоит темная материя, которую так безуспешно ищут наши физики.

Но объяснить им это я не смогу. Не поверят.

Глава 1 Предмет: «Летающая тарелка»

От автора: Книга не предназначена для юных или впечатлительных читателей.

Что? Я обещал, что повторных предупреждений не будет? Божечки! Я соврал.

Для меня с Иваном эта история началась в субботу, двадцать седьмого августа, чуть после полудня, когда мы присели во дворе отдышаться. Запыхались мы выкидывая холодильник — старую, ещё советских времен гробину Бирюсы, которая больше четырех десятилетий обеспечивала холодом мою семью.

Пока я писал маркером на холодильнике: «Холодильник рабочий, берите кто хотите», мой друг Иван, здоровый, представительный мужчина средних лет, шумно выдохнул, как после тяжелой работы, и присел на лавочку перед подъездом. Иван, как любит говорить он сам: «приятной полноты», так что спуск холодильника по лестнице заставил его попотеть.

В отличие от меня — несмотря, на то, что мы ровесники, я был в более выгодном положении — я посещал спортзал. Вообще, чтоб полностью закрыть тему внешности, скажу — что мы с Иваном выглядим как дожившие до сорокета Бивес и Батхед.

Правда Батхед-Иван, повзрослев, похорошел: обзавелся тонкими манерами и холеным, откормленным лицом директора, неизвестно каким чудом прилипшим к голове инженера, а Бивес — то есть я, остался как был — сухим, жилистым светловолосым и голубоглазым типом, внешний вид которого как-бы говорит: «Этот неприятный человек может украсть у тебя курицу».

Годам к шестидесяти типы вроде меня дозревают до мерзких, всем недовольных старикашек, с глазами-буравчиками, но даже сейчас в моей внешности проскальзывали предвестники этой финальной стадии моего развития. В общем — внешность у меня была довольно неприятная, что уж тут говорить. Но я со своим личиком живу уже 42 года, так что время осознать и смириться у меня было.

Ну и хватит об этом. Вернемся к нашим баранам:

Выбрасываемый мной холодильник всё еще исправно холодил, а отправился на помойку только из-за размеров морозильника — в крохотную камеру влезало всего несколько готовых замороженных обедов из Ашана, на которые я в последнее время перешел.

Питаться в столовых в Москве было не столько накладно, сколько неудобно, а готовить дома обеды из трех блюд мне не хватало ни времени, ни терпения — проще было купить на пару недель вперед несколько сортов замороженных готовых обедов и разогревать их по мере надобности. Всяко здоровее, чем питаться бутербродами или, упаси боже, дошираком.

— Холодильник пусть не новый, но хороший, его быстро кто-нибудь домой возьмет, — сказал Иван.

— Ну, так давай посидим, посмотрим — предложил я.

Делать было абсолютно нечего — засесть перед компьютером, чтоб посмотреть вышедшие за неделю новые серии телесериалов было рановато, да и запираться дома в столь пригожий денек не хотелось.

— Ну, что — может по пивку и к девкам? — протяжно вздохнув, спросил Иван.

— Неа, что-то не тянет, — зевнул в ответ я.

После того как я, пару лет назад, начал ходить в тренажерный зал, пить пиво мне как-то само собой разонравилось. Заниматься с похмелья то ещё удовольствие, так что максимум алкоголя, что я себе мог позволить, это полстакана красного вина в пятницу вечером. А походы в бордель, то есть, извините, массажный салон, мне нравились еще меньше — после них одиночество чувствуется острее.