|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 29
Я встретил Айлин один раз в этот день. Это произошло как раз по пути на семинар по Шекспиру, когда я взбирался по лестнице на второй этаж в литературном корпусе, а она сбегала вниз по той же лестнице, прижимая к груди тетради и книги.
На ней действительно была моя толстовка и вельветовые брюки. Ни головного убора, ни темных очков. Она даже не пыталась скрыть свои травмы.
Под одним ее глазом образовался фингал. Над левой бровью был приклеен маленький пластырь, еще один на правой скуле, и еще один на челюсти. Ее губа раздулась и была рассечена. Синяк на подбородке и еще один на левой скуле.
Когда мы поравнялись друг с другом на лестнице, и сверху и снизу от нас были люди. Она встретилась со мной взглядом, сверкнула короткой улыбкой, и побежала дальше вниз. Я ощутил легкое дуновение ветерка, когда она миновала меня.
Захотелось оглянуться и поглядеть на нее чуть дольше, но я смог подавить это желание.
В дневном издании местной газеты ничего не говорилось об убийстве под мостом Дивижн-стрит, или где-либо еще в городе.
В пятичасовых новостях тоже ничего не сказали о каком бы то ни было убийстве в мирном и тихом Уилмингтоне.
"Как же так? — поразился я, — Ведь это же правда было, разве нет?"
Примерно в семь вечера, когда я сидел с учебником за кухонным столом, неожиданно зазвонил телефон. Я вскинулся. Сердце резко заколотилось. Испугавшись, я рванулся к телефону и взял трубку.
— Алло?
— Привет, милый, — голос Айлин.
Милый.
— Привет. Ну, как дела?
— Не знаю. Неплохо, в таких обстоятельствах. Но странно. Рада, что довелось хотя бы увидеть тебя сегодня.
— Тоже рад. На тебе мои шмотки были.
— Надеюсь, ты не против.
— Мне нравится.
— В них хорошо и удобно. Мои вещи были слишком грязными... ну, что от них осталось. Я их кинула в твою бельевую корзину, кстати.
— Ничего. Может, сегодня постираю.
— Ты знаешь, как отстирывать кровь?
— Не совсем.
— Тогда, наверное, мне лучше самой.
— Зайдешь? — спросил я.
— Не сегодня. Ты прочитал мою записку?
— Ага.
— Думаю, чем меньше нас будут видеть вместе, тем лучше. В смысле, мы с тобой слишком помяты. Наши лица. Это может показаться подозрительным.
— А что ты говорила людям?
— Что мой парень меня избил.
— Чего?
Она засмеялась. Слышать ее смех было приятно.
— А ты? — спросила она.
— Говорил, что Киркус меня пытался содомизировать.
Она засмеялась еще сильнее.
— Ой, это ужасно, Эдди. Тебе должно быть стыдно.
— О, мне стыдно, правда-правда. На самом деле я говорил, что наткнулся на дерево, пока ловил фрисби.
— А что, неплохо. У меня похожая история — я упала с дерева.
— А что ты делала на дереве?
— У ребенка воздушный змей там застрял. В парке, например? Ну и я полезла вытаскивать.
— Очень героический поступок с твоей стороны.
— Знаю. Я вообще замечательная девушка во всех отношениях.
— У нас с тобой общая древесная тематика, — указал я.
— Великие умы мыслят схоже.
Возникла пауза.
— Ну так что, — сказала она, — думаешь, кто-то нас прослушивает?
— Маловероятно.
— Да если и так, какая разница. В смысле, мы же не сделали ничего плохого, правда?
— Правда, — сказал я.
Если не считать, что я вероятно убил человека. Плюс небольшой сговор с целью уничтожения улик.
— А ты заметил, — спросила она, — что никто, похоже, ничего об этом не знает?
— Еще как заметил.
— "Престраннейшее обстоятельство".
— Более чем.
— Может, копы решили, что их разыгрывают, когда я позвонила.
— Может быть.
— Хочу сказать, я об этом думала очень много, — сказала она, — и тут совершенно нет логики. Мне кажется, они или так никого и не послали под мост, или копы приехали, но не нашли ничего подозрительного.
— Скорее всего, ты права: одно из двух.
— Вот именно, и... Блин! Это совсем не хорошо. Я хотела, чтобы их посадили в тюрьму, понимаешь?
— Я тоже.
— Этот мост... Я по нему хожу каждый день... два, четыре, шесть раз в день. В том числе и ночью. Они что, каждую ночь там сидят?
— Не знаю.
— Я сегодня делала большой крюк, чтобы попасть домой. В смысле, мне не хотелось даже ступать на этот мост сейчас. Но они могут быть под любым мостом, понимаешь? И где, интересно, они находятся днем?
— Полагаю, бродят по улицам и выпрашивают милостыню.
Айлин на несколько секунд замолчала. Потом сказала:
— И что будем делать?
— Ну, судя по всему, они вряд ли хватают людей на улицах. Иначе мы бы про это услышали.
— Мы не услышали и про вот это вот.
— Понимаю, но тот мужик ночью — это был один из них. Если бы кого-то из студентов утащили, тут бы шум начался, ты не представляешь какой.
— Наверное, да.
— Так что я не думаю, что нам стоит особенно беспокоиться. Насколько мы знаем, единственная причина, почему они... взялись за этого парня — то, что он уже был мертв.
— Если он был мертв.
— Ну да, — было приятно думать, что возможно, я его все-таки НЕ убил.
Никогда уже не узнаю точно.
— Так все же, что нам с ними делать? — спросила Айлин.
— Не лезть ни под какие мосты.
— Это само собой. Но тебе не кажется, что стоит попробовать еще раз позвонить в полицию?
— Если хочешь. Но я не вижу в этом особого смысла. Мы позвонили вчера ночью, когда это могло сыграть роль. Если они ничего не сделали тогда... может, нам стоит просто принять как данность, что они этой возможностью не воспользовались. На данный момент, нам скорее всего лучше будет, если копы никогда не узнают о вчерашнем.
— Думаешь, стоит просто ничего не делать?
— Практически. Одно дело, видишь ли, когда у них был шанс поймать троллей с поличным. Но теперь этому уже не бывать. Слишком много времени прошло.
— Они наверняка убежали сразу после того, как мы от них скрылись, — сказала Айлин.
— Точно. И к настоящему моменту у них было время вернуться туда и все подчистить.
Что если они специально оставили там части тела убитого, убрали все свои следы, но не стали трогать рубашку и трусики Айлин специально, чтобы их нашла полиция?
У них что, реально хватит ума на нечто подобное?
— Просто как-то мне паршиво, вот так все оставлять, — сказала Айлин, — Что, если кто-нибудь зайдет под мост, как мы, и они... ну ты понял, если на них нападут эти?
Одна мысль внезапно пришла мне в голову.
— А ведь знаешь что? "Эти" вероятно не сунутся туда минимум несколько месяцев. Они теперь знают, что их спалили.
— Это правда, — сказала она, — Наверняка ты прав.
— Может, хочешь сходить туда и проверить?
— Ой, ну конечно — сразу же, как только рак на горе свистнет.
Я подумал, не стоит ли мне одному сходить туда, просто чтобы проверить, не оставили ли тролли чего-то. Эта идея вызывала во мне животный ужас.
"Ни за что на свете!" — подумал я.
Но надо бы.
Не пойду!
— Не с целью менять тему, — сказал я, — но как долго ты хочешь держаться от меня подальше?
— Вообще нисколько не хочу. Просто думаю, что это будет разумно. А ты?
— Наверное.
Чуть более хриплым голосом, она сказала:
— Уже по тебе скучаю.
— Я по тебе тоже.
— Какое-то время придется быть лишь телефонными друзьями.
— Это все не то, — сказал я.
— Знаю. Прости.
— Ты ни в чем не виновата.
— Виновата, в каком-то смысле. Это же у меня возникла блестящая идея отправиться под мост вчера. Если б мы этого не сделали, ничего бы не случилось.
— Но оно того стоило.
Она тихо рассмеялась.
— Ты так считаешь?
— Конечно.
— Ты такой... — судя по ее голосу, я понял, что она начала плакать.
— Все хорошо, — сказал я ей, — Все здорово. Мы просто не будем видеться пару-тройку дней... пока раны не заживут, да?
— Правильно, — сказала она.
— Потом снова будем вместе, и все будет хорошо, и мы больше никогда в жизни не пойдем ни под какой мост.
— Угу.
— А пока, — сказал я, — У нас будет возможность наверстать упущенное в учебе.
Она шмыгнула носом:
— И отоспаться.
— Именно.
* * *
К моменту завершения разговора, мы успели договориться по двум важным пунктам: мы не будем больше звонить в полицию, и мы не будем видеться друг с другом в ближайшие несколько дней.
Я посмотрел на телефон и вздохнул.
Я очень сильно скучал по Айлин. Скучал по возможности услышать ее голос, и посмотреть на нее, и прикоснуться к ней. Я хотел, чтобы она была тут, в моей квартире. Сидела со мной на диване. Пила вино. Одетая, возможно, в мой халат, и ничего больше под ним.
Но поскольку этому не суждено сейчас быть...
С колотящимся от волнения сердцем, я пошел в спальню и поставил будильник на 23:00. Затем выключил свет, разделся и лег в постель. Простыня поначалу казалась холодной, потом нагрелась.
Какое-то время, я был слишком взволнован, чтобы спать. Слишком много мыслей — какие-то приятно волнующие, какие-то неприятно — кружились в моей голове.
"Успокойся! — сказал я себе, — Просто ложись и засыпай, и одиннадцать вечера наступит раньше, чем ты заметишь."
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
