Вороны Чернобога-14

Глава четырнадцатая. Руся

Сначала Руся решила, что Данияр испугался. Впрочем, было чего... Она сидела в машине и с содроганием подсчитывала смерти этой ночи. Тот человек, который жил в богатом доме. Те алконосты, которые двое суток находились у него. Чуть не умерла девушка-ворон Карина... Потом Руся с удивлением поняла, что Данияр не испуган. Он обозлён. Как он разговаривал с этой Анжеликой!.. Нет, Руся могла бы подобрать слова похлеще! Но, только после того как подумает пару минут. А Данияр был искренен именно сейчас и говорил именно то, что чувствовал и думал. И говорил правильно!..

... Пока мужчины почему-то отстали, они с Митей поднимались на четвёртый этаж Данияра и тащили под руки девушку-ворона. Та шла как-то дёргано: то бодро топала ногами, то вдруг начинала тащиться так, словно вот-вот её медленно поведёт в сторону — и она со всей дури грохнется на плиты лестничной площадки. А был момент, когда Карина внезапно огляделась по сторонам, заглянула в лица своих сопровождающих и пробормотала странное:

— Мы ведь ещё идём?

— Ага... — пыхтя, ответил Митя.

Он устал, оттого что девушка-ворон опиралась в основном на него, — видела Руся. А потому начал хромать на ту ногу, которой две недели назад больше всего досталось от упыря. И тогда, благо Карина пока ни о чём не подозревала и, кажется, до сих пор находилась под заклятием времени, хоть и коснулась его слегка, Руся осторожно, используя повороты лестницы, постаралась взять её вес на себя. Последнюю лестницу преодолевали — воронушка, которую Руся уже полностью тащила на себе, опять ничего не соображала, а Митя цеплялся за перила и громко выдыхал. И Руся подумала так, как наверняка подумала бы её бабуля: "Мальчишку только-только на ноги подняли, а уже такую тяжесть таскать заставили!" И как там бабуля? Наверное, уже спать легла. Так подумалось, когда они прошли мимо бабулиной квартиры.

Митя открыл дверь в квартиру Данияра — тот оставил ему ключи. Руся немедленно взвалила на своё плечо руку воронушки и потащила дальше: та опять начала как-то странно двигаться, обводя отстранённым взглядом потолок и стены. Правда, когда минули прихожую, она собралась с силами и довольно-таки на твёрдых ногах, почти не опираясь на Русю, прошествовала к дивану. Куда её Руся с помощью Мити и сгрузила.

— Я за чаем, — вполголоса сказала Руся Мите.

— А мне? — выдохнул тот.

— На всех сделаю, — ободряюще кивнула девушка и убежала на кухню, на которой за две недели освоилась неплохо.

А когда вернулась, воронушка и Митя сидели всё так же: она — на диване, он — у стола. Поставив на стол поднос с чашками и бутербродами, Руся первым делом понесла чай Карине, зная, что Митя сам возьмёт всё, что ему нужно.

— А ты кто? — неожиданно неприязненно спросила Карина у неё. — Я так поняла, что здесь все вороны, кроме тебя?

Поскольку воронушка смотрела в этот момент чуть выше Русиных глаз, девушка сообразила, откуда такой вопрос. Голова — волосы, необычно перевитые с золотистыми ленточками. Чуть не фыркнув, Руся почти наивно ответила:

— А я им помогаю. Чтоб голодными не остались.

И отвернулась, пряча улыбку, пошла к столу. Митя глядел на неё обалдевшими глазами. Открыл рот, наверное — спросить, почему она не сказала, что посредница. А потом откинулся на спинку стула. Понял, почему ей не хочется объяснять воронушке?.. Ничего себе, кстати — воронушка. Да она целая акула!.. Ишь, не нравится ей, что среди воронов затесался кто-то — не ворон! Сама ещё в себя не пришла, а уже критикует...

— Пойду — ещё бутербродов наделаю, — тихо сказала Руся Мите.

Но Карина услышала и с неожиданным презрением окликнула:

— Так ты прислуга здесь, что ли?

— Сама ты прислуга!.. — вырвалось у возмущённого Мити. — У этих — у алконостов!

