Малфуа

Затянувшийся пролог

Первое сентября, 1971 года.

Этот день наконец настал. Я получил официальное уведомление о том, что стал старостой. А это значит что помимо всего прочего отец, как и было уговорено, дает мне право завести Дневник, и открывает доступ к библиотеке Рода. И хоть до магического и юридического совершеннолетия мне осталось еще пара лет, всеми привилегиями оного я буду пользоваться уже сейчас. Заканчиваю первую запись. Мне уже пора.

* * *

Десятое сентября, 1971 года.

Наконец-то выдалась свободная минутка. Никогда не думал, что быть старостой это так трудно. И за младшими курсами пригляди, и всем расписание раздай, проследи чтобы в комнатах порядок был, и не забудь поругаться с теми, кто его не соблюдает. И еще десятки, и сотни то мелких то крупных дел. И при всем при этом, и о учебе забывать нельзя!

Так. Ладно. Пишу, как какой-то неуч. Бессмысленно и бессистемно. А ведь отец говорил, что Дневник — это не просто блокнот для записей, это одна из тех вещей, что остается от каждого главы рода, и хранится в закрытом архиве после смерти владельца. А до этого служит для записей, планирования дел, для связи с домом. Ну и как пассивная защита от Обливейта. Ибо артефакт защищен магией Крови и Рода, и потому писать в нем может только владелец, так что записи о важных событиях не подделать. А важные события каждый маг запишет, в укромном уголочке спрятавшись, и убедившись что возвел защиту от подслушивания и подглядывания. Слишком уж много зелий и чар, влияющих на разум, и в том числе на память, изобрели волшебники. Возвращаясь к теме Дневника, обычно Наследник получает сей артефакт в день совершеннолетия. Если, конечно, не подсуетится как я. Да.

Наверное, стоит написать пару слов о себе. Я происхожу из рода Малфой, пришедшего в Англию еще в десятом веке. Основатель английской ветви рода не был запланированным ребенком — родились близнецы, что само по себе событие крайне редкое в магических семьях, и особенно редкое у нашего рода. Так как он был младшим, на родине ему было надеяться не на что, пока жив брат, и потому он воспользовался удобным случаем для того, чтобы основать свою ветвь. Малфуа, такое название носит французская ветвь рода, были только рады тому, что борьбы за наследование не будет. На радостях отсыпали ему золотишка, снабдили артефактами, книгами, и помогли с отделением от рода. А также с созданием Родовой книги и Родового камня. Мой предок оказался весьма предприимчивым магом, и сейчас, через девять сотен лет, род Малфой считается самым богатым в Англии. И при редких визитах во Францию Малфуа и Малфои общаются на равных, а не как основная ветвь рода и побочная.

В настоящий момент я — наследник рода, и учитывая то, как много приходится работать отцу, хотел бы оставаться им еще лет двадцать-тридцать. Меня зовут Люциус Малфой. Я родился четвертого апреля, в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году. Мама часто шутит, что именно поэтому я такая язва. Папа, правда, с ней не соглашается. И утверждает, что это семейное. Наверное, тоже шутит. От отца я унаследовал рост и стать, правда, все это проявилось только год назад. До этого я был самым низкорослым на всем курсе. Позорище... но за лето вытянулся, и наконец-то могу смотреть свысока на большую часть своих однокурсников, и даже часть старшекурсников.

Что касается внешности, то она типично-Малфоевская — платиновые волосы, серые глаза, бледная кожа, и аристократичные черты лица. Подобной внешностью обладают как Малфои, так и Малфуа. Впрочем, это довольно частое явление — наличие черт, передающихся из поколения в поколение. В конце концов, большинство родов в самом начале заключали брачные союзы с различными магическими существами. Не всегда добровольно, к слову. Все это делалось для усиления родовой магии. И основатели моего рода исключением не стали.

Согласно семейным хроникам, в моих жилах течет кровь вейл и светлых фэйри, потомков самих Альвов, правда, щедро разбавленная кровью темных магов. Результатом всего этого стали передающиеся по наследству способности к окклюменции, магии Крови, правда, нечасто, и эмпатия, которую некоторые представители нашего рода смогли полноценно развить до телепатии. Также, Малфоям легче учиться анимагии, и вообще природной магии. Вейловское очарование хоть и весьма сильно ослабло, но все же любой Малфой, если искренне того желает, способен понравиться кому угодно. Родовая способность у нас, как и у любого Рода, одна единственная. Малфои весьма сведущи в пространственной магии.

Но не все так радужно, как кажется на первый взгляд. Проблема первая — в семье обычно только один ребенок. И это не из-за слабости родового источника, как утверждают завистники. Это последствия связи с теми самыми фэйри, которые и вымерли из-за своей неспособности к деторождению. И от этой их слабости мы страдаем до сих пор. И лишь благодаря брачному ритуалу, замешанному на магии Крови и выполняемому обычно на родовом камне, наш род до сих пор не вымер. Из минусов — супругу приходиться подбирать тщательно, и до дня, вернее, ночи ритуала, наследник обязан оставаться девственником. А супруга — девственницей. Это правило было нарушено лишь раз, и в итоге родителям придурка, нарушившего правило, пришлось добровольно принести себя в жертву, чтобы у этого идиота появились дети. С тех пор правило соблюдалось ВСЕГДА, и наследника с самого малого возраста просвещали по сему вопросу.

