Рождество 1194 года Ричард Львиное Сердце встречал в Риме. В Святой земле на эту зиму не планировалось активных боевых действий, а спокойно царствовать ему было скучно. Нет, война там не закончилась, крестоносный флот Индийского океана продолжал зачистку побережий Аравии и Африканского рога, а Средиземноморский тиранил Магриб, разрывая коммуникации халифата Альмохадов* между Африкой и Испанией. Ассирийские верблюжатники уже полностью зачистили от кочевников Трансиорданию и медленно, но верно, вытесняли их на юг Аравийского полуострова. Ливийские бедуины, подчинившиеся власти герцога Триполитании, боярина Никиты Шатуна, так же неспешно, но неотвратимо, продвигались на запад в Северной Африке. Неотвратимо, но медленно, а ускорить Ричард ничего не мог, он сам лично утвердил тактику выжженой земли для продолжения этой войны. Поэтому, едва дождавшись возвращения Диктатора Рима Рауля де Лузиньяна в родные Палестины, король, прихватив с собой небольшую свиту и графа Савойи, погрузился на 'Генриха Шампанского' и отчалил в Рим.

*https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%BB%D1%8C%D0%BC%D0%BE%D1%85%D0%B0%D0%B4%D1%8B#/media/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:Almohads1200.png

В Европе дела шли повеселее. Вассалы короля Франков, Филиппа-Августа, предчувствуя, чем для них закончится летняя компания, предпочли откупиться от неё выплатой щитовых, и теперь подлейший из королей сидел на горе из серебра и не знал, на что её потратить. Нет, он, конечно, пытался собрать регулярную армию из наёмников, но под его знамя шли очень неохотно. Для опытных воинов репутация нанимателя значила гораздо больше, чем предложенная повышенная оплата, а репутация у франкского короля, стараниями Ричарда, была отвратительной. С такой репутацией — предателя и неудачника, он мог собрать войско только из сиволапых крестьян. Было бы у него в запасе время, хотя бы год, даже из этого стада, при должном старании, можно было подготовить боеспособную армию, но увы. Дополнительный год, чтобы собраться с силами, ему никто давать не собирался. Император Священной Римской империи Генрих Гогенштауфен твёрдо вознамерился покончить с франками летом 1195 года, так что в этой истории первое взятие германцами Парижа произойдёт почти на семь веков раньше. Если, конечно, не произойдёт ничего непредвиденного. Непредвиденным фактором этой войны был только Ричард, поэтому, едва узнав о его намерениях посетить Вечный город, император Генрих бросил все дела и устремился в Рим.

В Риме Ричарду принадлежала уже добрая треть города. Сначала люди Ицхака Левита выкупили все античные развалины в городе, которые ценились не намного дороже, чем обычные каменоломни, потом очередь дошла до владений простых горожан, которые продавали их за сколько дадут, лишь бы оказаться подальше от места большой войны трёх великих монархов, которая, согласно пророчеству, распространённому средством массовой информации графа Савойи, состоится именно на территории Вечного города, и, наконец, после вступления в эту игру 'Псов Господних', от опасной недвижимости начали срочно избавляться и самые влиятельные кланы Рима. Избавлялись в дикой спешке и свои палаццо, виллы и замки распродавали как акции во время Великой депрессии, неизвестной в этом мире никому, кроме Ричарда, а потому, никому кроме него ненужных. Маман, железная герцогиня Алиенора Аквитанская, не теряя времени, заняла под свою резиденцию палаццо Колонна на Капитолийском холме.

— Приветствую вас, Сир. — едва обозначила положенный этикетом книксен старая герцогиня.

— И вам привет, Маман. — сухо кивнул в ответ Ричард — Судя по всему, вам не терпится выйти замуж за русского князя. Иначе зачем вам нужно было так нагло хапать этот палаццо, привлекая ко мне лишние подозрения?