— Ты!.. — взвилась девушка-ворон.

Пока она, чуть не заикаясь со злости, пыталась найти слова что-то агрессивное ответить парнишке-ворону, Руся хотела было её успокоить, думая про себя: "А ведь Митя-то прав насчёт тебя!" Но не успела ни слова сказать, ни даже шагу ступить: в комнату вошли мужчины.

— Карина, как ты себя чувствуешь? — сразу спросил Данияр, с тревогой взглядывая на воронушку. — Головокружение есть?

— Нет! — буркнула та, глядя исподлобья на всех.

— Руся, пойдём — без тебя никак, — хмуро сказал Александр Михайлович. — Поговорим с Зеркальником. Может, он видел, кто был у почтовых ящиков.

— А что там? — примирительно улыбнувшись Мите в дверях из комнаты и выходя следом за мужчинами в прихожую, спросила Руся.

— Кто-то подложил в мой ящик бумаги Всеволода.

И только сейчас Руся заметила в руках Данияра пачку бумаг. Забыв обо всём, она поспешила за мужчинами: Александр Михайлович заглянул в комнату, кивнул удивлённой (мельком заметила Руся) Карине и тоже пошёл с уходящими. Руся сначала тоже удивилась: а он-то почему не остался? Но вспомнила: во-первых, сторожить посредницу — мало ли. Во-вторых, он до сих пор с детским восторгом воспринимает появление нечистиков, хотя и старается спрятать свои чувства и уже не один раз видел и Зеркальника, и барабашек... Митя, наверное, обиделся, что ему приходится сидеть с Кариной. Ничего. Как только Зеркальник покажет, кто принёс бумаги, Руся уведёт парнишку-ворона на балкон — и они поболтают с барабашками: те знают множество интереснейших (и абсолютно не нужных взрослым воронам) историй про жителей дома.

Александр Михайлович побежал по лестницам быстрей всех, а Руся вздохнула: жаль, бабулин дом старенький и всего лишь в пять этажей! Был бы лифт — насколько легче было бы и с перемещением воронушки, и с перебежками... А потом она подумала: "Может, не надо было оставлять Митю с Кариной наедине? Переругаются ещё без нас..."

Подъезд ночью привычно для ночных путешественников был не похож на дневной: мало того — пустынный, так ещё и редкозвучный. Чаще за подъездными окнами проедет машина, чем из чьей-нибудь спящей квартиры донесётся какой-нибудь звук. Зато какое удовольствие — бежать по лестницам, поглядывая на стены и потолок, где бесшумно топочет следом за людьми целое стадо барабашек!.. Руся лицом чуть не влетела в паука, спускавшегося на длинной нити над лестницей. Пауку повезло: при виде мчавшихся барабашек он мгновенно взвился к потолку... И что-то Русе вдруг показалось, что не паук то был, а кто-то иной — из нечистиков. Только вот рассмотреть его хорошенько уже не удалось.

На повороте от одной лестницы к другой Данияр, наверное, взглянул на неё, потому что тут же негромко, точно боясь разбудить подъезд, спросил:

— Чему ты улыбаешься?

Руся непроизвольно издала почти беззвучный смешок, вспомнив:

— Не передрались бы они там, в квартире — Митя с Кариной. — И кивнула наверх, напоминая, о ком она.

— С чего бы это им?

— Карина думает, что я в твоей квартире хозяйством занимаюсь. Ну, помощницей воронам по дому бегаю. Я-то ей не сказала, что я посредница. А она сразу на меня стала смотреть вот так — фи! А Митя за меня обиделся.

И Руся снова хихикнула. Никогда не думала, что возможность прятать своё истинное лицо — может приносить удовольствие: ага! Ты думаешь, я всего лишь мелочь пузатая, но я-то про себя знаю, что я — ух, какая!.. Почти игра. В маски.

— А тебе это нравится? — спросил Данияр.

