Стратег

Альтернативная история Ричарда Львиное Сердце.

Часть первая. Стратег.

Восьмое августа 1192 года. Лагерь Крестоносцев у Яффы.

С наступлением сумерек, когда не занятые в караульной службе начали расходится к кострам, чтобы приготовить нехитрый ужин из дроблёного ячменя и вяленой до каменной жёсткости конины, со стороны моря потянуло долгожданной прохладой, столь редкой в Святой земле. Не смотря на одержанную третьего дня славную победу, крестоносное войско пребывало в унынии. После битвы, в которой пять тысяч христианский воинов опрокинули двадцать тысяч нечестивых сарацин, непобедимый Ричард по прозвищу Львиное Сердце, король Англии, герцог Нормандии, граф Анжуйский и Мэнский. граф де Пуатье и герцог Аквитании, а также талисман Третьего крестового похода, впал в беспамятство, в котором и пребывал уже третий день. В немногочисленном отряде крестоносцев, Ричарда искренне любили, если не сказать боготворили, что неудивительно, ведь здесь остались только преданные лично ему люди, его вассалы и его друзья. Третий крестовый поход заканчивался крахом надежд для этих отважных до самоотверженности людей, для которых гораздо легче было потерять собственную жизнь, чем эту надежду. И вот, одновременно с пришедшей от моря прохладой, по лагерю Христовых воинов пронеслась благая весть — 'Очнулся!'.

Ричард открыл глаза, увидел свод своего шатра, вздрогнул всем телом, старательно зажмурился и снова посмотрел — потолок был на месте. Король Англии хмыкнул, выражая довольствие и приподнял голову. 'Дом, милый дом.' — попытался произнести он, на рефлексах оценивая окружающую обстановку, но из горла выдавился лишь хриплый скрежет. В изголовье ложа горела свеча и курились две ладанки, по левую руку стоял до нельзя удивлённый исповедник Государя, Архиепископ Солсбери Губерт Готье. Львиное Сердце повернулся к нему, и с трудом выдавил.

— Воды...

Растерявшийся епископ протянул Ричарду чашу, очевидно из церковной утвари. Король опорожнил её парой глотков и спросил с усмешкой.

— Святая? — не дожидаясь ответа, он свесил с ложа ноги, коснулся ковра правой — Хоронить меня собрались?

— Сир! — Растерянный Готье встал на колено как простой рыцарь, что было нелепо, при его роскошных епископских одеяниях — Вы провели в беспамятстве три дня. Ваше сердце совсем не билось. Мой долг...

— Вы его отлично исполнили, ваше преосвященство. А теперь расскажите мне главные новости.

— Нечестивый Салах ад-Дин отступил в Латрун, потрясённый героизмом Христовых воинов.

— Это хорошая новость. Теперь давайте плохую, Губерт. Она ведь есть, не так-ли?

— Есть, Сир. Вчера скончался от ран его Величество король Иерусалима, Генрих, граф Шампани.

— Бедолага Генрих. Он так стремился на этот злосчастный престол... Ну, что ж, мы воздадим должное его подвигу и обязательно отомстим. Своей смертью, он изменил историю.

— О чём вы, Сир?

— О том, что история теперь станет иной. Прикажите готовиться к отъезду, вы возглавите посольство в Рим.

— У вас изменились планы, Сир?

— Изменились, ваше преосвященство, очень сильно изменились. Я намерен продолжить поход и до конца исполнить свой обет.

— У вас для этого слишком мало сил, Сир.

— Я это знаю, друг мой. Именно поэтому и отправляю вас в Рим. Мне нужны люди, деньги и поддержка Святого престола в европейских делах.

— Простите, Сир! Я, конечно, постараюсь, но боюсь, ваши надежды на Папу не оправдаются. Джанчинто Орсини* очень далеко до авторитета покойного Клемента Третьего. Король Франков его просто не послушается.

*Папа Целестин Третий 1191-1198 гг.