— Бросьте, Ричард. — нисколько не смутившись отмахнулась Алиенора — Вас и без того давно подозревают в воплощении самого Сатаны, а я не привыкла жить как нищенка. Если вы решили жить жизнью простого и недалёкого вояки, то хоть кто-то должен поддерживать честь нашей семьи. Вам следовало бы поблагодарить меня, Сир.

— Я благодарю только тех, кто верен, и честно исполняет свой долг. Вы нарушили своё обещание не влезать в политику, Маман.

— Я в неё и не лезу, Ричард. Она мне теперь непонятна. Всё, что было раньше — теперь не политика, а остывающий на дороге навоз. Политика теперь только вы Сир и я, как ваша мать, вправе воспользоваться своим положением. Этот палаццо я купила. Точно за такие же гроши, которые предлагал посредник вашего еврея. Даже приплатила немного. Вы считаете нарушением договора то, что я слегка опередила вашего казначея? Только не думайте, что об этом никто не догадывается, об этом ЗНАЮТ ВСЕ. Жду приговора, сын. Отошлите меня в монастырь за то, что ваш еврей не успел купить МОЙ ПАЛАЦЦО.

— Всё зло от баб. — Ричард невольно покраснел как свёкла — А от умных баб зла немеряно. Мой еврей, как вы изволили выразиться, делал всё тихо и элегантно, вы же вломились в этот чудный мир как викинг с секирой. Извините, Маман. Я не прав. Просто за время этой проклятой войны забыл, с кем имею дело... Ну что вам стоило чуть-чуть подождать?

— Чего подождать? Чтобы ваш еврей успел купить мой палаццо? Он у вас для таких дел слишком нерасторопный. Я, дочь герцога, жена двух королей, мать короля, королевы и бабушка десятка наследных принцев. Я железная герцогиня. Не буду скрывать, мне хотелось вас позлить, но не нарушая нашей договорённости. Я признаю, что король вы, Ричард. Вы в Праве. Вы, но не ваш цепной еврей. Вы поняли меня сын?

— Понял, Матушка. — Кроль Англии, Иерусалима, Сирии и Египта с искренним почтением поцеловал старухе руку — Одичал я на этой войне. Кругом враги мерещатся. Искренне прошу меня извинить.

— Вот и всё, что мне было нужно, сын. — герцогиня Алиенора обняла Ричарда — Мне не нужна власть, я уже старуха, мой век истекает и я это чувствую. Это моя последняя война, а вы в ней моё знамя, Ричард. Насчёт политики не беспокойтесь, Франков я ненавижу не меньше вашего. Даже больше. Потому что у вас обида только на Филиппа-Августа, а у меня ещё и на его отца. Я мечтаю увидеть развалины Парижа. И обугленные обломки дворца Сите.

— Это я вам обещаю. — воспрял духом Ричард — А кормить нас сегодня будут? И пусть не забудут про мою свиту. Распорядитесь, пожалуйста, Маман.

Стоя на Рождественской службе в соборе Святого Павла, английский король погрузился в свои мысли, и они были очень далеки от Христа, его Рождества и тому подобного опиума для народа. Ричард вспоминал и анализировал итоги прошедшего года. Кроме короля Кипра, Ги де Лузиньяна, в 'лучший мир' переселились король Сицилии Танкред, бывший тесть Санчо VI, король Наварры и старый граф Тулузы Раймунд. С Кипром уже всё было улажено, Сицилийское королевство должно было отойти императору Священной Римской империи, по законному праву наследования его женой Генриха, а вот на Пиренеях, в связи со сменой сразу двух основных 'игроков' явно назревала большая война. Война Наварры и Окситании против Арагона и Кастилии, в которой королю Англии, Иерусалима, Египта и Сирии предстояло принять участие, ведь он был союзником и Санчо VII, и Раймунда VI. Война — дело хорошее, но эту лучше на время отложить, хотя бы до полного решения Ближневосточного вопроса. А ещё лучше сразу трёх: Ближневосточного, Франкского и Византийского.

После окончания службы Ричард принял причастие и уже на выходе из собора был аккуратно подхвачен под локоть императором.

— Не желаете разговеться, брат мой?

