Третий шаг. Эпилог

ЭПИЛОГ

— Бывал я здесь в незапамятные времена, — сказал Месенн, окидывая пронзительным взглядом разноцветные столики летнего кафе с укрепленными над ними хрупкими зонтиками, колышущимися от слабого ветерка. — Ничего не изменилось. Так же, как тогда, в четверть силы работают холодильники, а в раздаточных автоматах одна дрянь. Придется перейти на подкожный корм. Точнее — на дуатовский. Садись, Ольм. В ногах, говорят, правды нет.

С почти неслышным хлопком воздуха они материализовались в кафе на площади около Южного входа во Дворец Содружества, и несколько случайных посетителей, угрюмо сидевших за дальними столиками, не обратили на них никакого внимания. Тем и хороши центральные планеты Содружества, подумал Олмир: назойливо здесь лишь постоянное столпотворение в комитетских приемных.

— Попробуй, это любимый напиток Лары, сестры моей ненаглядной. Двоюродной, — руки Месенна, вынырнувшие из Дуата, были серебряные.

Олмир, развалившись в кресле, — после долгого неподвижного сидения в зале заседаний Галактического Совета с непривычки ныла поясница — отпил маленький глоток из мигом запотевшего бокала.

— Вкус необычный. Только чересчур сладко.

— Ох, на тебя не угодишь. На, бери — это твой клюквенный сок. Ты сам меня им поил.

— Неужели ты все это держишь в своем Дуате? — удивился Олмир.

— А что прикажешь делать, коли я органически не могу сотворить ничего более-менее съедобного и... как это слово-то говорится... пьющегося? Все хорошее, что мне когда-либо приходилось есть или пить, я копирую темпоральной петлей и закладываю на вечное хранение. При случае достаю. Периодически чищу заначку, а то действительно трудно бывает найти в ней то, о чем вспомнил.

Меняется, однако, Месенн, подумал Олмир. Раньше чужда ему была роль радушного хозяина. Благотворно на него воздействует Барбара.

— Посидим здесь, пока этот говорун Сем Нарайн не устанет вещать. Боже мой, никогда не думал, что человек может порождать так много пустых слов! И ни одного — по делу.

— Мне кажется, мы вообще опрометчиво поступили, согласившись участвовать в заседании Галактического Совета, — предупредил Олмир невысказанное Месенном неудовольствие. — Попусту теряем время.

— Твоя правда. Совет скор лишь на наказания. Пока ты общался с Марком, Благову влепили пожизненный запрет занимать какую-либо офицерскую должность в Межзвездном Флоте, а злосчастную любовь Вана Мерсье на год отстранили от полетов. Да еще выговор объявили комитетчику, что курировал экспедицию.

— Рональду Грею? Его-то за что помянули?

— Формулировка интересная: за недостаточную активность в поддержании авторитета Комитета Защиты Человечества, выразившуюся в неумении настоять на незамедлительном психоаналитическом обследовании Ника Улина, народного трибуна Квартара, по возвращении его на звездолет.

— Во как витиевато.

— А ты зачем Марка вызывал?

— Попросил его стать наставником Алексея Сковородникова.

— Почему он, а, скажем, не Марий?

— Марий с Маргритом сейчас на Таре. Разбираются с Р-фактором. А на Марка я вышел потому, что со временем Сковородников будет нашим главным естествоиспытателем.

— Да? — удивлено переспросил Месенн. — С чего это вдруг?

Олмир выразительно посмотрел на друга, и Месенн понял, что последний его вопрос излишен. Таково на сегодня будущее Мироздания.

— Марк переправит Сковородникова на Колар, в вашу школу магии. Вместе с ним, между прочим, на Колар просится Яфет, чтобы учиться в университете. Собирается взять с собой свой прайд — всех подопечных своих соплеменников. Так что вскоре у нас возникнет колония холов. Первая вне Блезира.

Месенн промолчал, давая понять, что эта новость ему безразлична: на Коларе хватит места всем желающим жить там. Отпив несколько глотков из своего бокала, сказал:

— Что, не скрою, меня вводит в негодование — так это то, что проигнорировано мое предложение принять федеральную программу по всестороннему изучению научных итогов экспедиции Благова. Я говорю — Я, Месенн! — а в ответ тишина. Одни сетования на неэтичное поведение Перворожденных. Мы, мол, к ним со всем почтением, а они в ответ одни пакости. Так и желают убить кого-нибудь из приблизившихся к ним людей, а лучше — всех сразу. Мне кажется, эту тему можно было бы совсем не поднимать. Ты, великий общественный деятель, что думаешь по этому поводу?

