Прикладная некромантия

Глава 1

Факелы чадили и мерно потрескивали. В их дрожащем свете тени на сводах пещеры казались уродливыми монстрами, готовыми напасть в любую секунду.

— Ты у меня встанешь! Встанешь! — приговаривала Релька, склонившись над мужским телом. Тело не проявляло к ее словам ни малейшего интереса.

Эх, хороший мужик ей достался, прямо загляденье. Я бы тоже от такого не отказался: свеженький, даже не окоченел как следует. Не то что мой экземпляр, неизвестно где и кем откопанный, — с меня десять потов сошло, пока я его разупокоил. Да вот только Релька, чудо наше белобрысое, и с таким первоклассным материалом практикум сдать не может. Силы — закачайся, а толку от этого — ноль.

— Эльдан, что с ним? — умоляюще взглянула она на меня.

— Реля, ты создала слишком сильный магический импульс и повредила парню мышцы.

— И что? — не поняла Релька. Весь семестр она благополучно прогуливала лекции и теперь не могла справиться с простым в общем-то заданием. С такой посещаемостью ее к концу года никто из наставников и в лицо-то узнавать не будет.

— С помощью этого ритуала ты его теперь сроду не поднимешь, здесь только 'темный зов' поможет, который нам будут преподавать на шестом курсе.

— Эльдан... — заныла девушка, глядя на меня щенячьими глазами.

Может быть, на меня этот истинно женский способ давления и подействовал бы, но хилые Релькины мощи не позволяли воспринимать ее как существо женского пола.

— Даже не надейся! — отрезал я. — 'Темный зов' используется для создания боевой нежити, а тебя просили сделать одного-единственного разнесчастного зомби.

Поднятый мною труп бодро ходил по периметру пещеры, иногда издавая какие-то странные звуки и буквально разваливаясь на ходу. Я сомневался, что зомби продержится до того момента, когда преподаватель соизволит проверить наши успехи, и поэтому старательно подпитывал мертвое тело энергией. Вечно мне подсовывают какую-нибудь тухлятину, мотивируя такое бессовестное отношение тем, что я, дескать, любого сумею поднять. Можно подумать, мне приятно возиться с воняющим, разлагающимся и ни на что не годным трупом... Но что поделать, приходится оправдывать репутацию потомственного некроманта в третьем поколении.

На первом курсе всем студиозусам старательно вколачивали в их пустые головы, что наличие или отсутствие предков, избравших для самосовершенствования магическую стезю, не играет совершенно никакой роли, но уже через полгода любой неуч знал: чушь полнейшая. Я был тому наглядным доказательством.

— Ну, студиозусы, посмотрим на ваши шедевры! — провозгласил мэтр Илис, материализовавшись посреди зала для практикумов. — И, Эльдан, остановите, в конце концов, вашего зомби, у меня уже в глазах от него рябит.

Мой покойник бодренько наворачивал круги по пещере, понемногу наращивая скорость.

— Мэтр, если я его остановлю, он развалится, — честно предупредил я.

— Ну и Тьма с ним, — махнул рукой преподаватель, как всегда, не желая проявлять излишнего внимания к моей работе. — Зачтено.

Я с облегчением разрушил ложный узор жизни в теле своего мертвяка. Тот с жалким чавканьем развалился на куски и осел дурно пахнущей склизкой кучей.

Мэтр огляделся и удрученно сообщил:

— Плохо, плохо, студиозусы! Великие темные маги древности поднимали армии мертвецов, а у вас один жалкий зомби в лучшем случае ползает. Не позорьте коллег по цеху!

Злые и уставшие студиозусы (практикумы всегда проводились по ночам, так как это самое удачное время для магии смерти, но вот только организм любого нормального человека считает, что по ночам нужно спать, а не дурью маяться) смотрели на старого мага, как упыри на младенца.

— Пересдача через неделю, — сообщил преподаватель и, не дожидаясь от группы ответной реакции, испарился в неизвестном направлении.

