Звезда пленительного 15

С некоторых пор — а, точнее, практически с момента занятия министерского кресла — Вячеслав Константинович почти каждый день делал Императору доклад о текущем положении в стране. С точки зрения творящихся в Империи безобразий и, соответственно, мер по пресечению оных. Безобразий, правда, становилось все меньше, но не настолько, чтобы доклады эти царю наскучили. Да и мер по пресечению требовалось как бы не больше, чем ранее: "полтавское дело" очень хорошо показало, что "безобразия" гораздо проще пресекать до того, как они начнутся — собственно, таким образом их и становится меньше, но и обнаружить лишь готовящееся преступление труднее, чем уже совершенное.

Правда, тут большую помощь оказал этот "австралиец", ставший за весьма непродолжительное время одним из богатейших промышленников России. Причем помощь он оказывал совершенно бескорыстно — но оно-то понятно, ему как раз меньше всех нужны всякие волнения и бунты, нарушающие работу фабрик и заводов. Смущала, правда, какая-то запредельная, и в то же время чуть ли не показушно-ограниченная информированность этого молодого человека: по той же "боевой группе" эсэров он предоставил не только полный список участников, но и имена их в подложных документах, используемых бандитами для поездок в Россию. А в то же время по поводу социал-демократов он сделал вид, что вообще не понимает о чем речь. И это при том, что его приемная дочь тратит огромные деньги как раз на контрагитацию именно против марксистов.

Впрочем, тут, скорее всего, господин Волков просто, как он сам когда-то выразился, защищает "свои охотничьи угодья": видимо считает, что госпожа Волкова — то есть теперь уже Новикова — с этими болтунами и сама справится, и не желает, чтобы кто-то со стороны помешал этой юной даме развлекаться по-своему. Пожалуй, сил у него хватит: через эту девушку и явно не без влияния самого Волкова популярность социалистов-марксистов в старой столице практически сошла на нет. Хотя, пожалуй, об этом — и, главное, о причинах сложившегося положения — царю докладывать необязательно...

— Вячеслав Константинович, — прервал доклад Император, — я заметил, что вы в своих докладах все чаще упоминаете господина Волкова. Я понимаю, что это весьма богатый промышленник, да и дочь его славна благотворительностью, но какое отношение он имеет к установлению порядка в стране?

— Самое прямое, Ваше Величество. В местностях, где упомянутый промышленник затевает свои строительства и поднимает заводы, дороги, каналы, крестьянин в свободное время легко находит приличный приработок и с тех средств живет гораздо лучше. В силу чего причин для бунтов у него более не появляется — тем более, что среди крестьян ходит слух, что участников любых бунтов на работы у Волкова нанимать не будут. Напротив, известны случаи, когда крестьяне подстрекателей избивали и прогоняли прочь...

— То есть предприятия его народ замиряют?

— Даже не столько сами предприятия, сколько их пример. Известный вам профессор Янжул подготовил и прислал мне статью, где указывает, что фабрики Волкова являются доказательством, что социальный мир между фабрикантом и рабочим способствует росту доходности, и многие прочие фабриканты стараются перенять опыт Волкова. Что и у них убирает поводы для рабочих бунтов и забастовок. Профессор привел подробные статистические исследования, подтверждающие такие выводы...

— Я бы хотел ознакомиться с этой работой...

— Хорошо, я распоряжусь подготовить вам список — у профессора все же почерк оставляет желать лучшего. Когда вам угодно ее получить?

— Поскорее. Потому как господин, вами упомянутый, запрашивает нашего дозволения еще на одно изрядное строительство. И если все выходит так, как вы упомянули, то...

Урусовы (уже втроем) уехали обратно в Москву через неделю. О чем лично я узнал еще через пару дней: мне просто пришлось уехать по делам уже в понедельник. Причем далеко, в Арзамас — где возникли серьезные проблемы с самосвалами. То есть проблемы, как выяснилось, там были с самого начала выпуска, просто проявились они только тогда, когда их начали гонять чуть ли не круглосуточно на Оскольком карьере. Оказалось, что если долго кидать экскаватором по кубометру грунта в кузов, то почему-то рама самосвала ломается по сварке...