— Перворожденные ведут себя так, как считают нужным, и наши ожидания им глубоко безразличны. Более ничего я не думаю. Как говорит Барбара, пусть лошадь думает — у нее голова большая. Я не думаю, а знаю, что оценивать их поведение с точки зрения человеческой этики по крайней мере неразумно. А то и глупо. Особенно если учесть, что на протяжении всей истории человечества те нравственные качества, про которых говорят, что они украшают человека — альтруизм, жертвенность, помощь нуждающемуся в ущерб себе, широта души и чистота помыслов, любовь, наконец, и так далее и тому подобное, — все это касается взаимоотношений между конкретными людьми. На уровне этносов, а тем более — государственных образований, ничего подобного никогда не наблюдалось и, вероятно, никогда не будет наблюдаться впредь. Там правит бал его величество один холодный расчет. Работают чисто деловые отношения. Когда человечество обитало на одной планете и народы были вынуждены делить ограниченные ресурсы, чуть ли не постоянно шли войны и возникали конфликты экономического характера. Я полагаю, что ныне мы не имеем проблем в общении с иными расами разумных просто потому, что не можем придумать, как силой взять у них что-либо полезное, а надежда, что они сами что-то хорошее когда-нибудь преподнесут нам на блюдечке с золотой каемочкой, остается.

— Цинично как-то ты говоришь.

— Точнее будет так: не приукрашиваю действительность, как, например, любезный тебе Нарайн. Скажу даже больше: никакого альтруизма нет и никогда не было даже в более-менее крупных людских группах. Давным-давно прозвучало, что нельзя строить вселенское счастье на слезинке одного ребенка. Это обманные слова: в человеческом обществе во все времена одни благоденствовали за счет других.

— И сейчас, по-твоему, творится такое же безобразие?

— Это не безобразие, а суровая действительность. И сейчас примерно такое же общественное устройство. Но, конечно, все в жизни относительно. Материальные проблемы решены, и никого ныне не морят голодом и холодом, не заставляют заниматься изматывающим нелюбимым трудом. Неравенство осталось в духовной сфере, в плане развития личности, формирования системы жизненных ценностей и путей их достижения. Вот, тебе, я чувствую, приятно общаться со мной — ты и общаешься. Но, вероятно, в данный момент тысячи, а то и миллионы других людей хотели бы поговорить с тобой о чем-либо, а ты лишаешь их этой возможности. Точно то же самое можно сказать и в отношении меня. Твоя Лара, насколько мне известно, лучшие годы юности посвятила выправлению психического надлома у Марка, а надо ли ей было такое счастье? Скажешь, что сама выбрала свой жребий? Сама, конечно, но разве не толкало ее на этот шаг все ее окружение?

— Как ты, председатель Совета магов, император, олицетворяющий общественную власть для огромного количества людей, можешь править с такими представлениями о жизни? Почему до сих пор не сложил с себя эти обязанности, дабы не участвовать в несправедливом деле?

— У тебя есть достойная кандидатура для замены меня? Назови. Я с радостью откажусь от руководства. Заодно еще назови мне дело, которое с чистой совестью можно назвать справедливым на все случаи жизни.

Взметнулась рука Месенна, собирающегося что-то возразить, и бессильно упала.

— Относись спокойнее к моим словам. Наше общество настроено под наши высшие жизненные потребности, — после непродолжительной паузы добавил Олмир. — Я считаю, что человек приходит в этот мир, чтобы страдать. Метаться, мучиться духовно и физически. Только так он нравственно растет. Закаляется. В этом смысл жизни.

— Пессимистическая точка зрения, — сказал Месенн, улыбнувшись, — и мазохистская какая-то. Спорная. Недоказуемая. Неубедительная. Даже для меня.

— Я не намереваюсь ни спорить, ни доказывать что-либо кому бы то ни было. Прости, но даже тебе.

— Жаль. Возможно, я бы согласился с тобой. Особенно если бы ты в качестве дополнительных поводов привел слова Ника Улина, пообщавшегося с Перворожденными.

— Много ли значит свидетельство одного человека?

— Весьма искушенного и авторитетного. Как-никак, он был трибуном на Квартаре.

— Субъективное мнение. Фантазия. Перенапрягся человек — простительно.

— Косвенно подкрепленное огромным массивом экспериментальных данных, добытых в результате прямых физических измерений.

— В том-то и дело, что только косвенно!

Губы Месенна недовольно поджались.

— Ты удивляешься, что научное сообщество Содружества не спешит начинать серьезный разговор о доставленных экспедицией Благова знаниях. Всемирный Информаторий бурлит, обсуждая их на все лады, а Галактический Совет и Академия наук Содружества упорно молчат. Да не жди ты ничего от них! Не веришь? Давай порассуждаем, какие потаенные карты природы удалось раскрыть. Вначале — только голые факты и их восприятие. Поговорим по-крупному. Опустим все, связанное с особенностями устройства и функционирования вскрытых клеточек, окруженных квантитными оболочками. Согласен?

— Согласен. Продолжай.

— На первый взгляд, информации очень много. Физические параметры квантовых полей измерены с максимально доступной точностью как во время существования Шара, так и, что особенно важно, при его саморазрушении. Эти данные дополняются содержимым моего инфошара, полученным на познавательный виерный посыл в так называемый алтарь. Что еще надо добавить к моим словам?

— Добавь продемонстрированную Ником Улиным возможность волевым импульсом коллапсировать вокруг себя пространство — уходить в "черную дыру". Учти, что он был просто человеком, виерные силы ему не подвластны.