— Вы правы, Сэр Губерт. Только Папу эта подлая тварь наверняка не послушается, но мы нанесём по нему удары с трёх сторон одновременно. Я отправлю к Филиппу посла, которого он не сможет не услышать, а одновременно с тем — посла в Империю. Я не прошу вас добиться от Папы интердикта* для предателя, знаю, что сейчас это невозможно, я вас посылаю рассказать правду. Правду и только правду. Только то, что вы сами видели своими глазами. Расскажите всем, как мы били сарацин в предместьях Иерусалима, и как при этом вели себя король Франков и Австрийский герцог. Вас должны услышать прежде всего их вассалы.

*Отлучение от церкви.

— Вы надеетесь...

— Нет, конечно — Ричард Львиное Сердце мрачно ухмыльнулся — Этот посев взойдёт далеко не сразу, но когда-нибудь обязательно даст урожай. А пока мне нужен мир в Европе, люди и деньги. Ваша главная задача — раздобыть денег, поэтому с Папой о них нужно говорить в последнюю очередь. Берётесь, Сэр Губерт?

— Да, Сир. При таком подходе берусь. В этой ситуации откупиться от вас — пожалуй, наилучший выход для Святого престола. Но вы всё-таки рискуете потерять корону...

— Вы правы. Риск есть, но это меня не пугает. Я раздавлю предателей, как только закончу свои дела на Святой земле. А пока мне нужны средства для оплаты наёмников.

— Наёмников?

— Именно наёмников, друг мой. Вы же сами видите — желающих воевать только ради славы совсем немного, зато очень много тех, кто готов продать свой меч за деньги.

Архиепископ Солсбери тяжело вздохнул.

— Вы правы, Сир. Мельчают люди... Я понял вас. Когда мне отправляться?

— Как можно скорее. Я планирую заключить с сарацинами перемирие на год, причём, переговоры постараюсь затянуть, насколько это возможно. Салах-ад-Дин думает, что я тороплюсь вернуться в Европу, поэтому об изменении планов никому ни слова. Здесь шпионов не меньше, чем блох. С Богом, Сэр Губерт! Объявите, что я очнулся и начинайте собираться.

Архиепископ молча поклонился и вышел из шатра, через короткое время снаружи послышался шум, довольно быстро переросший в восторженный рёв.

— Государь! — вошедший Томас Гилсленд барон де Во* опустился на колено — Мы молились за вас.

*Барон де Во и Сэр Кеннет, рыцарь Спящего леопарда — вымышленные персонажи, позаимствованные мной у Вальтера Скотта.

— Я здоров, Сэр Томас. Зовите пажей, мне нужно опорожниться и одеться.

Не смотря на сомнение, читавшееся в его глазах, перечить своему королю барон не стал, он молча поднялся, поклонился и вышел из шатра. 'Слава Богу! Государь здоров.' громко объявил Томас де Во и начал отдавать команды, разобрать которые уже не удалось из-за усилившегося рёва крестоносцев. 'Как бы шатёр не сдуло, вот ведь Трубы Иерихонские...' — улыбнулся Ричард — 'Кадры решают всё. Теперь всё будет иначе. Мы пойдём другим путём.'

Вид блаженно улыбающегося короля поверг пажей в шок. Они видели своего государя разъярённым в битвах, видели полным холодного и рассудительного гнева, когда он выносил приговоры в суде, но эта улыбка была гораздо страшнее. Вошедшие пажи буквально оцепенели, как кролики перед удавом, и один из них выронил принесённый серебряный таз с горячей водой. Всё так же улыбаясь, Ричард дождался, пока вода впиталась в ковры и пообещал бодрым голосом.

— Запорю, косорукие. Ну, что вы уставились на меня как на приведение?

— Простите, Сир! — бухнулись на колени пажи.

— Да это измена! — продолжал веселиться Львиное Сердце — Вы специально тянете время, дамуазо*, чтобы я не успел победить сарацин. Вы просите простить вам измену?

*Дамуазо (damoiseau из domicellus) — это название носили сыновья феодальных сеньоров, пока они подготовлялись, в качестве пажей, а затем оруженосцев, к принятию рыцарского звания.

— Нет, Сир! Никакой измены нет. Простите нам косорукость этого идиота. — Жиль де Сольте покосился на своего товарища. — Разрешите, Сир? Бегом за водой, косорукий.