Ответить не успела — добежали до площадки с почтовыми ящиками. И девушка опять смешливо сморщила рот: хорошо, что ночь уже глубокая, а то бы жильцы глаза на них таращили: чего, мол, разбегались то туда, то сюда? А ещё мелькнула мысль: будут ли узнавать алконосты, за что убили того мужчину из богатого дома? Жаль, что из-за временнОго заклятия и из-за Карины пришлось быстро оттуда сматываться. А ещё интересно, позовут ли алконосты её, Русю, чтобы допросить всех тех нечистиков, которые в том доме обитают? И можно ли уже завтра, например, входить в тот дом?..

Между стенами с рядами вертикальных почтовых ящиков — окно с высоким подоконником. Мужчины одновременно протянули к девушке руки — и от этого нетерпеливого жеста дружно же, хоть и приглушённо рассмеялись, глядя друг на друга. Вот как хотелось побыстрей узнать, кто принёс бумаги Всеволода!.. Всё ещё смеясь, Александр Михайлович кивнул Данияру — и тот легко подсадил прыскающую от смеха Русю на подоконник.

Мужчины отошли, а девушка, прежде чем звать Зеркальника, поняла, что не только ею владеет какое-то необычное возбуждение перед загадкой с бумагами. Они все — и Митя наверху, в квартире, — с нетерпением ждут разгадки хотя бы одной тайны...

Ищущим взглядом обвела потолок и его углы — и представила в воображении полупрозрачную, раскоряченную тень.

Барабашки, толпами следовавшие за посредницей по стенам и потолкам, от окна отхлынули волной, едва потолок дрогнул и от глубоких теней на нём отделилась тень более отчётливых очертаний... Как только тень вплыла в угол подоконника и протянула конечность к посреднице, Руся поспешно задала заранее сформулированный вопрос. А Зеркальник буквально сразу передал ей образ виденного...

Забыв, что на её руке всё ещё лежит его бесплотная конечность, девушка удивилась: как он это увидел, если дом хоть и пятиэтажный, но подъездов-то в нём — вон сколько!.. Зеркальник удивление посредницы воспринял как вопрос — и отозвался впечатлением, которое на мгновения словно затопило Русю — впечатлением любопытства к незнакомым людям.

— Спасибо, — прошептала девушка.

Когда Зеркальник пропал, снова втянувшись в подъездные тени, Руся спрыгнула с подоконника, и к ней немедленно подошли мужчины.

— Это была женщина, — сама озадаченная, сказала она. — Лет, примерно, как моей маме, где-то около сорока пяти. Одета в светлые брюки и цветастую блузку. Волосы тёмные, короткие. — Она замолчала, снова вызывая нужный образ перед внутренним взглядом. — Глаза небольшие, а губы только чуть-чуть тронуты помадой. Я её не знаю.

И вместе с Александром Михайловичем с надеждой уставилась на Данияра.

Тот нахмурился, а потом пожал плечами.

— Таких знакомых у меня нет.

Жутко хотелось съязвить: "Есть только дамочки, которые бегают требовать деньги на ребёнка, причём не твоего?" Но сочла неудобным лезть в чужую личную. Хотя чем дальше, тем почему-то больше Руся вспоминала прелестную женщину с жутким характером. И так же почему-то злилась на Данияра. Но тут же вспомнила, что ещё не всё рассказала, и продолжила:

— А ещё... Она приехала на серой машине. И номера машины были закрыты чем-то.

— Серая? — задумался Данияр. — Если учесть, что на улице Зеркальник видит предметы в оттенках серого, то машина может быть и белой.

— Номера закрыты? — тоже задумался Александр Михайлович и пожал плечами. — Шпионский детектив. То есть некие они заранее предполагали, что нечистики, как Руся говорит, могут описать нам их машину?

— Получается так, — подтвердил не менее удивлённый Данияр.

— Значит, это кто-то из кланов или семей? — изумилась Руся.

— Возможно... — сказал ворон, уставившись на свой почтовый ящик.

И они, вполголоса переговариваясь, начали подниматься за Русей по лестницам. А радостные барабашки скакали по стенам и обсуждали Зеркальника. Судя по их словам, он уже ушёл в другой подъезд, куда кто-то приехал в качестве позднего гостя.