— Я не постился, брат мой. Но выпить вина в хорошей компании не откажусь.

— Пригласите меня к себе в гости?

— Приглашаю, но не к себе. Я ещё не успел здесь обжиться. Предлагаю воспользоваться гостеприимством Диктатора Рима, его палаццо всегда открыт для друзей.

— Принимается. Даже когда я был пленником, на его вилле мне было очень уютно.

Через час монархи вдвоём сидели за столом в парадной трапезной палаццо Рауля де Лузиньяна. Прислугу отослали прочь, поэтому кубки наполнил лично император.

— С Рождеством Христовым, брат мой!

— Взаимно. — отсалютовал Ричард кубком и осушил его двумя глотками — Не дурно. Не сказать, что это лучшее вино из всех, но явно и не худшее. Итак, брат мой, полагаю, что у вас ко мне возникли срочные вопросы.

— Очень много вопросов. — кивнул Генрих, снова наполняя кубки.

— Тогда начинайте их задавать. Я приглашён на завтрак в Латтеранский дворец, а времени осталось не так уж много.

— Начинаю. Наши договорённости по Сицилийскому королевству остаются в силе?

— Конечно. Этот трон ваш по праву, тем более что волей Господа он как раз сейчас оказался свободен. Кроме Неаполя. Он, как мы и договаривались, должен отойти Святому престолу.

— Да-да, я это отлично помню. Значит, я могу занимать Мессину прямо сейчас?

— Можете, если вам хватит сил. Насколько мне известно, местные феодалы будут вам не рады. Думайте сами, стоит ли распылять силы перед летней компанией. Сицилия никуда не денется, а вот давать Филиппу-Августу лишний год на подготовку к войне очень опасно. Он трус, но стоит признать, что трус очень умный и изобретательный. Будь я на вашем месте — добил бы сначала его.

— Именно так я и собираюсь поступить, поэтому и спросил про Сицилию. С феодалами я разберусь позже, главное, что вы на неё не претендуете.

— В этом вы можете быть абсолютно уверены. На Сицилию могла претендовать моя сестра, как бывшая королева, но сейчас она вступила в новый брак и чувствует себя счастливой в роли жены и матери. Ей не до политики. Я признаю ваше право на этот трон, его признаёт Папа и местоблюститель Святого престола кардинал де Сабле. Не признают это только местные феодалы, но так для вас даже лучше. Полагаю, что найти новых, верных феодалов, на осиротевшие лены для вас особого труда не составит.

— Не составит. Грядущая война породит героев, достойных такой награды. Кстати, о войне. Я намереваюсь занять Париж и упразднить королевство Франков.

— Разумный план, брат мой. Я на вашем месте планировал бы то же самое. Потомки парижского графа* слишком обнаглели.

*основатель династии Капетингов, Гуго Капет, начинал свою политическую деятельность будучи графом Парижа

— Вы предоставили мне очень значительную помощь, взяв на себя оборону Ломбардии и восточных границ империи. Без графа Лестера, герцога Богемии и легионов братьев Вельфов, мне пришлось бы очень туго. Без них, сейчас Филипп-Август планировал бы взятие Аахена, а не я Парижа. На что претендуете вы?

— Мне должен вернуться Жизор.

— И всё?

— Для меня всё. Кроме того, я рассчитываю, что вы признаете владения графа Тулузы королевством Окситания и не станете разорять графство Блуа и герцогства Бургундию, пока их сюзерены исполняют свой обет в крестовом походе. Они хоть мне и не вассалы, но воюют сейчас под моим знаменем, а значит я за них в ответе. Генрих и Оттон Вельфы будущие имперские маркграфы и сражаются за свою империю, так-же как и герцог Богемии. Остаётся только граф Лестер, но я уверен, что вы найдёте чем его достойно вознаградить.

— Это будет не так то просто сделать. Граф очень гордый. Не подскажете — чем его можно по-настоящему порадовать?