Ребята облегченно вздохнули и быстро расползлись по комнатам отсыпаться. Было уже четыре утра, а первую лекцию никто ради нас отменять, разумеется, не станет.

В половине десятого я с трудом продрал глаза и принялся расталкивать Анджея и Рема, одногруппников и друзей по совместительству, а процесс этот был трудоемким и опасным для здоровья: боевую магию нам начали преподавать еще с первого курса, и теперь любой недоучка мог с успехом засветить чем-нибудь не особенно приятным.

— Ребята! — гаркнул я что есть мочи. — Встать! У нас первой парой — этика!

Я неплохо насобачился поднимать мертвецов с помощью различных заклинаний, но самое действенное, на мой взгляд, заклятие: 'У нас этика!' После этой фразы даже мертвый студиозус встанет и покорно потопает в аудиторию приобщаться к знаниям, которые щедро вбивала в бестолковые головы начинающих магов преподавательница Тэмар Гэнн. Это была приятная во всех отношениях дама, но у нее имелся один пунктик: она не прощала студиозусам даже малейшего пренебрежения к своему предмету. А еще мэтрэсса Гэнн обожала устраивать внеочередные проверки посещаемости. Соответственно желающих пропускать ее лекции не находилось. 'Этику' нам усиленно преподавали в течение трех лет, надеясь таким образом предотвратить нежелательные эксцессы в поведении будущих мастеров смерти. Вообще-то некроманты срывались ничуть не чаще любых других магов, но почему-то считалось, что именно выпускники нашего факультета представляют наибольшую опасность для общества. Вот только воспитание нравственности в будущих магах смерти было довольно сложным делом, поскольку 'Этику' нам читали параллельно с 'Основами жертвоприношений' и 'Теорией и практикой ритуального мучительства'.

Первым от подушки оторвал сонную помятую физиономию Ремуальд, лучший студент курса и староста нашей четвертой группы. Каштановые волосы торчали 'ежиком' в разные стороны, на лице отпечатались складки ткани, глаза — мутно-зеленые, толком не продранные, но взгляд уже довольно осмысленный для человека, который спал всего четыре с половиной часа. Поднявшись с кровати, Рем тут же осчастливил пинком Анджея, непредусмотрительно повернувшегося лицом к стене и тем самым оставившего задницу без защиты. Тот неуклюже дернулся, перекатился на кровати и грохнулся на пол, помянув при этом всю свою родню и отдельных Ремовых родственников.

Едва нарисовалась наша троица, коридоры сразу опустели. Обычная история. Студенты других факультетов, завидев некромантов, шарахались в сторону, суеверно сплевывали через плечо и исчезали различными способами. Представляю, какое впечатление производит толпа худых, неестественно бледных, одетых во все черное парней. Однако черное мы носили потому, что цвет немаркий и одежду проще стирать (лучше и не пытаться вообразить, в чем может испачкаться некромант во время практических занятий), а худыми и бледными были от постоянного недосыпания и недоедания. По ночам частенько приходится учиться, а мало едим мы исключительно из разумных соображений. Любой студент, обучающийся на нашем факультете, знает, что лучше не принимать пищу перед лекциями, перед семинарами, перед практикумами и перед подготовкой домашнего задания. Все равно в желудке ничего не удержится. Так что нормально питаться удается крайне редко. Мы исходим из объективных причин, а не из пристрастия к мрачной кладбищенской эстетике. Любой светлый маг после недели активных ночных упражнений будет выглядеть точно так же, если не хуже. Мы-то уже привычные и в обморок падать перестали уже на первом курсе, а если и падаем иногда, то из-за переутомления, а не от ужаса, как некоторые чистоплюй. Был у нас как-то совместный практикум по упокаиванию, так большинство студентов из группы светлых боевых магов полегли в неравном бою с тошнотой. Остальные картинно свалилась без чувств. Слабаки.

Надо сказать, что все нелюди, кроме темных эльфов, являются приверженцами Света и не желают обучаться темной магии в принципе, а темные эльфы сторонятся межрасовых учебных заведений вроде нашего.