Когда Руся открыла дверь в квартиру Данияра, Карина всё так же сидела на диване, положив себе на живот большую, с потрёпанным рисунком под гобелен подушку-"думку" и обняв её. То ли спала, то ли задремала. В последнем деле её помогала дрёма, взобравшаяся на "думку" и активно зевающая. Хмурый Митя обнаружился на тёмной, без света кухне. Он стоял у кухонного окна и смотрел на улицу. Мужчины заглядывали в гостиную и тут же направлялись на кухню же, где девушка включила верхний свет, несмотря на странное недовольство Мити.

— Данияр, с нею точно всё в порядке? — спросила Руся.

— Теперь уже точно, — ответил ворон. — Если б что, вокруг неё ещё оставались круги времени. Но сейчас они опали. Теперь она в безопасности.

— А ты умеешь такие заклятия убирать? — рассеянно поинтересовался Александр Михайлович, посматривая на бумаги Всеволода, которые Митя принёс сюда, на кухню.

— Нет. Я только вижу. Такие вещи умел делать Мрак. Всеволод — тоже, но у него уходило больше времени на снятие заклятия. Мрак же мог глянуть — и заклятия как не бывало.

— Так кто же эта женщина? — в воздух спросил Александр Михайлович.

— Что за женщина? — негромко переспросил Митя у Руси, и та пересказала ему всё, что видел Зеркальник.

— Вариантов ответа на этот вопрос очень много. Надо сосредоточиться на другом. — Данияр сел за стол, не спуская глаз с бумаг.

— Надо, — согласился Александр Михайлович. — Например, на том, все ли бумаги здесь. Ты знал про них — можешь сказать точно, все ли здесь?

— В таких бумагах Всеволод обычно писал дела, которые мы проводили, — ответил Данияр. И оживился. — Между прочим, эти дела могли бы помочь мне не только вспомнить, что было, но и вспомнить, чему я ещё вас не научил.

— Это как? — удивился Митя.

— Просто. Вспомню, как эти дела проходили, — вспомню, какие приёмы применял, чтобы выполнить их. Я предупреждал: я практик.

Он взял в руки бумаги, и присутствующие затаили дыхание, с беспокойством следя за ним. Шелест перебираемых, шорох откладываемых... Митя не выдержал:

— Ну? Что?

— Бумаги, судя по датам, — за полгода моей работы. Здесь только то, что касается лично меня. Но в полном объёме. Теперь можно будет даже восстановить связи с заказчиками. И продолжить с ними... сотрудничество.

— Данияр, — обратился к нему Александр Михайлович, — можно я просмотрю их? Я обычно быстро вникаю. Мне бы очень хотелось знать, что именно вы делали и каким образом всё происходило.

Данияр, словно машинально, сжал бумаги в руках и с минуту смотрел на них. Поднял глаза и неловко улыбнулся.

— Скажу честно — давай не хочу.

— А если сделать копии? — спросила Руся. — У меня здесь, в бабулиной квартире, есть компьютер и ксерокс к нему. Бумаги ведь не секретные? Почему ты их давать не хочешь? Боишься потерять?

Ворон снова помолчал немного, а потом нехотя признался:

— Это единственное, что осталось от моей прошлой жизни. Как-то... стрёмно расставаться с прошлым, хоть это всего лишь бумаги. Нет, не бумаги... Фиксированная прошлая жизнь.

— Вы как маленькие, — пробормотал Митя и зевнул. — Александр Михайлович, а у вас дома компьютер есть?

— Ноут у меня.

— Ну вот! Я видел — у вас айфон клёвый. Сфоткайте листы — и всё. Дома почитаете.

Мужчины переглянулись, и Руся засмеялась: выход, и такой простенький, найден!

Пока суд да дело: пока Данияр раскладывал листы, а Александр Михайлович готовился их фотографировать, Руся тоже не сидела сложа руки. Поесть они чуть-чуть поели, но, неизвестно, как вороны, а ей вдруг так есть захотелось! Вообще, она заметила, что именно по ночам голод будто накидывался на неё. Так что она зажгла духовку, достала из холодильника большую чашку с полуфабрикатом — с творогом, смешанным с тёртым сыром, добавила туда яйцо, приправы и начала тереть на мелкой тёрке сардельку. Митя, сообразивший, что она готовит, схватил доску и хлеб и принялся резать его на ломтики. Поглядывая в сторону Руси, проворчал: