Евангелион. Детство. Рабочее.

Пролог

Знаете, я всегда верил в реинкарнацию. Наверное, это было спасением для меня. Якорем, за который я цеплялся, не желая верить, что когда-нибудь моя жизнь оборвется, и я просто исчезну. Что же, в этом я не одинок. И в чем-то даже логичен, если вспомнить круговорот вещества и энергии в нашей Вселенной. Ничто не исчезает в никуда, и не берется из ниоткуда. Я верил, что и с душами так. И отдыхая после рабочего дня, размышлял. Кем я буду в следующей жизни? Странные мысли. Впрочем, я и сам странный. И сейчас, умирая под колесами автомобиля, я не вижу туннеля, со светом вдали. Передо мной не проносится вся моя жизнь. Просто боль понемногу отходит на второй план, а на смену ей приходит холод. Все вокруг темнеет...

Скоро...

Я узнаю...

Глава 1. В которой события летят вскачь, норовя попасть по голове.

-Синдзи, ты опять убежал! А ну вернись, негодник! -звонкий женский голос разносится по всему парку, заставляя гуляющие здесь пары оборачиваться на его источник.

Не оборачиваюсь только я. Я знаю, кому принадлежит этот голос. Икари Юи, известный доктор биологических наук, работающий в каком-то-там институте. По совместительству — злыдня. А еще — моя мать.

-Так я и вернулся. -фыркаю я себе под нос, спрятавшись за деревом.

Вы не подумайте, что я собираюсь от матери сбегать. Вовсе нет! Я люблю и мать, и отца, настолько, насколько вообще можно любить этих двух зануд. Просто иногда мне нужно побыть одному. И если отец относится к этому с пониманием, смешанным с дичайшей осторожностью — он обращается со мной так, будто я из хрусталя сделан, а если рядом никого нет, то и вовсе старается не отсвечивать, и играть роль предмета обстановки, то вот мама...

-Синдзи! -восклицает эта женщина, подло подкравшись сзади, и яро прижимая мою мелкую во всех отношениях тушку к груди. А затем я возношусь на всю громаду ее роста — маман выше меня на метр с лишним. Впрочем, учитывая то, что моему телу сейчас пять лет...

-Я сколько раз говорила тебе, не сбегай! -строго начинает выговаривать она, намочив платок, и пытаясь оттереть что-то с моего лица.

-Много. -вздыхаю я в ответ. Как не хотелось бы целый монолог устроить, но, во-первых, дикция у меня так себе, а во-вторых, маму я расстраивать не хочу. А то, что ее пятилетний сын по совместительству является еще и бывшим студентом биофака, погибшим под колесами машины, и затем реинкарнировавши... слишком сложное слово. Такое я еще не проходил. В общем, то что в в теле ребенка, замечание — ее ребенка, душа совсем другого человека, это и вовсе должно остаться тайной. Навсегда. Тем более, ту жизнь я помню только в общих чертах. То есть ни имен, ни точных подробностей. Да я даже язык забыл! И часто бывает так, что я просто не могу найти слов. Вот как сейчас.

-Папа когда будет? -вопрошаю я маму, как только мы добрались до лавочки.

-Скоро. Ему надо с дядей Фуюцки поговорить. -белозубо улыбается эта злая женщина, якобы забыв, что удерживает меня на коленях, не давая свободы.

-Скучно. -громогласно заявляю я, по происшествии чудовищно огромного промежутка времени — примерно пяти минут. А затем, чувствуя привычную сонливость, обнимаю маму за шею, и засыпаю. Могу себе это позволить. В конце концов, я — ребенок...

* * *

Смерть. Смерть меняет многое. Я всегда знал об этом, это знание пришло еще из той жизни, о которой я почти ничего не помню. И это же знание настигло меня и в этой. Двадцать пятого апреля две тысячи пятого года. Этот день навсегда врезался в мою память. В этот день отец и мать были чем-то взбудоражены с самого утра. Они даже поругаться умудрились, чего не случалось уже года полтора!

В этот день, после завтрака, меня как обычно оставили с нянькой, чью роль выполняла соседка, молодая студентка, получавшая за это вполне приличную сумму денег. Мы почитали, немного поиграли в слова, затем перекусили, поспали, и еще раз почитали. А затем...

