Уроки ирокезского 41

Александр Львович с любопытством оглядел комнату. Очень интересную: хотя на первый взгляд обстановка выглядела не просто бедно, а вызывающе примитивной, сама комната казалась гармоничной и... удобной в своем назначении. То есть о ее назначении Александр Львович мог пока лишь догадываться, но скорее всего он не ошибался. И не ошибался он, вероятно, и в том, где расположена эта комната... вот только он не имел ни малейшего понятия о том, как он сюда попал.

И вообще, последнее, что он с уверенностью помнил — это кафе в Лозанне, куда он зашел перекусить после очередной, причем весьма бурной, встречи с "коллегами". Он еще обратил внимание на двух весьма молодых дам — очевидно, провинциалок, которые все время хихикали, довольно громко обсуждая названия из винной карты. А следующим, причем не очень четким, воспоминанием был уже небольшой, но довольно приличный номер... в отеле? Вероятно, да: горничная, убирающая в комнате, осуждающе бурчала по поводу постояльцев, успевающих "так набраться уже с утра". Тогда Александр Львович решил притвориться спящим — но проснулся совсем уже в другой комнате. Где — под внимательным присмотром двух молодых людей в странных мундирах, привел себя в порядок и откуда затем прошествовал уже сюда. В комнату, где за каким-то простецким письменным столом сидел молодой человек и что-то писал.

А когда он оторвался от письма и поднял голову, гостю почти сразу стало очень страшно, хотя хозяин комнаты вовсе не походил на чудовище. Наоборот, с улыбкой на лице и явно получая удовольствие от ситуации, он спросил:

— Ну что, Израиль Лазаревич, допрыгались?

— Вы, вероятно, меня с кем-то спутали... — ответ прозвучал неуверенно и оттого, наверное, показался молодому человеку смешным. По крайней мере он рассмеялся уже в голос:

— Вас, господин Гельфанд, я ни с кем не путаю. То есть возможно я и мог бы ошибиться, но вот люди, которые вас ко мне пригласили — они не ошибаются никогда.

— Это называется пригласили? — Александр Львович так удивился, что слова эти у него совершенно автоматически.

— Если бы я попросил вас доставить, то вы сейчас лежали бы вон там на резиновом коврике...

— На резиновом?

— Да. Не люблю, знаете ли, пачкать пол экскрементами тех, кто их в себе сдержать не может. Я вас пригласил, и пригласил, чтобы сделать простое предложение. Причем думать вы можете сколько угодно, вас — после нашей беседы — доставят куда вы захотите. Обратно в Лозанну... или на вокзал, если вы пожелаете куда-то ехать самостоятельно.

— Обязательно уехать?

— Да, России вы больше не нужны. Совсем. У вас будет трое суток чтобы Россию покинуть, возможно навсегда.

— То есть возможно?

— Единственная альтернатива — я попрошу вас доставить. В противном случае вас пристрелят еще на границе... впрочем, это потом. Сначала я излагаю свое предложение: вы вообще забываете, что существует Россия... и Османская империя, кстати, тоже. Да, и в этом случае вы продолжите свою спокойную и размеренную жизнь.

— А при чем тут османы?

— Вам-то что за печаль? Допустим, у меня на османов другие планы...

— Другие, чем у...

— Вообще другие. Так понятнее?

— Ну... да, ладно, но как я могу забыть страну, в которой родился?

— Не моя забота как. Но если не забудете, то в следующий раз вы сюда приедете уже не ко мне. Знаете, у меня лучшая в мире медицина... но чтобы она оставалась и далее лучшей, врачам все время нужно придумывать новые методы лечения людей, новые лекарства. Они, конечно, все сначала проверяют на животных — на мышах там, кроликах — но наконец наступает время проверить все это на реальных пациентах, на людях. У меня есть один очень хороший врач, занимается способами приживления оторванных на войне или в аварии конечностей... испанец, знаете ли, учился он у иезуитов...

— Я уже забыл даже как называются эти страны.

— Какие?

— Какие?! А... Извините, не помню... о чем мы сейчас говорили?

