Дело чести

Дело чести

Когда борт авианосца вырос впереди подобно сплошной стене матово-серой стали, капитан Аэлита Линь Цао переключила управление на автопилот и обмякла в кресле, закрыв глаза. Под опущенными веками тут же заплясали яркие цветные пятна. Контакт с противником удалось разорвать всего сорок минут назад, и истребитель капитана не получил повреждений, но сама Аэлита была измождена до предела — перегрузки, испытанные во время боя, накладывались на обыкновенную многодневную усталость. В такие моменты девушка, которой только недавно исполнилось двадцать два года, ощущала себя дряхлой старухой. Саднило в груди, болели глаза, к горлу подкатывала тошнота. Но что самое худшее — дрожали пальцы. Пока капитан сжимала рукоять штурвала, это не было заметно, однако стоило её отпустить... Именно поэтому сажать истребитель Аэлита доверила компьютеру. О себе юная лётчица никогда не беспокоилась, но повредить посадочную площадку обломками "Разящей молнии" было бы очень не ко времени.

На плечи и грудь Аэлиты навалилась тяжесть, легонько вдавив девушку в кресло. Значит, машина вошла в поле действия искусственной гравитации. По корпусу прошла вибрация, когда шасси "Молнии" коснулось магнитных захватов. Капитан подняла веки, поднесла правую ладонь к глазам. Затянутые в чёрную перчатку пальцы — тонкие и длинные — не двоились, что радовало, но подрагивали, что огорчало. Со вздохом девушка сняла шлем, дождалась гудка, извещающего, что гермодверь закрыта и ангар заполнен воздухом, открыла фонарь кабины. По уставу давление в посадочном ангаре должно было идеально уравниваться с давлением в кабинах прибывающих истребителей, однако в боевой обстановке на такие тонкости чаще всего плевали. Так что, когда кокпит поднялся, раздалось тихое шипение, а у Аэлиты закружилась голова и звонко хлопнуло в ушах. Капитан выругалась себе под нос, поняв, что ей придётся посидеть ещё немного, прежде чем выбираться наружу. Высунув из кабины руку, лётчица помахала техникам, давая знать, что у неё всё хорошо, и те могут приступать к обслуживанию пока пилот ещё в машине. Примерно через минуту ей удалось собраться с духом и встать с кресла. Оставив на сиденье шлем, капитан спустилась по лесенке трапа и обнаружила, что внизу её поджидает сержант Чоу Чжан — старший в её личной бригаде техников.

— Работёнки я вам не привезла, ребята, — выдавив улыбку, сообщила ему Аэлита. — Машина в порядке, я слишком прилежно училась маневрам, чтобы имперцы смогли в меня попасть.

— Капитан, у вас кровь, — вместо приветствия сказал сержант, хмуро глядя в лицо девушке.

— Что? — капитан невольно вздрогнула. — Где?

— Из носа течёт.

Аэлита провела указательным пальцем по верхней губе. На чёрном кровь не видна, но перчатка действительно заблестела от влаги. Проклятье.

— Пустяки. — Лётчица постаралась улыбнуться чуть теплее и не столь натянуто. — Опять кровь к голове прилила, сосудик и лопнул. На послеполётном осмотре доктор проверит.

Техник только покачал головой. Спросил:

— Сегодня без потерь, я вижу?

— Да. "Серебряных лис" не встретили, обычные строевые эскадрильи. Четыре борта в нашу пользу. Три "Ястреба", один "Сокрушитель". Два "Ястреба" за мной, так что готовь краску, крестики рисовать.

Отпустив сержанта, Аэлита оглянулась через плечо. Другие пилоты её эскадрильи уже тянулись к выходу из ангара, но показываться им на глаза с трясущимися коленками капитану не хотелось, так что девушка прислонилась плечом к носу истребителя и выждала пять минут, давая товарищам фору. Да, устали все. Накал боёв в космосе не снижается уже почти месяц. Текучка в строевых эскадрильях такая, что Аэлита не успевала запоминать фамилии комэсков, даже про себя называя их по позывным. В её собственной, отборной, элитной эскадрилье "Воздушных пиратов" за какие-то двадцать дней сменилась половина личного состава. Но другие пилоты как-то... лучше справлялись с усталостью. Может, вечно собранная и серьёзная Аэлита просто не умеет расслабляться — ей такое уже говорили сослуживцы. А может дело в происхождении — ведь она единственная тут родом с Марса, и её тело привыкло к низкой гравитации, к комфорту городов под куполами.