— Счастливый ты, Эльдан, — вздохнул Анджей, убирая с лица светлую гриву, которую давно пора было укоротить. — Ты хоть высыпаться более-менее успеваешь. Хорошо быть эльфом.

На самом деле не высыпался я точно так же, как и остальные. Запас прочности Перворожденных я исчерпал еще на первом курсе. С тех пор страдаю наряду со всеми, просто не считаю нужным об этом сообщать.

— Ты лучше представь, как кривят рожи мои многочисленные родственники, когда я упоминаю о своем месте учебы, — весело фыркнул я. — Сразу осознаешь, что принадлежать к Перворожденным — это не такая уж и радость.

— И я их вполне понимаю, — отозвался Рем. — Светлый эльф-некромант, да еще и принц, — просто нонсенс.

Это точно. Эльфы, что светлые, что темные, совершенно не обладают способностями к некромантии. То ли магический узор изначально идет с каким-то дефектом, то ли покровительствующий нам Светлый Единорог что-то учудил, но эльфы не только не умеют пользоваться магией смерти, но вообще имеют со смертью странные отношения: не разупокоиваются, не зомбифицируются, вирусы оборотничества и вампиризма их тоже не берут. Разве что в качестве жертвы для какого-нибудь ритуала сгодятся, да и то не для всякого. Поговаривают, будто эльфы, которых угораздило по какой-то глупой случайности умереть, даже перерождаются по-особенному, но точные сведения по данному вопросу отсутствуют.

— Первым подобным нонсенсом была моя мама, так что я пошел по проторенной дорожке, — беззаботно отмахнулся я, скрывая приступ раздражения.

Сказать по совести, мне порядком надоело постоянное изумление окружающих относительно моей специализации и места обучения. Вообще-то приличный светлый эльф королевского рода должен обучаться серьезным наукам у себя на родине и негодовать при одном упоминании о Тьме. Увы, приличный эльфийский принц из меня не получился. Дед по отцовской линии говорит, что все дело в дурном влиянии моей бабки, принцессы Гиры, которая в свое время тоже обучалась магии смерти, причем в той же самой Академии, где сейчас грызу гранит науки я. Бабушка обычно коротко, но доходчиво объясняет деду, куда он может засунуть свои инсинуации. Ее королевское высочество принцесса Гира, супруга наследного принца Нимлоссэ, вообще умеет доходчиво доносить до оппонента свою точку зрения в максимально некорректных выражениях, а спорить с женщиной, которая способна поднять всех покойников в радиусе четырех лиг, мало кто решается. Это, знаете ли, чревато летальным исходом.

Однако браку моих родителей бабушка противилась изо всех своих немалых сил. Но вряд ли кто-то справится с влюбленными, если оба молоды и, как следствие, глупы. Мама, принцесса Мириэль, вышла замуж, как того и желала, а в итоге оказалось, что права была все же бабушка... Семейное счастье родителей продлилось недолго, по крайней мере, я его уже точно не застал. Наследный принц Эриан мало интересовался женой и сыном. О том, что этот высокомерный эльф — мой отец, вспоминали исключительно на официальных мероприятиях, а в остальные дни мое воспитание было уделом матери и орды учителей. Фактически отцом я мог считать Айаллэ, лесного демона, когда-то принесшего принцессе Мириэль клятву служения. Похоже, чувства Айаллэ были сильными и имели мало общего с уважением к королевской особе. Только этим я могу объяснить ту беспрестанную заботу, которой окружал меня демон все эти годы. Да, он любил мою мать, но как истинный рыцарь никогда не давал повода для подозрений в непочтительности. А принцесса Мириэль, на свою беду, блюла честь.

— Нет, вот скажи по правде, тебе действительно нравится вся эта возня с трупами, а? — в тысячный, наверное, раз со дня знакомства спросил меня Рем.

— Угу, — покладисто согласился я.

— Но это же неэстетично!