— Даница! Наш гость едет обратно! Вас до Лозанны проводить?

— До вокзала будет достаточно. Правда, боюсь, что у меня с собой не хватит на билеты...

— Даница! Проводи доктора Парвуса на вокзал. И по пути зайди в бухгалтерию: оформи ему командировку, пусть получит суточные и на проезд. По первому классу.

— Спасибо, господин... канцлер? Я не забуду вашу любезность.

— Не забудете что?

— Извините, господин... жаль, что нас не представили. А особенно жаль, что нам так и не довелось встретиться...

— Мне тоже. Доктор... один испанский доктор говорил, что оторванную руку он может приживить обратно с вероятностью почти в пятьдесят процентов. Любопытно было бы посмотреть — но не судьба. Скорее всего, и не увижу никогда такого чуда...

В Москве, в Зарядье стройка развернулась совсем нешуточная, и — поскольку мы временно именно в одном из новых домов и разместились — я это прочувствовал каждой клеточкой своего организма. И носовыми, и ушными, и всеми прочими: непрерывные караваны разных телег, движущихся к Зарядью и с нескольких железнодорожных станций, и из ближних (и дальних) деревень с утра насыщали окружающую действительность грохотом колес (и воплями возниц) куда как надоедливее пресловутых перфораторов... правда уже к обеду шум сильно стихал, и гасился он могучими ароматами навоза — в котором, собственно, колеса телег и начинали тихо чавкать. Что же касается поднимаемой пыли, то почему-то навоз поднятию пыли не препятствовал, но сам испускал какой-то желтоватый туман, так что уже часам к одиннадцати я чувствовал себя искупавшимся в дерьме. И не только я — так что Камиллу пришлось отправить обратно в Векшин (московские гостиницы меня и ее не удовлетворяли наличием мелкой кровососущей живности).

"Правительственный квартал" в Зарядье строил Федя Чернов, и строил быстро: по крайней мере "гостиница Канцелярии" (в стилобате которой кинотеатр и разместился) была не только полностью выстроена, но и целиком отделана. Но она была всего лишь пятиэтажной (а кинотеатр размещался, почитай, вообще в ее подвале), а другие домики я нарисовал гораздо более высокими. Так что Федя в основном занимался исследованиями на тему "сделать бетон более прочным", а все остальное пустил на самотек. То есть логистику стройматериалов пустил, и вышло грустно, грязно и вонюче, что осложняло жизнь очень многим людям.

Чтобы сделать полегче жизнь уже Феди Чернова, я постарался направить на стройку все доступные грузовики. Вот только доступных было маловато — и мне пришлось отдельно озаботиться этой проблемой. По счастью, как раз Чижевский, назначенный ректором строящегося в Осколе Института стали и сплавов, а пока подбирающий для него кадры в Москве, принес мне просьбу младшего брата (работающего в Брянском Арсенале) посодействовать (материально, конечно) улучшению жизни наемных рабочих заведения. Ну, брата этого я вызвал в Москву тоже — и через неделю он оправился обратно в Брянск строить сразу три автозавода. То есть не в самом Брянске, а в трех городках соседней — Черниговской — губернии, но все же рядом с Брянском. Потому что уже в Брянске для этих трех заводов Чижевский-младший приступил к строительству моторного завода. Ну а дочь наша направила туда же команду своих можайских стеклоделов ставить новый стеклозавод.

В тех краях я предполагал выпускать классические "буханки" (что само по себе было новым словом в автомобилестроении, ибо "буханка" становилась первым в мире автомобилем с несущим кузовом), а так же грузовичков на базе УАЗ-451. Грузовички, конечно, должны получиться все равно рамными, но тоже "новым словом": половину выпуска я планировал сделать седельными тягачами. Да, такой потянет хорошо если три тонны груза — но мне сойдет. Потому что грузов возить много, а арзамасский завод много машин всяко не сделает. Просто потому, что сколько их не делай — все мало будет. Но это все выстроится не скоро, а пока навалились новые проблемы. Впрочем, проблемы ожидаемые, хотя менее неприятными они от этого не стали.