— Ладно, хватит себя жалеть, — вслух сказала девушка. Погладив напоследок чёрную обшивку верной "Молнии", она тоже зашагала к выходу. Раздевалка уже опустела, так что капитан смогла спокойно стянуть комбинезон, принять душ и переодеться в мундир. Процедура эта по обыкновению доставила ей массу неприятных ощущений. Лётный комбинезон не напрасно прозвали "второй кожей" — он безупречно облегал тело пилота, а мягкая псевдоживая подкладка-симбионт ласкала кожу, поддерживая комфортную температуру и влажность. Носить после этого бельё и одежду из обыкновенной ткани казалось сущим мучением.

Прежде, чем покинуть раздевалку, Аэлита задержалась перед висящим на стене плакатом. На плакате была изображена она сама — в чёрном комбинезоне и перчатках, со шлемом под мышкой, на фоне звёздного неба. Аэлита на плакате сурово смотрела в даль, ветер трепал её стриженные под каре платиновые волосы, а текст внизу призывал молодых людей служить Федерации также бесстрашно, как капитан Линь Цао. "Молодая, красивая, родом из Солнечной системы, из образцовой семьи, в авиации не по призыву, а добровольцем, в двадцать лет уже с орденом — одна ваша улыбка станет вкладом в победу!" — сказал Аэлите полгода назад человек из бюро военной пропаганды. Выжать из юной марсианки улыбку ему, правда, так и не удалось — вернее, улыбка получалось то застенчивой, то испуганной, но никак не "крутой" или хотя бы соблазнительной. В результате на плакаты, открытки и почтовые марки Аэлита попала с таким выражением лица, словно присутствовала на похоронах президента Федерации. Продукцию бюро пропаганды капитан недолюбливала, однако этот конкретный плакат, висящий в раздевалке, был особенным. Каждый новый член эскадрильи был обязан дорисовать к нему что-нибудь цензурное при помощи чёрного либо жёлтого маркера. В итоге Аэлита на портрете обзавелась золотыми очками, чёрными кошачьими ушками, хвостом, широкополой шляпой, эполетами и орденской планкой. Удивительно, но дорисовать усы и бороду никто до сих пор не догадался — может, пилоты не вносили их в категорию "цензурного"? В любом случае, от разглядывания этого своего образа, дополненного "народными умельцами", у марсианки становилось теплее на душе. Почувствовав себя лучше, она вышла в коридор — и напоролась там на засаду. За порогом её поджидала крохотная щуплая девушка в мундире лейтенанта. На носу у девушки были тонкие очки, в руках — папка для бумаг.

— Здравствуйте, капитан, — сказала маленькая девушка, даже не попытавшись отдать честь старшей по званию. При хрупком, изящном сложении марсианка могла похвастаться почти двухметровым ростом, так что лейтенант смотрела на неё снизу-вверх, запрокинув голову. — Как вы себя чувствуете?

— Неплохо, — нагло соврала Аэлита. — Что-то случилось, Лиза?

Адъютант командующей Синклер мотнула подбородком:

— Нет. Шанна просит вас зайти после медицинского осмотра к ней для частной беседы. Если вы задержитесь — я за вами зайду и провожу.

Намёк был ясен, сопротивление — бессмысленно. С тяжким вздохом Аэлита кивнула, покоряясь судьбе. О чём хочет поговорить командующая флотом догадаться было несложно.

Час спустя вконец измученная и разбитая лётчица, едва ли не пошатываясь, вошла в знакомую уютную каюту. Адмирал Шанна Синклер ждала её за чайным столиком, застыв на стуле в немного неестественной, но очень элегантной и женственной позе. Будто статуя из музея. Услышав шаги капитана, она повернулась на звук и тепло улыбнулась:

— Аэлита, я вас ждала. Садитесь, чай как раз заварился.