Также представители моего рода практически не способны к так называемой Высшей Светлой и Светлейшей магии. К Высшей Темной или Темнейшей — запросто. К обычной Светлой — с натяжкой. В обществе это создает не самую лучшую репутацию. Бытует мнение, что род Малфоев — темный род. И не сказать, что общество ошибается, считая нас темными...

Подытоживая все вышесказанное, я — наследник чистокровного магического рода, обладающего самым большим хранилищем в Гринготсе — банке, основанном гоблинами. Мне пятнадцать лет. Я учусь в школе Хогвартс, на факультете Слизерин, и в настоящий момент являюсь старостой факультета. Сейчас, написав все это, начинаю думать, что для одного человека это многовато. Но с другой стороны, я же Малфой. Так что нормально. На сегодня, пожалуй, все. Пора на обход.

* * *

1 октября 1971 года.

Я в раздрае. Стоило только более-менее разобраться с обязанностями старосты, как случилось это — троица первокурсников из Гриффиндора отлупцевала нашего первокурсника. Причем, как я выяснил, сие происходило не единожды. И что примечательно — при полном попустительстве однокурсников. И не только их, а вообще всех! Я в недоумении. Вернее, был в недоумении, пока не выяснил что первокурсник наш — полукровка. Мать — ведьма, отец — магл. Сам мальчик одет в обноски, весьма худ и бледен. Но несмотря ни на что, держится как маленький принц. Пока на него голос не повысишь, или не прикоснешься. Тогда он мгновенно превращается в испуганного щенка. Фигурально.

Сейчас, сидя на подоконнике в гостиной, я думаю над тем, как мне разбираться с ситуацией. С одной стороны — парень полукровка, он не родовит, не богат, не имеет хороших знакомств. Попросту говоря — он бесполезен. Поэтому я могу спокойно забить на всю эту ситуацию, и никто мне слова дурного не скажет. Даже сам мальчик. Но с другой...

Слизерин. Это факультет, на котором в течении десяти веков учились представители моей семьи. Несколько десятков поколений моих предков были слизеринцами. Я с самого детства знал, что попаду именно сюда. С пятнадцатого века, по просьбе моего пращура, на факультете даже появилась кровать с табличкой 'Малфой'. Изготовленной лучшими артефакторами Англии. Пять веков эту кровать занимали мои предки, и когда я заселялся, домовики выставили ее и для меня, продолжая эту традицию. И я знаю, что когда-нибудь эту кровать займет и мой сын. Когда в обществе говорят Малфой, то подразумевают типичного слизеринца. И теперь, глядя назад, на поколения своих предков, я не могу не отреагировать на то, как кто-то порочит мой факультет... ну и еще, от скуки я начинаю сходить с ума. А так — хоть какое-то развлечение.

Итак, возникает вопрос — как именно стоит отреагировать? Гриффиндорец, как и основатель этого факультета, рванулся бы на врага, с волшебной палочкой в одной руке, и мечом в другой. Грудь в грудь. Магия на магию. Так, как и подобает биться воинам. Подходит мне это? Не думаю. Пуффендуец предпочел бы замириться, или же по тихой подлить зелье Дружбы, и потом замириться. Все они такие, тихие и безобидные с виду, упорно гнущие свою линию, и не склонные к конфликтам. Ценящие дружбу и комфорт. Зелье применить — неплохой вариант. Но нет тут... размаха чтоли. Скучно как-то. Что бы сделал представитель факультета Равенкло? Наверное, отвел бы всех четверых детишек к ментальному магу, чтобы он выяснил, отчего они враждуют. А затем постарался бы устранить причины вражды. Слишком муторно, нет в этом Духа Охоты.

Что я могу сделать, как слизеринец? Отравить. Повлиять на их семьи. Повлиять на их однокурсников, или же действуя через старшие курсы, подкупом, превратить их жизнь в ад... неплохо. Особенно мне нравится третий вариант. Но отчего-то... хочется чего-то более масштабного. Отец всегда ругался, что я слишком склонен ко всему грандиозному, тайному. И, наверное, так и есть. Потому-что в голове прорастает забавный, и безумный план. Подружить весь наш факультет между собой. Сделать его семьей. Это избавит меня от множества проблем, если так порассуждать. Укрепит влияние Малфоев в будущем. И еще — поднимет престиж Слизерина, как самого сплоченного факультета в Хогвартсе! Решено. Из трех вариантов я выбираю четвертый! И начну все с первых курсов. С того самого Снейпа...

* * *

Двадцать второе февраля, 1972 год.

С нетерпением жду того дня, когда выберусь из этого ада. Времени на сон становится все меньше. От постоянных улыбок сводит скулы. Деньги на карманные расходы закончились на три месяца вперед. Когда вижу младшекурсников, у меня начинается нервный тик. Когда вижу Снейпа, тик заканчивается, и начинается истерика. Но, наверное, лучше изложить все по порядку.