А вот вредно не слушать моих умных советов, для здоровья, оказывается, вредно: седьмого апреля произошло покушение на Великого Князя Сергея Александровича, категорически отказавшегося от предложенных телохранительниц. Зоя Дворникова, командир "группы прикрытия", оправдывалась:

— Ну не могли мы его закрыть, Александр Владимирыч, не могли! Он же, гадина такая, из толпы бомбу бросал, за людей, сволочь, спрятался!

— Зоя, я никого, кроме самого Сергея Александровича, в ошибках не виню. Вы вообще молодцы, что банду эту живьем взяли. Что господин Трепов по поводу допросов сказал?

— Мне вслух повторить? — мрачно поинтересовалась девушка.

— Своими словами, конечно.

— Если не считать того, за что он потом извинился, то ничего. Нет, он еще поблагодарил доктора Батенкова...

Валь и Штюрмер приехали в Москву уже восьмого, а девятого Виктор Вильгельмович пришел ко мне с "докладом о расследовании". Правда, он больше не докладывал, а спрашивал:

— Александр Владимирович, не знаю, знакомы ли вы с протоколом допроса бомбиста...

— Знаком. Но, думаю, пусть расследованием займется господин Штюрмер, и, надеюсь, он быстро найдет какие-то бытовые причины преступления. Ревность там, или месть за близких...

— Зачем?!

— А затем, что иначе нам придется посадить тысяч сто, ведь по закону теперь родственники террористов тоже на каторгу должны отправиться. А у Стишинского пока столько сажать некуда.

— Мы что же, должны будет сделать вид, что в России все хорошо?

— Виктор Вильгельмович, ваша служба тоже проведет это расследование, но спокойно, тихо, без малейшей огласки. И так же тихо, по одному, арестует все это бешеное кубло. Места им на Груманте и в Воркуте хватит, к тому же Николай Александрович, директор Горного департамента, хочет в Нерчинском округе свинца побольше подобывать, еще чего-то...

Вячеслав Константинович приехал еще через день — но он давно уже планировал перебраться в Москву, куда, собственно, и весь Комитет переезжал. И, понятно, тоже "захотел об этом поговорить":

— Да, Александр Владимирович, в чем-чем, а в этом вы были правы: с вами страшно интересно работать. Вот только жить с вами просто страшно...

— Боюсь, Вячеслав Константинович, что жить и без меня было бы страшновато. Зато со мною, когда мы точно знаем кто именно жизнь нашу портит, это можно будет исправить. Кстати, как там Петр Николаевич?

— Согласился. Сейчас в дела вникает, с полковником вашим... Линоровым. И просил у вас поинтересоваться, зачем вы его выбрали, а не Линорова на должность поставили? Полковник-то с делами уже знаком, и опыт есть...

— Встретимся — объясню ему — обрадовался я новости. — Но вам скажу: Евгений Алексеевич пока просто молод, связей не имеет. Ему просто будет сложнее народ на службу подбирать.

Петра Николаевича Дурново я предложил на должность начальника Службы вневедомственной охраны — задачи которой были существенно расширены по сравнению с "изначальным вариантом". Сначала думал назначить как раз Линорова, но, подумав, мнение изменил. Все же у Дурново опыта работы в МВД уже много, и он очень неплохо знаком с его сотрудниками. Вдобавок, в МВД у него был определенный авторитет, люди ему доверяли — так что подобрать командиров для тех же будущих "вохров" у Петра Николаевича лучше получится. И, главное, быстрее...

— Я еще вот что спросить хотел, уже из-за Сергея Александровича... — продолжил фон Плеве. — Сам видел, как вы барышень выдрессировали, так может подобную школу и в Комитете учредить? Тайную, и тихонько пару сотен таких умелых мальчиков в год для наших дел готовить. Если вы так тысячи детей выучили, то уж сотни сверху еще возможно? Вы учителей же дадите?