— Разрешаю бегом. — кивнул Ричард — А вы, Жиль, готовьте мой траурный наряд и рассказывайте новости.

Новости были вполне ожидаемыми. В битве при Яффе крестоносцы потеряли полторы тысячи погибшими и умершими от ран, тогда как сарацин отправилось в Ад почти десять тысяч. Небывалая победа, учитывая, что нечестивые обладали почти пятикратным численным превосходством. Салах-ад-Дин бежал на восток до самого Латруна, бросив обоз.

'Мдааа... Было бы нас хоть вдвое больше, Иерусалим бы пал через месяц. Хотя, может это и к лучшему. За год я успею не только навербовать войско на Святое дело, но и разобраться с женой. Изабелла* родила девочку, единственную наследницу Монферрата, и родит ещё много здоровых детей. Беренгария** же просто сумасшедшая религиозная фанатичка, так что жену придётся менять. Ничего личного, положение обязывает.' — предавался размышлениям король Англии, пока его брили, причёсывали и одевали. Наконец процесс закончился, пажи удалились, в королевский шатёр вошёл верный барон де Во.

*Изабелла Иерусалимская — законная наследница Иерусалимского престола находясь в описываемый момент в двадцатилетнем возрасте уже успела похоронить трёх мужей.

**Беренгария Наваррская — жена Ричарда.

— Что прикажете, Сир?

— Прикажу подавать ужин на двоих через час. Сначала навестим шатёр короля Иерусалимского, сопровождение не берите. Сходим тихо.

Однако тихо сходить не получилось. Войско крестоносцев собралось на большом плацу, примыкающим к ставке короля Англии и ждало напутствия своего вождя. Ричард велел подать коня, буквально взлетел на него, не дожидаясь, пока оруженосец придержит стремя, и пустил белоснежного араба галопом перед строем. Первым рядом стояли владетельные сеньоры и знатные рыцари, за их спинами рыцари попроще, дальше оруженосцы, пажи, а в глубине строя пехота. Доскакав до левого фланга, Львиное Сердце поднял своего коня на дыбы и вскинул меч.

— Нас мало! Очень мало! — король Англии опустил араба на четыре копыта и поднялся на стременах — Зато все мы герои! Сарацины уже пугают нами своих детей. Мы уже вошли в историю, о наших подвигах потомки будут помнить тысячелетия, а это ведь ещё далеко не конец нашего пути. Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами! — переждав восторженный рёв, Ричард вкинул меч в ножны и распорядился — Сегодня мы поминаем моего племянника Генриха Шампанского, короля Иерусалима. Он был доблестным рыцарем и покинул этот мир как настоящий воин Христов, с мечом в руке, в битве с неверными. Помянем же его как подобает живым героям, провожающим одного из своих, павшего за нас с вами. Павшего за други своя. Мы совсем не умеем лить слёз, зато мы отлично умеем мстить, а эта возможность нам обязательно представится. — вождь крестоносцев обернулся к своему походному кастеляну — Барон де Во, велите выкатить дюжину бочек вина и забить шесть сотен овец. А также приготовьте мне список дамуазо, заслуживших золотые шпоры*. В этом списке должны быть все достойные, включая самых бедных.

*вручались при освящении в рыцари.

— Будет исполнено, Сир!

— Расходитесь, герои. Поминайте Генриха, но помните о службе. Сегодня я лично буду проверять караулы.

Когда, радостно гомоня, крестоносное войско устремилось к своим кострам, Ричард спешился, бросил поводья оруженосцу и подхватил под локоть Робера де Сабле, Великого Магистра ордена Тамплиеров.

— Робер, ответьте мне честно — вы сейчас больше мой друг, или тамплиер?

— Для меня большая честь считаться вашим другом сир, а быть тамплиером видимо просто судьба. Разве одно другому мешает, Сир? — почтительно поинтересовался Великий Магистр.

— Пока не мешает, друг мой, но всякое может случиться. Вы ведь теперь лицо духовное, не так ли?

— Так, Сир.

— Значит, вы можете принимать исповеди?

— В общем-то могу, Сир, но ко мне на исповеди пока никто не приходит.