Открывшаяся дверь. Рывком. Настолько сильным, что ручка проделала в стене дырку, как я потом увидел. И в дупель пьяный отец, что выпроводив Хану-сан, как звали ту самую студентку, обнял меня, и долго плакал. Причину я узнал позже. Когда мама не вернулась. Когда увидел, как закрытый гроб опускают в землю. Народу было немного — я, отец, профессор Фуюцки. И человек десять охраны.

После похорон, отец стал отдаляться. Все больше времени я проводил не с ним, а с Хиной, с Фуюцки. Иногда даже с парнями из охраны. Он стал... избегать меня. Все изменилось. А потом... вернее, теперь, когда я стою на перроне вокзала, и отец старательно смотрит в сторону, я пытаюсь понять, что изменится дальше. Что и насколько. И еще, я понимаю две вещи. Отец без меня сломается. Уже сломался. Но я не должен сдаваться. Я должен попытаться все изменить, и еще... я не боюсь смерти. Потому-что знаю, что последует за ней. Поэтому, оттолкнув руку охранника, подталкивающего меня к месту для посадки, я иду к отцу.

-Папа. -окликаю я его. И он поворачивается. Медленно, будто нехотя, но все же поворачивается.

-Синдзи. Не надо устраивать сцен. Тебе так будет лучше. -механически твердит он в сотый раз, и его глаза так же пусты, как в тот день.

-Если ты меня бросишь, я уйду к маме. -не отводя взгляда от его безжизненно-пустых глаз, твердо говорю я, надеясь, что там еще осталось что-то от прежнего Икари Гендо.

-Синдзи... -голос отца срывается, но он, найдя в себе силы, отвечает, и его лицо остается все таким же холодным, нейтральным.

-Мама умерла. Ты не сможешь уйти к ней.

-Я тоже умру. Я знаю, как надо. Я не останусь один. -мотая головой, твержу я. И это — не пустые слова. Я не хочу оставаться один. Лучше — смерть.

-Не неси чушь. Потом ты скажешь спасибо. -раздраженно бросает отец, и кивнув охраннику, показывает на приближающийся поезд. Смотрю на него, и постепенно в голове начинает формироваться план. Глупый... но другого все равно нет. Надеюсь, что в случае провала следующая реинкарнация, если она будет, сложится удачнее.

Послушно шагаю возле охранника, рассчитывая дистанцию и скорость поезда. И когда он оказывается паре метров от нас, притормаживая, и готовясь остановиться, пробегаю вперед, и с разбегу прыгаю под поезд. Удар, дикий визг катков о рельсы, еще пара ударов...

Наконец я решаюсь открыть глаза. Прямо перед глазами здоровенное колесо на рельсе. Груда металла сверху, спину холодит бетон. Рука, судя по всему, сломана, как и пара ребер. Из носа течет кровь, бровь неприятно саднит. Но я жив! Жив, черт меня побери! План "псевдо-суецидник" увенчался успехом! Со стороны — я бежал и прыгнул под поезд, и лишь чуть-чуть припоздал, из-за чего ударился о борт, и скатился вниз. Тогда как на самом деле моей целью было именно удариться о борт, и попутно не попасть под колеса этого самого поезда.

-Уберите поезд! Синдзи! Синдзи! -раздаются сверху крики, затем я чувствую хорошо знакомый запах, и такие родные руки ощупывают меня, тормошат, я улыбаюсь, и позволяю себе потерять сознание. Все что мог — я сделал...

* * *

Очнувшись, я минут пять пялился в потолок, отчаянно пытаясь не шевелиться. Болело все тело. Однако спокойно полежать не получилось. Внезапно надо мной нависло хорошо знакомое и родное лицо, сейчас, судя по дергающейся щеке, отчаянно желающее моей крови.

-Чем. Ты. Думал. -прорычал отец, сверкая глазами.

-Прости. Не рассчитал. Я же говорил, что в тех кроссовках медленно бегаю. -фыркаю я.

-Синдзи!!! Я думал ты умер! Ты головой своей думаешь!? -продолжал разоряться он.

-Я же пообещал, что если ты бросишь меня, я уйду. К маме. -поймав взгляд серо-голубых глаз, таких же как у меня, прошептал я.

Минута тишины. После которой меня схватили в охапку, и так прижали к груди, что, кажется, доломали все оставшиеся целыми после встречи с поездом кости. Без дыхания я выдержал минуту, после чего постарался отцепиться от отца, смаргивая слезы, выступившие от боли.

-Идиот. -резюмировал он, глядя на меня, и позволяя отдышаться.

-Как воспитали. -буркнул я, оглядывая загипсованную конечность.

-Сломана лучевая кость. Еще у тебя трещины на пяти ребрах, рассечение брови, и сотрясение мозга второй степени. Впрочем, в последнем диагнозе я сомневаюсь. -язвительно ответил на незаданный вопрос старик.

-Мне... нужно будет снова? Или ты понял? -переведя взгляд с гипса, на отца, поинтересовался я.

-Синдзи, от ремня тебя сейчас спасает только то, что ты сейчас в больнице. Однако поверь, свое ты еще получишь. -рыкнул он в ответ. Однако взгляда я не отвел, несмотря на зачесавшиеся в преддверии взбучки полупопия. Только поерзал чуть, чтобы почесать.

-Я понятия не имею, как воспитывать детей. Или как заботиться о них. Я самый плохой отец из всех плохих отцов. Поверь, у моего брата тебе будет лучше! -вякнул старик, показывая, что старческий маразм, несмотря на то что ему всего тридцать, уже настиг его.

-Ты — мой отец. Либо я буду жить с тобой, либо уйду. Совсем. Я смогу. -упрямо набычился я.

-Малолетний упертый идиот! -начал свой продвинутый монолог отец, и завершил его только минут через десять. Все это время я внимательно слушал Мастера.

-Круть! -восхищенно выдохнул я.

-Если начнешь ныть о том, как плохо у меня живется, сразу же съедешь. -окинув мою тушку взглядом, вздохнул отец.

-Заметано. Спасибо... пап.

* * *

Чем может заняться ребенок дома? Посидеть с нянькой, подождать пока она уснет, и найти отцовский пистолет. Выполнено. Посидеть с дядей Фуюцки, как хороший мальчик, угостить его горячим чаем с коньяком, подождать пока он уснет, и выскользнуть на улицу — погулять. Выполнено. Остаться с парой охранников, и получить по заднице за попытку прикоснуться к автомату, обозлиться, и довести до истерики пару спецназовцев, с дальнейшим отказом полковника отдавать своих бойцов на закланье? Выполнено!

Чем только не займешься от скуки. Тем более, что детей моего возраста близко нет. В детсад отдавать отец меня побоялся, а сам он в общении с детьми и правда полный ноль. В итоге, я так думаю, нет ничего удивительного в том, что вскоре я стал появляться у него на работе. Конечно, были и истерики, и шантаж, и попытка подкупа, причем как с моей стороны, так и со стороны старика... но он — лишь Икари, а я — Икари 2.0! Победа была сладка. До тех пор, пока я не понял, что на работе у него тоже скучно. Сидит за столом, смотрит бумаги, подписывает, разговаривает по телефону. Все.

И вскоре я "пошел по рукам". Секретарша. Парни из охраны. Начальник тактического отдела Мисато Кацураги с подчиненными. Начальник научного отдела Акаги Рицко. С подчиненными. Начальник технического отдела Ишиба Чироки...

Я был везде, куда мог попасть ребенок. Хотя, стоит отметить, были места, куда я так и не смог проникнуть, но это — дело будущего. Ибо тайна всегда притягивает, а параноидальный уровень безопасности в НЕРВ заставляет меня пускать слюнки на его секреты. Пока нераскрытые.

-Синдзи. Ты опять сбежал. -унылый и полный безнадеги голос, тяжелые шаги, вздохи каждые пять минуты, и взгляды на часы с тем же интервалом. А еще высокий рост — метр семьдесят, вес в районе шестидесяти кило, крашенные под блонди волосы, изящные очки, и халат, что кажется частью тела — встречайте, начальник научного отдела! И сегодня, к нашему обоюдному огорчению, ее очередь присматривать за мной. Ибо она в чем-то проштрафилась. Это отец придумал — "проштрафился, значит присматриваешь за Синдзи".

