Дети Половинки

Добрый день.

Посылаю самое скучное чтиво, какое смогу прислать когда либо.

Написанное, мне кажется серым.

Как, в принципе, были серыми большинство тех дней.

Это не художественная проза.

Скорее документальная.

Просто хотелось рассказать детям и будущим внукам о тех годах.

Хочется оставить правдивую память о людях, поселениях и жизни, которых уже не будет никогда.

Так сказать, для внутрисемейного пользования.

И для тех, кто рос рядом.

— Итак, воспоминания о четырех сознательных годах из жизни семилетнего пацана...

Виталий Антонов.

ДЕТИ ПОЛОВИНКИ.

Начало всего.

Алешка хорошо запомнил тот момент, когда для него распахнулся окружающий мир.

Сквозь сон он услышал кукареканье петуха и стук топора, открыл глаза, увидел оштукатуренную, выбеленную известкой, освещенную солнечными лучами стену. Потянулся, вылез из под одеяла, не одеваясь, подошел в тяжелой, обитой ватным одеялом, двери, с трудом открыл ее, прошлепал босыми ногами по полутемному коридору, отворил уличную дверь и зажмурился от яркого, слепящего солнца.

За дверью — высокое крыльцо. У крыльца отец колет березовые чурбаки, откидывая готовые дрова к забору.

— На дворе — трава, на траве — дрова...

В конце двора дощатый сарай. У сарая конура пятнистого пса Пирата и гуляющие куры, возглавляемые белым петухом.

Между крыльцом и сараем — дощатый тротуар. Между сараем и забором — калитка на улицу.

Алешка стоял на крыльце и впервые осознанно смотрел на этот, окружающий его, огромный, светлый мир начала второй половинки двадцатого века.

Соседи.

Алешка будет расти. Он самостоятельно спустится с крыльца. Пройдет по тротуару и отворит калитку. Человек выйдет в мир, окружающий Алешкин дом.

За забором еще два дома. В одном живет вдова, репатриированная поволжская немка с двумя дочками. В другом — семья репатриированных крымских татар.

За воротами луг. За лугом — пруд. На берегу пруда барак. В бараке полтора десятка семей. Разные семьи.

Кто-то, освободившись из гулаговских лагерей, не рискнул возвращаться в родные места.

Бывшие фронтовики, потерявшие на брянской, смоленской или белорусской земле родной кров и всех родственников, приехали сюда, подальше от горестных мест и от западной границы.

Бывшие колхозники, уставшие жить в нужде, подались за хорошими заработками на строящиеся угольные шахты.

Жила семья Стрельчуков.

На одном из последних пароходов, уходящих из Крыма, покинул Россию белогвардейский кубанский казак Стрельчук. Постранствовал по Европе, осел в Югославии. Вырастил на чужбине трех сыновей. Тосковал. Неведомым путем его тоска по неведомой Родине передалась младшему сыну. В 1945 году приехал сын в Советский Союз и растил казачку и двух казачат на уральской земле.

Со старшим Алешкиным братом сидел за одной партой украинец Витя Голова. Витькин отец был выходцем с Западной Украины. Однажды в их село пришла банда бандеровцев. Арестовали коммунистов и активистов. Расстрелять их приказали местному сельскому парню, будущему Витькиному отцу. Когда на тебя направлено несколько автоматных стволов, выбор маленький — или лечь за пулемет или стать перед пулеметом. А жить хочется и активистам все равно не уцелеть...

...Повязали бандюки хлопца кровью и оказался он за три тысячи километров от родных мест.

Мнимый антисоветчик — старик Березовский, отбыл срок из-за пьянки и своего языка. Купили друзья пару бутылок водки и кольцо колбасы. Выпил Березовский чарку, откусил колбасы, сморщился от тошнотного привкуса испорченного продукта, выругался русским матюгом и высказался, что Сталину такую колбасу дать бы попробовать. А через сутки сидел Березовский в кутузке НКВД за оскорбление горячо любимого товарища Сталина, ожидал скорого суда, гадал, кто же из близких друзей-собутыльников донес на него и где ему придется провести ближайшие годы — на лесоповале или на рудниках.

Все вокруг были людьми повидавшими жизнь, бывалыми и тертыми.

Странно, но не помнит Алешка, чтобы прорывалось у взрослых их лагерное прошлое. Люди, испытавшие военное лихолетье и колючую проволоку лагерей, радовались Хрущевской оттепели, получали письма о снятии судимости, работали, растили детей. Не привились людям волчьи законы. Такой взаимовыручки, когда соседи спешат на помощь не потому, что их просят, а потому, что кому-то нужна помощь, Алексей не встречал в своей взрослой жизни.