Решив объединить факультет, я начал действовать. Сначала заручился поддержкой декана, Горация Сладхорна. Ему мое начинание понравилось настолько, что он сравнил меня с Абраксасом, моим отцом, с которым у них какие-то общие делишки на почве научных разработок. Затем я начал зондировать почву на старших курсах. Проще всего было с седьмым — выпускники готовились к экзаменам, думали о взрослой жизни, некоторые — о поиске работы. И именно последние стали основной движущей силой для всех прочих. Стоило только намекнуть что как наследник рода, я вполне могу попросить наших управляющих рассмотреть кандидатуру порядочного студента, радеющего за факультет свой, во внеочередном порядке...

Седьмой курс стал моим. Не весь, но в большинстве своем. Он же помог мне с шестым. С пятым, после долгих бесед за бутылкой сливочного пива, я разобрался сам. С младшекурсниками все было еще проще — тут действовал авторитет старосты, и старшекурсника. Да и декан поспособствовал. Постепенно, слизеринцы начинали пусть и неохотно, общаться все ближе, прикрывать друг друга, и действовать согласно Кодексу Слизеринца, вывешенному в общей комнате. Думаю, понадобится несколько лет, чтобы весь Слизерин стал жить по Кодексу, но декан утверждает, что уже сейчас все стало значительно лучше, чем раньше.

Мои усилия привели к странным результатом. Как выяснилось, мои однокурсники спокойно жили себе, не тужили, интриговали, периодически ссорились между собой и с гриффиндорцами, но стоило мне начать объединять факультет, как все вдруг разом осознали, что на Слизерине есть полукровки, и даже маглорожденные! Раньше этот факт проходил мимо большинства магов, но с введением Кодекса у них возник вопрос, что делать с ними.

Чистокровки были взбудоражены. Слизерин был на грани раскола — я умудрился вывести на поверхность проблему, которую все вокруг старательно замалчивали. Пришлось приложить немало усилий, дабы заставить чистокровок внимательно приглядеться к полукровкам и маглорожденным. Они, вняв словам чистокровного мага, были... поражены. Изумлены. Шокированы. Да, многие из полукровок и маглорожденных не знали практически ничего о магическом мире. Его обычаях. Ритуалах. Впрочем, это было ожидаемо, ибо для таких особей есть даже особый термин — грязнокровки. Чистокровные ликовали. Но чуть позже я все же заставил их осознать, что среди этих детей, с подпорченной, или и вовсе отсутствующей родословной, есть и вполне вменяемые личности! С прекрасно работающими мозгами.

Потратив немало времени, слизеринцы провели подобное исследование и на других факультетах, и везде видели одно и то же. Чистокровные были в депрессии, письма домой и из дома шли потоком. Библиотека еще не знала такого нашествия жаждущих знаний студентов. Декан обещал вызвать родителей в школу, и устроить приватную беседу с директором. На факультете готовились устроить мне разбор полетов, с засовыванием метлы в непредназначенные для этого отверстия. Фигурально выражаясь. Надеюсь.

Вопрос чистокровности встал как никогда остро... и разбился о суровую реальность. В конце концов, века селекции, оставившие среди чистокровок только хитрых, расчетливых и умных магов, вне зависимости от 'цвета' магии, не прошли даром, наделив чистокровок прекрасно работающими мозгами. И увидев всю картину целиком, и призадумавшись, они все же признали, что маги с магловской кровью остаются магами. Они могут быть тупыми, бездарными, слабыми. И они же могут быть сильными, умными, и весьма одаренными.

Слизерин оказался на распутье. Забыть об этом, как требуют того традиции? Или поступить по-своему? Передо мной такой вопрос не стоял, и, как я подозреваю, не у меня одного. По крайней мере тем, кто догадался заглянуть в семейные хроники, ответ был уже давно ясен. В хрониках информация всегда верная, и зачастую более полная, чем в официальных источниках. Вспоминая наши хроники я могу сказать, что не так давно, пару сотен лет назад, наш род плотно сотрудничал с наиболее одаренными из маглов, полукровок, и маглорожденных магов. И только с принятием Статута секретности, запрещающего связи с маглами, в обществе начало нарастать неприязненное отношение к маглам. А чуть позже, и к маглорожденным. Еще позже, это затронуло и полукровок. Малфои тогда были в числе первых, заклеймивших тех, в ком течет магловская кровь — грязнокровками, ибо тогда Министерство, по словам пращура, имело чем прижать нам хвост.

Вообще, грязнокровка, это довольно страшное слово. И относилось оно сперва к магическим родам, которые находились в упадке. Сильные проклятия, или же частые нарушения клятв и обетов. Близкородственные связи, связи не с теми существами, которые служили не для укрепления рода, а для удовлетворения своих низменных желаний. В общем и целом — медленная гибель родовой магии заставляла держаться от подобных личностей подальше, и клеймить их позорным словом — грязнокровками. То есть теми, с кем кровь мешать не стоит, дабы род не исчез, замаранный подобной грязью. После принятия Статута, грязнокровками стали называть тех, в ком есть магловская кровь.