Марсианка мгновенно залилась краской. Они с Шанной работали вместе уже больше года, но Аэлита никак не могла привыкнуть, что Слепая Леди, безупречная во всём, от манер и внешности до стратегических навыков, общается с ней как с равной. Как с подругой, а не подчинённой. Затаив дыхание, девушка опустилась на стул с высокой спинкой, звякнула чашечкой по блюдцу. Этому небольшому ритуалу её научила сама Синклер — так слепой женщине проще было понять, что чашка уже в руках Аэлиты. Шанна аккуратно разлила по чашечкам пахнущий чем-то мятным чай, пригубила. Дождавшись, чтобы и гостья отпила глоток, сказала:

— Вы едете в отпуск, Аэлита.

— П... простите? — ошарашенная лётчица едва не выронила чашку. Она была уверена, что адмирал пропесочит её за чрезмерную старательность и велит уменьшить число вылетов, но такого поворота никак не ожидала.

— Я выслушала доклады ваших подчинённых, техников, а также рапорты корабельного врача. У вас все признаки физического истощения, плюс к тому врач опасается за ваши рёбра — на них начали проявляться старые трещины.

— Но в такое время...

— Да, в такое время и на нашем участке фронта выбить увольнительную для командира эскадрильи — тот ещё фокус. — Адмирал вскинула подбородок, волнистые золотые волосы рассыпались по её плечам. — Я смогла. У вас месяц на восстановление сил. Время на перелёт не в счёт. Полетите не домой, а на Эукорию — это третья планета Теты Амфисбены, там хорошие курорты в экваториальной зоне. И лететь не далеко. Хоть фронт и подошёл близко, курорты до сих пор работают, только обслуживают теперь военных. Вы же любите плавать?

— Люблю, но... — Аэлита бережно поставила чайную чашку на стол, перебирая в уме варианты возражений. — Как же я могу оставить эскадрилью в такое время?

— Если "Воздушные пираты" не в состоянии продержаться месяц без вас, то зачем они вообще нужны? — резонно заметила адмирал, тоже отставляя чашечку. — Поймите, Аэлита — половина ваших подчинённых прибыли сюда недавно, как пополнение. Из госпиталей и резерва. Это вы уже месяц вылезаете из кабины истребителя только чтобы поспать и принять душ. Потому что едите вы тоже в кабине. К тому же будем честны, хоть вы и крепкая по меркам марсиан, ваш организм всё равно не отличается выносливостью. Ваша эффективность падает с каждым днём. Если вас не убьют имперцы, вы сами себя сделаете инвалидом. Я не хочу вас потерять, Аэлита.

От последних слов командующей девушка снова покраснела. Сглотнув, пробормотала:

— Вы правы, конечно... Просто...

— Вы едете в отпуск, — повторила Шанна. — Тридцать дней подряд вы будете спать, есть, принимать витамины, купаться, загорать, найдёте себе парня или девушку... Вы же сами только по парням, верно? Но я знаю, что на вас и некоторые девушки заглядываются, могу даже имена назвать...

— Госпожа адмирал... — Аэлита едва не задохнулась.

— Ладно, ладно. — Слепая Леди хитро улыбнулась и чуть-чуть приподняла веки. — Хотите ещё чаю? Уверена, за месяц вы соскучитесь по моим чаепитиям...

* * *

К некоторому удивлению Аэлиты, "Воздушные пираты" приняли новость о увольнительной командира в самый разгар боёв хорошо. Никто из пилотов не казался обиженным такой несправедливостью.

— Привезите с курорта почтовых открыток с собой, побольше, — попросил оставляемый за главного лейтенант Хроменко. — А то на плакате в раздевалке уже рисовать негде.

— Я поняла, — с лёгкой обидой в голосе ответила ему марсианка. — Вы от меня устали, и рады спровадить куда подальше. Ясно.

— Конечно, командир! — фыркнул в густые пшеничные усы заместитель. — Пока вы рядом, орден не заработаешь, вы все возможные подвиги себе загребаете. Отдохните немного, а мы тут пока без вас... медальками обрастём.