— Это уже из области предположений. Я бы поостерегся говорить столь категорично насчет обыкновенного волевого импульса. Не известно, что сделали с его психикой Перворожденные. А они многое умеют — тому доказательством служит хотя бы блокировка способности Седого к волеизъявлению.

— Пострадал не только Ван Мерсье. Примерно то же, но в меньшей степени, обнаружено у Дикого: он поспешил на помощь Сковородникову не столько по собственному, осознанному желанию, сколько по внешней команде.

— Даже так?

— Подробную справку по этому вопросу тебе даст Марат. Он сейчас на Яшаре. Вправляет мозги Мерсье. Как только закончит, займется Диким. К тому времени мы планируем полностью завершить работы по мозгу. Штопать тело Дикого медики будут параллельно.

— Виерный центр восстановили?

— Пока еще нет, но, я думаю, основные проблемы уже решены. Вернутся к Дикому магические способности.

— Я рад. Молодцы.

— Мне лучше знать, молодцы мы или нет, и какие. Продолжай то, о чем говорил

— Продолжаю. Полученная экспедицией информация шокирует. Открыто схлопывание квантово-когерентных кластеров. Как прикажете это понимать? Да так, например, что обычные, вполне осязаемые предметы могут проявляться не полностью. Материя, оказывается, способна существовать с неединичной вероятностью. То есть пребывать — если уместно здесь употребление этого слова — где-то вне времени и вне, как настаивают физики, всех измерений пространства, теоретически существующих в бесконечном количестве. Что это, как не крушение всей нашей физической картины мира!?

— Или же имеются пока не обнаруженные взаимодействия, по которым "растекаются" состояния квантовых частиц.

— Пока? "Пока" — это твои девичьи мечты. Марк категорически заявляет, что обнаруженное схлопывание однозначно и бесповоротно означает существование принципиально недоступных квантовых взаимодействий. Иными словами, открыта возможность выпадения, частичного или полного, материальных предметов из Мироздания. А теперь скажи, ты не почувствуешь дискомфорта, когда наткнешься на планету, масса которой будет равна нескольким килограммам?

— Нет, не почувствую, поскольку знаю несколько возможных причин данного явления. Как пишут в уранхайском академическом "Вестнике"...

— Предположения потом. Сейчас — только голые факты.

— Хорошо. Тогда добавлю то, что лично для меня стало большей неожиданностью: умение Перворожденных перетасовывать привычную нам шкалу фундаментальных взаимодействий. Можно, оказывается, так выставлять потенциалы квантовых полей, что гравитационная сила притяжения двух протонов будет больше, чем сила отталкивания их электрических зарядов. Я прикинул, каким должен быть мир с подобными свойствами и ужаснулся. При возврате к нашей шкале как раз и проявляются такие эффекты, как энтропийная волна и свечение устройств связи наподобие черенковского. Ник Улин, вероятно, просто-напросто усилил гравитационную силу и свернул пространство вокруг себя.

— Не можешь ты оставаться в плоскости фактов. "Вероятно" — уже предположение.

— У Перворожденных просто не те законы физики. Вероятно, они действительно воспринимают наш мир с самого начала его и до конца времен. Я пытался представить их ощущения... и честно скажу: не смог.

— Опять "вероятно"? Согласись, что представление о локальном проявлении иных физических законов — всего лишь гипотеза. И не безобидная, а способная внести, словно слон в посудной лавке, ужасный беспорядок в науке. Все у тебя с объективными данными?

— Пожалуй.

— Вроде бы много чего привезла экспедиция, а начинаешь разбираться — не густо. Ну да ладно, что есть — то есть. Поговорим теперь о выводах. Вот сейчас и настала пора гипотез и предположений. Выдвинуто их на сегодняшний момент туча. Однако какое из них ни возьми — находятся противоречащие ему хорошо известные, теоретически обоснованные и неоднократно проверенные экспериментами факты. Согласен? Да? Коли согласен, то не будем их перечислять, дабы не утомиться. Я дам общий образ ситуации, в которой мы очутились. Ты не задумывался, почему Содружество не блещет успехами в освоении паранормальных технологий? В давние времена создали огромный институт психодинамики, предоставили ему целую планету. Не один миллион блестящих умов на протяжении долгих лет трудился в нем. А Моар в одиночку смог постичь магическое искусство.

— Это мы проходили. Все дело в мощности виерного посыла. Потенциал обычного человека крайне слаб. Нет повторяемости, посему науку не построишь. Все члены Совета магов — результат многотысячелетнего генетического отбора, они способны формировать виерные посылы в миллионы раз сильнее, чем обычный человек.

— Иным словами, у простого человека плохое виерное зрение. Так?

— Можно сказать и так.

— А парадоксальность физических эффектов Перворожденных указывает, что в некотором смысле плохое зрение не только у простых людей, но и у нас, магов. Представь: ты что-то видишь в кроне высокого дерева, но не разберешь, что именно. То ли прицепилось что, то ли ветка необычная, то ли какая птица сидит. Представил?