Тут я рассмеялся уже в открытую:

— Вячеслав Константинович, признаюсь вам: таких, как Лена и Наташа, у меня во всем отряде охраны вряд ли пара дюжин найдется. А прочие... да, мундиры красивые носить умеют, и стрелять не хуже армейских офицеров могут. И всё, от них польза больше моральная: если рядом с кем-то девушка в красном или черном мундире ходит, то террорист просто испугается. Может быть испугается — но и это уже полезно. А профессионалов готовить — детей отбирать надо. У меня с сотни тысяч вот пара дюжин девушек и столько же юношей нашлось. Так что для ваших пары сотен нужно всю Россию школами застроить и в них уже талантливых отбирать.

— Обидно...

— Что — обидно?

— Что не получается. Всю Россию в школах разве внуки мои увидят...

— И вы увидите. Помните, что я говорил? У нас всего есть десять лет, и год уже, почитай, прошел.

— А много ли за год мы успели сделать?

— А что, не видно? Но пока то, что не видно — это хорошо. В середине мая соберемся отдельно, чтобы итоги года обсудить...

И обсуждать предстояло многое. Всего-то две недели как из Векшина "насовсем" уехал, и снова пришлось туда отправляться. Живьем, поскольку разговор предстоял "на высшем уровне". С царем. Который, кроме всего прочего, имел быть и Великим Князем Финляндским. А специфика Финляндии заключалась в том, что юридически ее главой являлся лично русский царь, но юрисдикция Российской Империи на нее как бы и не распространялась. Финны трактовали положение это просто: Финляндия — отдельная страна, у которой с соседом просто глава один и тот же. Но на соседа все равно плевать...

Однако разговор пошел не о Финляндии — сначала пошел:

— Добрый день, Николай Александрович, я приехал попросить вас срочно выпустить вот этот указ — я протянул Императору бумагу.

— А почему бы вам его не выпустить под своим именем — сварливо поинтересовался тот.

— А потому, что как раз этот указ должны издать лично вы. И даже не как глава России, а как глава рода Романовых. Я-то Великим князьям не указ вообще, и вот Сергей Александрович отказался принять от меня подготовленную охрану. Прошу обратить внимание: фон Плеве две охранницы спасли от смерти когда террорист уже бомбу начал бросать — потому что пять лет этому делу обучались. Причем с детства, когда обучение проще идет. Не откажись Сергей Александрович — и не случилось бы несчастья. Так что прошу вас приказать всем членам императорской семьи в вопросах безопасности, личной безопасности я имею в виду, беспрекословно выполнять распоряжения канцлера.

— Вас так волнует безопасность моей семьи?

— А вы всё считаете, что я вас сюда пригласил из каприза? Возможно вы и не поверите, но пока здесь для вас — единственное безопасное место. Даже через периметр чужие не пройдут без специальной подготовки, а в город и с подготовкой не войдут. Ну а где еще вы найдете в России место, куда не пройдут вражеские убийцы? Сергея Александровича, между прочим, в Кремле ранили. Так что, если вы хотите чтобы безопасность вашей семьи была хоть как-то обеспечена, указ этот необходим. Причем публиковать его я не собираюсь, доставят только лично каждому из тех, кого он касается.

— Ну хорошо, где подписать? На сегодня все?

— Да, пожалуй... Хотя... Откровенно говоря, я думал следующий вопрос отложить на лето, но время поджимает: расследование покушения показало, что враги Империи нашли-таки место для невозбранной подготовки к преступлениям. Бумаги-то мне быстро подготовят, но сначала все же давайте обсудим вот что. Финляндия слишком уж зарвалась, в Гельсингфорсе открыто съезды антироссийские устраивают, так что пора уже финнам объяснить, кто в доме хозяин. Для начала вам, как Великому князю Финляндскому, стоит, думаю, подписать с нынешним формальным руководителем уже России — то есть со мной — договор о передаче обратно в полное подчинение Империи Выборгской губернии. Воспитательный момент договора будет значителен: один император ее дал, имея в виду дружбу и уважение взаимное укрепить. А поскольку уважение практически потерялось а дружба и не возникла даже, то отданное другой император обратно забрал.