Думаю, что и без меня там бы разобрались: все же Лихачев и свою команду инженеров подобрал неплохо, и вызванные им химики-металлурги отсутствием профессионализма не страдали — но ведь я же "первый сварщик на деревне"... Ну "по порядку появления" — первый, не оспоришь. А по уровню знаний и опыта и Васька давно уже меня превзошла. Тем более, что сама по себе сварка — как это уже выяснили к моему приезду в Арзамас — была вообще ни при чем: просто именно в этом месте был узел напряжений конструкции шасси. В результате самосвал потяжелел на сотню килограмм, а я оказался в Сталинграде через два дня после убытия Урусовых, причем поздним вечером, почти ночью — когда все уже отправились по койкам. Так что встретила меня лишь заспанная Машка:

— С приехалом. А Урусовы уже уехали. И Катерину с собой забрали... Степан хотел тоже с ними в Москву ехать, но я не пустила, успеют еще надоесть друг другу.

— И тебе здравствуй, ты чего не спишь? И чего-то ты с братом больно сурова...

— Я не сурова, я просто жадная. Он попросил дать ему "тыщь сто на подарки невесте", и мы с Васькой решили, что нужно его немного остудить. Я его в Новороссийск отправила, помогать железнодорожникам с новой электрической сигнализацией — пусть на себе узнает как денежки зарабатываются. А брильянтами Катьку мы и сами обсыпать сможем, ну если захотим, конечно...

— Кстати, о брильянтах... Ты помнишь то колье, которое Камилла тебе на свадьбу подарила? Я вот что подумал...

— Саш... ты как себя чувствуешь? — она положила мне ладошку на лоб. — Вроде не горячий...

— Ой, прости, дочь наша! Это я действительно засыпаю... просто сон недавно приснился. В общем, неважно, а вот колье я запомнил, сейчас нарисую — я встал, взял из бюро несколько листов бумаги, карандаш. — Вот примерно такое, только не с бриллиантами, а со стразами... ну, со стеклами, которые на твоей ювелирной фабрике делаются. И я подумал: ведь можно Катю и так на свадьбе украсить — и на бумаге появилась шея и плечи, покрытые сверкающей сетью.

— Красиво! А ты точно про меня сон смотрел: шея-то моя, не Катина. Ну, рассказывай, за кого я там замуж выходила?

— За Андрея Новикова. Мне, честно говоря, очень понравилось...

Машка внезапно погрустнела, а через несколько секунд чуть вообще не заплакала:

— Сашенька, милый... давай ты заберешь у меня все эти заводы, фабрики... деньги тоже все забирай. Не хочу я больше!

— Так, стоп. Прекратили реветь. А теперь давай ты мне спокойно, без слез и подвываний, расскажешь, что случилось и чего ты больше не хочешь.

— Саш, ты знаешь, как я к тебе отношусь... и ты ведь нам, мне не как отец все же, а как брат старший. Заботишься, помогаешь... разрешаешь что угодно. Ну а что получилось? Ведь в Москве ко мне все относятся не как к простому человеку, а только как к самой богатой невесте России. Каждый день всякие... князья, купцы — только и стараются сами замуж взять или сынка отдать. Степке хорошо, Катька его ни сном, ни духом о том, что он мой брат. То есть раньше не знала. Она именно его любит... А вокруг меня все любят только мои деньги. Но ведь они-то не мои, а твои. Я же ведь ничего сама-то не придумала, а делала только что ты мне сказал — и так, как ты говорил. Я знаю, ты от доброты мне все прибыли со стекла отписал — но не нужны мне они! Ведь через толпу любителей денег тот, кто меня человеком сочтет, а не кошельком на ножках, и не пробьется — Машка снова начала всхлипывать. — Мне ведь даже профессора в институте "отлично" ставят за все не потому что я лучше всех предмет знаю, а чтобы угодить "богатенькой дурочке". А это знаешь как обидно?