Присутствовавшие при разговоре лётчики поддержали лейтенанта смешками и шутками.

— Так уж и быть. Дам вам шанс. — Аэлита невольно тоже улыбнулась. — Но постарайтесь не сцепляться с "Серебряными лисами". Я серьёзно. Будет выбор — уходите от боя.

— Да, капитан, — вмиг помрачнев согласился Хроменко. "Серебряными лисами" называлась отборная истребительная эскадрилья Империи. Последние несколько месяцев "Лисы" неизменно появлялись всюду, куда направляли "Воздушных пиратов". Имперские асы целенаправленно искали встречи со своими федеральными оппонентами и стремились навязать тем бой в невыгодных условиях. Большинство потерь "Пираты" несли именно в таких встречах. Имперцы не брезговали засадами, обманными маневрами и привлечением строевых эскадрилий для получения численного преимущества. По ощущениям Аэлиты, лётные навыки "Лис" уступали навыкам самых опытных из "Пиратов", зато у имперцев намного лучше дела обстояли с дисциплиной и стратегией.

Прощаясь с подчинёнными, марсианка думала о том, что кого-то из них наверняка уже не застанет живым, вернувшись на службу. Тридцать дней, да ещё десяток на дорогу — большой срок в такие дни, когда пылают целые системы.

Тем не менее, прежде чем покинуть борт авианосца, Аэлита честно постаралась выкинуть из головы мрачные мысли. Адмирал приказала ей отдохнуть — а приказы Шанны следует выполнять наилучшим образом. Стоило сосредоточиться на хорошем. Несомненным преимуществом увольнительной была возможность сменить мундир на лёгкую гражданскую одежду. Короткие шорты, рубашка с рукавами выше локтя и спортивные кроссовки — это, конечно, не "вторая кожа" лётного комбинезона, но и дискомфорта они доставляли куда меньше, чем китель и брюки. Поднимаясь по трапу челнока в гражданском костюме, с единственной туго набитой сумкой на плече, девушка ощущала себя странно. Она словно отправлялась не в отпуск, а в изгнание — отрывалась от привычной жизни, от близких людей, оставляла за спиной каюту, ставшую домом. Но и ежедневные опасности, изматывающие патрули, недостаток сна и однообразный рацион — тоже оставались позади, хотя бы на время. Почему же это... радовало меньше возможности надеть шорты?

Маленький челнок доставил девушку на транспорт снабжения, возвращавшийся в тыл с пустыми трюмами. Это несколько продлило контакт марсианки с суровым военным бытом — её поселили в какой-то скудно освещённой каморке, похожей на кладовую, куда едва уместилась раскладушка. Складная кровать, естественно, оказалась мала для рослой лётчицы, и во сне её пятки висели в воздухе. Двухдневный перелёт скрасила капитан транспорта — полноватая седая женщина лет шестидесяти, не снимавшая фуражку даже в столовой. Она охотно приглашала Аэлиту в рубку, где болтала с девушкой часами — о самых разных вещах, от военных баек до погоды на Марсе. Экипаж транспорта составлял всего дюжину человек, ничего удивительного, что космонавты рады были новому лицу. Утром третьего дня военный грузовоз высадил лётчицу на промежуточной станции в ближнем тылу. Эта гигантская конструкция, болтающаяся на орбите безжизненной замёрзшей планеты, представляла собой удивительное средоточие хаоса и бардака. К ней ежеминутно стыковались корабли военного флота, коммерческие транспорты, пассажирские лайнеры и частные яхты. По идее, всем этим судам, кроме военных, было не место так близко к фронту, но ближний тыл Федерации с начала войны выглядел примерно так, и ситуация только-только начинала улучшаться по мере того, как замедлялось продвижение имперцев вглубь страны. Кроме того, станция служила ещё и временной передовой базой снабжения. Мобилизованные или даже просто зафрахтованные адмиралтейством гражданские корабли бесконечным потоком везли сюда продукцию с тыловых миров, а уже со станции грузы развозились флотскими транспортами.