— Не подскажу. Я этого и сам не знаю. Но это точно не деньги и не земли, у него всего этого в достатке. Я всегда искренне считал графа своим другом, и он мне отвечал тем-же. Наши отношения давно зашли дальше, чем общепринятые сюзерен-вассал. Я ничем его не награждаю, кроме новых поручений. После окончания войны с Франками, я собираюсь поручить ему выбить мавров из Испании и Марокко, чтобы он своим мечом завоевал себе собственное королевство. Это всего лишь шанс, но Роберт де Бомон воспримет его как награду, в этом я уверен. А вам стоит над этим поразмыслить самому, брат мой.

— Это будет не просто, но просто нам никто и не обещал. Я подумаю. А скажите, брат мой, почему вы не объявите себя императором? Только ваш коронный домен уже сейчас больше всей Европы, это даже не считая вассальных вам герцогств и графств. Насколько мне известно, вам принёс оммаж даже император африканских христиан.

— Ну, во-первых, географически Европа не так уж мала, просто мы пока кучкуемся на самом её западе, и именно этот клочок именуем Европой. Во-вторых, империум (в исходном смысле) — это просто право полководца формировать новые легионы для решения поставленных задач. Таким правом у нас сейчас обладает любой рыцарь, хоть и не имеет на это возможности. Рим, в эпоху своего высшего могущества был Принципатом. Принцепс — это первый среди равных. Я хотел бы вернуть к жизни именно эту модель власти. Сенат равных и Принцепс, который скорее арбитр в спорах, чем монарх. Наверное, я в этом не уверен, но и не исключаю, что смог бы всех вас заставить принять оммаж, но я этого не хочу. Абсолютная монархия предполагает запрет на любые войны феодалов, а без войн человечество очень быстро сгниёт. Но на Принцепса я согласен. Сейчас роль арбитра взяла на себя Святая церковь, но она, очевидно, не справляется, не её эта задача. Поразмыслите над этим, брат мой. Если идея покажется вам здравой — предложите воссоздание Сената от своего имени, я это поддержу. А если нет, то мне и так неплохо живётся.

— Сенат... Принцепс... Предложение неожиданное, но не скрою — очень интересное. Какой-то арбитр в нашей жизни действительно нужен. Предварительно я за, но это действительно следует тщательно обдумать. Не саму систему, она понятна, а то, как всё это предложить, чтобы не вызвать бунта, или того хуже, обвинения в ереси.

— Думайте, брат мой. Я готов взвалить этот груз на свои плечи, но желанием отнюдь не горю. Просто воевать мне нравится гораздо больше. Что-нибудь ещё?

— Пушки, Сир. — император впервые обозначил свою подчинённую роль.

— У вас их восемьдесят, Сир. — не принял подачи Ричард — А у Франков ни одной.

— Это так, брат мой. — Генрих был неглупым малым и ответ понял прекрасно — Но эти пушки у легионов братьев Вельфов, а они мне не подчиняются.

— Вам не подчиняются пушки, а ставить братьям задачу вы в своей власти. Их неподчинение вашим приказам я тоже буду рассматривать как мятеж. Это вас устроит?

— Вполне, брат мой.

— Ну и отлично. Так тому и быть. Что-то ещё, брат мой? Признаюсь, мне хотелось бы вздремнуть пару часиков перед завтраком.

— Последний вопрос, брат. До меня дошли слухи, что один из больших кораблей, достраиваемый сейчас в Лаодикее получил имя 'Фридрих Барбаросса'. Это правда?

— Правда.

— Но почему? Вы ведь с моим отцом враждовали.

— Я не только с вашим отцом враждовал, но и со своим собственным. Молодой я был ещё тем дураком. Ваш отец сделал всё, что нужно было для успеха нашего совместного похода, и в том, что так просто всё не получилось, его вины нет. У судьбы свои планы, но я обязан воздать ему должное. Он старался больше всех, и не его вина, что после Леопольд Австрийский всё испохабил.

— Я понял вас, Принцепс. — Генрих встал ударил себя правым кулаком в левую сторону груди и отдал Ричарду Римский салют.

123 ... 394041

↓ Содержание ↓