— Мне нужен исповедник.

— А.... — де Сабле лишился дара речи.

— Именно так. Тайну моей исповеди я не могу доверить даже матери нашей святой церкви. Только другу. Если вы готовы взвалить на себя эту ношу, приходите сюда в полночь, вместе проверим караулы, заодно и поговорим.

— Буду ждать вас здесь в полночь, Сир.

— До встречи, Робер. Сейчас мне нужно попрощаться с племянником. — не дожидаясь ответа, Ричард Львиное Сердце развернулся и зашагал в направлении шатра короля Иерусалимского.

В шатре Генриха Шампанского было полно священников, английский король дал им знак не отвлекаться, отошёл на свободное место, воткнул в землю меч с крестообразной гардой и преклонил колено. Чуть сзади и левее, преклонил колено барон де Во. Молился Ричард не долго, этого времени едва ли хватило бы на прочтение 'Патер ностер' три раза, потом он резко поднялся, выдернул свой меч, прошёл к покойному и поцеловал его в лоб.

— Мы отомстим за тебя, мой мальчик, спи спокойно. Идёмте, барон.

Оказавшись в своём шатре, где был сервирован ужин на двоих, король Англии первым делом отослал прислугу, потом сел, кивнул Томасу де Во на место напротив, налил себе в серебряный кубок вина и молча его опорожнил. Поймав вопросительный взгляд старого соратника, Ричард кивнул.

— Мы на войне, барон, ухаживайте за собой сами.

— Как вам угодно, Сир. — барон плеснул в свой кубок вина, едва покрывшего донышко.

Львиное Сердце усмехнулся и невозмутимо долил своей рукой кубок барона до краёв.

— Мне угодно вот так. Если вы неспособны за собой поухаживать, это сделает ваш король.

— Сир! — барон де Во соскользнул с кресла и встал на колено.

Вождь крестоносцев едва заметно поморщился.

— Не дурите, Сэр Томас. Помяните Генриха и придите наконец в себя. У меня к вам очень важный разговор, барон.

Томас Гилсленд, барон де Во, послушно опрокинул в себя кубок и посмотрел на Государя.

— Ну, вот так-то лучше. Теперь плесните мне и ответьте — почему мы проиграли эту войну?

Барон послушно налил своему сюзерену и задумался. Потом немножко налил себе, выпил и тяжело вздохнул.

— Измена, Сир. Мы могли бы давно опрокинуть сарацин и занять Иерусалим, если бы не измена ваших венценосных братьев.

— Вы правы. Правы не в том, что эти венценосные свиньи являются моими братьями, а в том, что эти свиньи пошли на измену Святого дела. Итак, мы остались одни. Кроме того, свиньи атакуют мои владения в Европе. Что вы предлагаете делать, мой доблестный рыцарь?

— Теперь не знаю, Сир. Вы ведь помните, что я выступал за прекращение похода и возвращение в Англию, но теперь я в этом сомневаюсь. Я хороший воин, но плохой политик. Сейчас я вижу в вас решимость и не вижу ни капли сомнений, которыми вы обильно мироточили до битвы при Яффе. Я думаю, у вас уже есть план, в том числе и роль для меня. Я готов!

Ричард кивнул, встряхнул почти пустой кувшин, направился к бочонку и нацедил полный, налил в два кубка и усмехнулся.

— 'Мироточил сомнениями.' — это прекрасное и удивительно точное определение, друг мой. Как поэт, я способен оценить эту фразеологическую конструкцию по достоинству, но как государь, вынужден немедленно предать её забвению. Сомнений у меня больше не осталось — мы должны взять Иерусалим. Сначала Иерусалим, а потом уже месть этим подлым крысам.

— Нам не хватит на это сил, Государь.

— Прямо сейчас не хватит, но время у нас, слава Богу, есть. Полагаю, что мне удастся заключить перемирие с Салах ад-Дином на год, а за это время нужно успеть навербовать наёмников и это я хочу поручить вам, барон. Платите на пенс больше, чем платит Византийский Император, или на два пенса, но чтобы через год здесь стояла сорокатысячная армия.