-Ты скучная. Все у тебя в отделе — скучные. -старательно выговаривая слова, отчего говорить получается четко, но медленно, отвечаю я.

-Синдзи... у нас важный эксперимент, понимаешь? Посидишь спокойно? -полный надежды взгляду устремлен на меня. Однако я — Икари. А значит...

-Нет. Мне — скучно. -качаю головой. Понимаю, что это не очень корректно по отношению к окружающим, что не должен так вести себя взрослый, находящийся в теле ребенка... но вы пробовали ребенком усидеть на месте хотя бы минут десять?! А я сейчас — именно ребенок!

-Если не будешь никуда сбегать в течении часа, я тебя кое с кем познакомлю. С ней ты сможешь играть до конца дня. -закрыв глаза, и будто переступив через какой-то внутренний барьер, вдруг выдала женщина.

-С кем? Ханаби — плохая. -хмурюсь я, вспоминая эту извращенку, что не спускала меня с рук в течении пары часов, пытаясь сюсюкаться. Нет, для обычного ребенка она была бы неплохой матерью... но я вспоминаю ее с содроганием. И когда вижу девушку в коридоре, стараюсь перейти на другую сторону.

-Нет. С ребенком твоего возраста. Идет? -отблески в глазах ученого делают ее похожей на демона-искусителя... час? Ха! Ради возможности наконец пообщаться с кем-то, кто не считает меня мелким зазнайкой, и не пытается сбежать при попытке общения или намеке на игру, я готов и на большее! Главное — этого сейчас не показать.

-Ну... час... а она умная? -старательно морщу лоб.

-Она умная. И она не скучная. И она не капризничает. Просто чудо-ребенок. -смахивая слезу, улыбается Акаги, почему-то глядя на меня.

-Согласен. -вздыхаю, понимая, что обрекаю себя на пытку. Но ради чего-то нового... я готов пойти на жертвы!

Час длился вечность. И ради чего я терпел? Такие мысли крутятся в моей голове, когда я смотрю на странное бесполое и бесцветное создание, бритое налысо, и одетое в белую пижаму. Единственное, что притягивает взгляд, это ее глаза — красные. Как закат.

-Вот, Рэй, знакомься, это Синдзи. Удачно вам провести время! -торопливо частит Акаги, стремительно направляясь к двери, и бормоча себе под нос что-то о несчастных случаях.

-Во что умеешь играть? -спрашиваю я, шлепаясь на кровать рядом с этим существом, что не подало голос во время нашего знакомство, и вообще усиленно делало вид что никого рядом с ним нет.

-Ни во что. -еле слышно шелестит оно в ответ.

-В смысле, ни во что? А чем ты тут занимаешься? -удивленно вопрошаю я, только тут обращая внимания на эту комнату. Вроде как... жилую!?

-Тут — я живу. Сплю. Читаю. Участвую в исследованиях. -бесцветный и безэмоциональный голос этого ребенка начинает меня злить.

-Так-так-так... значит, живешь здесь. Родители — кто? -рычу я, невольно копируя интонации отца, когда он "воспитывает" Кацураги, в очередной раз попавшую в мелкое ДТП.

-У меня их нет. Я просто тут живу. -кажется, даже удивленно смотрит на меня это... чудо.

-Ага. Ясно. За мной. -командую я, соскакивая с кровати. И только добравшись до дверей, понимаю, что ребенок остался на кровати.

-Ты чего лежишь? Я же сказал — за мной! -недовольно топаю ногой от нетерпения.

-Мне приказали не покидать эту комнату без взрослых. -еле слышно отвечает Рэй, не поднимая взгляда.

-Значит так. Взрослых тут нет. Тут я есть. И я тебе говорю — поднимайся, и иди за мной. -понизив голос до шепота, и копируя все интонации отца, шиплю я. Как ни странно помогает — побледнев, дитя слезает с одеяла, и приближается ко мне. Схватив ее за руку, открываю дверь. А после... плевое и привычное дело — выбирать момент, когда все ученые заняты, не нужно — они постоянно в облаках витают. Слямзить с лежащего на стуле халата пропуск — дело пары минут. Пробежаться по коридорам до офиса отца, пока меня не хватились в отделе, это еще легче, хоть и занимает несколько десятков минут.