— Угу.

— Они воняют!

— Угу.

— И тебе все равно это нравится?

— Еще как! — весьма убедительно соврал я.

— Ты ненормальный! — вынесли вердикт одногруппники.

— Совершенно точно, — легко согласился я. — А сами-то зачем в некроманты подались, раз это так противно?

— Ну... — неуверенно протянул Рем. — Это круто!

Стайка завидевших нас девиц-целительниц в мгновение ока рассыпалась в разные стороны. К слову сказать, после трех лет обучения моя хваленая красота, которой так славится эльфийский народ, тоже изрядно потускнела.

— М-да... Они, видимо, придерживаются другого мнения, — заметил я, с некоторым сожалением глядя вслед удирающим девушкам. А ведь хорошенькие.

Никакой личной жизни в стенах Академии мне с моей будущей профессией не светило. Единственным возможным вариантом могла бы стать девушка с моего факультета, но смотреть на эти ходячие скелеты не было никакого желания. И неважно, что я сам слегка похож на мумию... Зато я самая привлекательная мумия в этом учебном заведении!

— Что эти курицы вообще понимают в магии? — возмутился Анджей, украдкой вздыхая. — Некромантия — наука будущего.

— И после таких заявлений вы еще спрашиваете, почему я оказался на нашем факультете, — ухмыльнулся я.

— Ну ты — совсем другое дело. Ты ж у нас венценосная особа, тебе по статусу не положено.

Я выразительно фыркнул:

— Ребята, в наших краях принцев куда больше, чем это необходимо, так что обращать внимание на каждого — накладно. Издержки долгой жизни. Я не наследник трона, так что имею право делать все, что хочу.

Да, я всего лишь сын наследника, то есть второй в очереди на уютное кресло с высокой спинкой. Ни дед, ни отец уходить за Последние Врата — тьфу-тьфу — вроде бы пока не собираются, так что трон — это нечто из области ну совсем нереального да и ненужного. Какой трон? Мне диплом хотя бы получить.

— Вот именно! — воскликнул Рем. — Ты принц, ты мог бы иметь все, что только пожелаешь! Это же просто мечта! Но вместо этого ты возишься с трупами! Это же уму непостижимо!

— Может, у меня были совсем другие мечты, — пожал плечами я.

Например, я хотел, чтобы мама развелась наконец с этим заносчивым снобом, который поучаствовал в моем появлении на свет. И чтобы заодно этот сноб утратил возможность влиять на мою жизнь.

Да и смешные у друзей представления о счастливой жизни. Как будто торчать всю жизнь в Рассветном лесу под неусыпным присмотром родственников — это великое благо. Жизнь принца — это этикет, этикет и еще раз этикет. Кроме того, сюда следует добавить перспективу династического брака неизвестно с кем, творимые по расписанию подвиги (принц обязан поддерживать авторитет династии и свой собственный) и обязанность поддерживать репутацию непорочного и добропорядочного молодого эльфа. Принц обязан быть образцом мужества и благородства для всех и каждого... Некромант же имеет право совершать поступки, руководствуясь сугубо личными соображениями, а это огромное преимущество. Поэтому я и выбрал незавидную стезю мага смерти, наплевав на засахаренно-радужные перспективы жизни очередного отпрыска королевской семьи. Перспективы некроманта были мрачными и не слишком хорошо пахли, но воодушевляли свободой выбора. Да, именно так.

— Студиозусы!

Перед нами неожиданно возник молодой маг — замдекана по воспитательной работе, которого за глаза называли не иначе как Злобным Сусликом. Его подлинное имя не вспомнил бы, мне кажется, и сам декан. Однажды кто-то из студентов на выпускном вечере — напоследок, так сказать — обласкал этим прозвищем наставника, и с тех пор оно прилипло намертво. Суслика не любили, как не любят кликуш, и в своей непопулярности замдекана далеко обогнал начальника. Он редко появлялся с хорошими вестями, а вот гадкие сообщал с завидной регулярностью.