— Так, понятно... И ты из-за этого все доходы и решила потратить на дорогу да новые заводы с городками?

— И из-за этого тоже. А еще я думала, что ты меня остановишь и деньги-то заберешь... знаешь, я до сих пор не понимаю, почему ты разрешаешь мне делать что угодно? Ведь у тебя столько всего намечено, и денег на все не хватает, а мне ты разрешаешь тратить сколько угодно и неизвестно на что. Но я же не знаю, на что лучше — раньше-то ты мне подсказывал. Вот я и подумала, что уж лучше я тебе просто помогать буду...

— За помощь — спасибо. Насчет тех, кто считает тебя "кошельком на ножках"... откровенно говоря, об этом я как-то раньше не думал, но с этим мы быстро разберемся. Маха, а пока у меня к тебе просьба небольшая. Это как раз по поводу дороги... Как ты знаешь, по трассе оврагов больно много, потребуется больше полусотни мостов...

— И что я должна сделать? Я же не мостостроитель... а все железнодорожники сейчас и так там.

— Денег, как ты знаешь, у меня не избыток, и стальные мосты не совсем по карману будут. Будем ставить бетонные — но у меня два соображения: балочные потребуют много хорошего цемента и арматуры и не получатся много дешевле стальных, а арочные считать надо. Железнодорожники их считать не умеют, может найдешь кого? Мне хоть бы прикидочные расчеты сделать, вот примерно такую арочно-ферменную конструкцию.

— Ладно, сама посчитаю. Тут надо методом конечных элементов, а я просто не знаю, кто так умеет... триангуляцию сделаю, потом посажу старшеклассников в Векшинске за арифмометры, через неделю расчеты будут у тебя.

— Вот ты не знаешь, кто так умеет, а я знаю. Маха, профессора тебе все же не за кошелек "отлично" ставят. Методом конечных элементов кроме тебя никто считать еще в мире не умеет, и они — профессора — это чувствуют. Ты просто уже знаешь больше, чем любой инженер...

— Но ведь это ты меня научил! Разве...

— Так, тихо, дочь наша, помолчи минуточку и послушай. Очень внимательно послушай... только сначала скажи: ты понимаешь, чем я занимаюсь? То есть я имею в виду, вообще? Какую основную задачу перед собой ставлю?

— Ну ты заводы всякие ставишь, деньги зарабатываешь...

— И тут же трачу. На что?

— Другие заводы...

— А зачем?

— Чтобы нам лучше жить было... нет, чтобы всем лучше жить было!

— Чтобы России лучше было. Так вот, если враги России догадаются, что все это я один придумываю, то им будет очень просто...

— Я поняла. Ты хочешь, чтобы они на других думали. На меня, Степку...

— Нет. Когда делается очень много разного разными людьми, то вообще невозможно понять, что большая часть этого многого вообще совершенно новое. И ты, официально владея кучей стекольных заводов, для врагов всего лишь удачливая бизнесменка...

— Кто?

— Ну, предпринимательница. Талантливая, да — но сама по себе опасности для них не представляющая.

— Понятно... значит, мне так и оставаться до старости "самой богатой невестой"...

— Ты хоть девочка и умная, но все же девочка, а значит — дура. Ты всерьез думаешь, что тот же Новиков тебя кошельком считает?

— Нет, он не считает — насупившись, ответила Маша, — но он считает, что я считаю, что он...

— Он не дурак?

— Он умный...

— Рад, что ты это понимаешь. Ладно, на сегодня закончим на этом.

— Саш, а там, во сне твоем, ты был рад, что я за Новикова замуж выхожу?

С Андреем поговорить удалось недели через две — когда он сам по делам приехал в Сталинград. Повод был важный: Африканыч заканчивал установку по плавке электрокорунда и ему нужна была консультация "специалиста по кристаллам". Ну а поскольку установка весила тонн двести, то проще было специалисту к ней подъехать...

Вообще-то у меня уже было одна установка, в которой этот самый электрокорунд делался по немецкой технологии. Простой технологии — окись алюминия расплавлялась в дуговой печке, а потом расплав выливался в изложницу. Наполненную большими стальными шарами. Зачем — не знаю, но "так надо было". В результате при дроблении продукта шары "быстро заканчивались" — а корундовый абразив приходилось еще на магнитных сепараторах очищать от остатков стали... Нетрудно — но действующая печка (на полуторамегаваттном генераторе) выдавала тонну корунда в сутки и потребляла две тонны шаров (правда шары — недели за две). А Африканыч закончил изготовление нового, двенадцатимегаваттного, генератора — и было непонятно, где брать шары...

Новиков все объяснил "по науке": стальные шары просто выполняли роль "холодильников", обеспечивающих быстрое застывание расплава и, соответственно, получение мелкого зерна. Поэтому изложница хитрой формы с водяным охлаждением позволяла обойтись и без шаров, и без магнитных сепараторов. В теории, конечно, но хорошая теория очень помогает практике...

А когда с корундом закончили, я пригласил Андрея на "личную беседу":

— Андрей, я должен вам задать личный вопрос: как вы относитесь к Марии Петровне?

Новиков слегка потупился, вздохнул глубоко, сильно выдохнул:

— Я понимаю свое место, вы не волнуйтесь...

— А я и не волнуюсь. Но вы не ответили на мой вопрос...

— Да, я ее люблю. Но, снова повторю, я прекрасно понимаю, что рядом с ней я вообще никто и вы...

— Вот теперь спасибо за откровенность. То, что вы понимаете — это радует, печалит лишь то, что вы не соизволили выяснить у Марии Петровны как она к вам относится. А мне не нужны безнадежно влюбленные инженеры, я знаю, чем это заканчивается. И несчастная дочь тоже не радует... Но это поправимо — я высунулся из кабинета, увидел "пробегавшую случайно мимо" Таню и попросил:

— Раз уж ты тут мимо бегаешь случайно, то позови-ка мне сюда Машку...

— Александр Владимирович, но ведь это невозможно... и что обо мне скажут? Что я позарился на миллионы Марии Петровны? Да и сам я кем себя чувствовать буду? — он резко замолк, потому что дверь открылась и а кабинет вошла Машка.

— Дочь наша, — начал я самым "торжественным" голосом, — вот тут господин Новиков просит твоей руки, и я склонен согласиться. У тебя не будет возражений или мне поставить тебя в угол, пока не одумаешься?

— Саша! Ты... ты!

— Господин Новиков, невеста тоже согласна. Благословляю вас, дети мои — а чтобы избежать дальнейших споров, должен вам, Андрей, сообщить кое-что. Мария Петровна вовсе не "самая богатая невеста России", чтобы не говорили об этом люди. Она выполняет мою просьбу о помощи в управлении заводами. Теми заводами, которыми она, как опытный стеклодел, может управлять лучше меня. Точно так же и вам придется управлять другими заводами, которыми именно вы управлять сможете лучше кого-либо иного. Придется-придется, у меня с вами ведь контракт заключен... Что же до прочего всего, что создавало иллюзию ее "непомерных богатств", то это всего лишь дань ее уму и сообразительности, но у меня практически любой ведущий инженер вправе делать — и часто делает — то же самое. Вы еще раз внимательно окиньте мысленным взглядом то, что овеяло Марию ореолом богатства: разве она тратила миллионы на украшения, развлечения, прочую ерунду?

— Нет...

— Вопрос, думаю, исчерпан?

— Но я...

— Вы согласны взять в жену Марию Петровну Волкову? Да или нет?