Только от одного человека шарахались дети. От Ильи — бывшего полицейского. Он жил отчужденно. Возделывал большой огород картофеля. Алешка помнит, как Илья по весне, прибивал к жердине ведерную банку из под яблочного повидла. Этим черпаком черпал фекалии из общественного туалета — деревянного строения, стоящего возле барака.

Наполнял, стоящую на тележке, железную бочку и вез вонючую массу на огород, удобрять свой картофельный участок. Выращенный картофель Илья продавал на базаре, а себе для еды покупал в овощном магазине.

Мал был Алешка, чтобы понять все проблемы взрослой жизни, но помнит, как кто-то из старших мальчиков, первым увидевший идущего мужчину, предупреждал: "дядя Илья идет" и стайка ребятишек отбегала в сторону с дороги бывшего полицейского.

А еще у Ильи был сын Петька-Хулиган. Чем занимался подросток неизвестно. Как к нему прилипла кличка — тоже не известно. Помнит Алешка, что возвращался Петька домой вечерами со станции и носил в кармане пиджака самодельный нож кинжальной формы, сделанный из обточенного плоского ромбического напильника.

Краткая география.

Станция "Половинка" располагалась за Алешкиным огородом. За железнодорожными путями был уже шахтерский город Губаха.

Восточнее барака протекала Горная речка.

В глубине шахтных забоев неустанно откачивали воду и гнали ее на поверхность мощные насосы. Вода глиняного цвета и кислого вкуса. В одном месте речку перегородили плотинкой и образовался небольшой пруд, в котором купались жители поселка Углеуральский.

Поселок начинался за Горной речкой и имел четыре достопримечательности: начальную школу, лагерь содержания заключенных, клуб Пионер и кладбище. Вокруг города и поселка начинались бескрайние уральские леса.

Школа.

Про школу можно сказать, что до семи лет, нет места желанней, а после семи лет нет места скучнее, чем начальная школа.

Буквы он знал до школы, читал самостоятельно, а к доске его не вызывали, как не тяни руку. Надоело тянуть.

Надоело выписывать аккуратные буковки. Как ни старался, пятерку редко получал.

Мрачный коридор, четыре переполненных класса, равнодушная учительница и таз жареных пирожков, продаваемых на перемене. Причем, младшей половине учеников пирожков никогда не хватало.

Надоело стоять в хвосте очереди.

Все Алешкины приятели были или старше его или пошли в другие школы. Одноклассники, в основном, дети лагерной обслуги, казались ему избалованными малолетками. С наушничеством и ябедничеством он столкнулся впервые в школе. Любили некоторые аккуратные девочки и мальчики показать свою преданность и сказать учительнице гадость про одноклассника.

И еще возмутилось Алешкино сердце когда Игорек подскочил к нему сзади, дал подзатыльник, а получив ответную оплеуху, нажаловался учительнице.

Вместо того, чтобы сидеть в классе, несправедливо — наказанный, Алешка стоял в холодном коридоре, в грязном углу за противопожарной бочкой с водой, переживал свою обиду и жалел только что утонувшую в бочке новенькую стиральную резинку...

Так сложится жизнь, что за первые три года учебы Алешка сменит три школы, а за десять лет — четыре, закончит институт за полтысячи верст от дома, отслужит в армии, но нигде больше он не будет чувствовать себя таким ненужным и одиноким.

О Пионере.

Клуб "Пионер" за Горной речкой. Это длинное, обшитое досками здание. Изнутри, во всю длину стены висел лозунг "Нынешнее поколение будет жить при коммунизме!".

Трудно объяснить ребенку, что такое коммунизм. Да и не объяснял никто. Поэтому у мальчишек существовало две версии жизни в коммунистическом обществе. По первой версии, при коммунизме можно будет заходить в любой магазин и брать все, что нужно, все что хочется. По второй — и заходить не нужно. Нажал на кнопочку и все появляется из окошечка в стене твоего дома. Хочешь — новые ботинки, хочешь — мороженое. Зрительный зал клуба слабо-освещен висящими на стенах литыми светильниками. Но в нем всегда было тепло. О телевизорах еще никто не слышал. Поэтому, на сеансах свободных мест не бывает.

На новый год в центре зала ставится разлапистая таежная ель.

...Полный зал детворы. Девочки, почти все в костюмах снежинок. Мальчики наряжены волками, медвежатами, зайчиками и клоунами. Алешкин брат, Валерка второклассник — тоже зайчик.

Четырехлетний Алешка без костюма. Он гость на утреннике.

Дед мороз приглашает выступить желающих. Алешка взбирается на табурет, бойко и картаво рассказывает стихотворение про школу, ему громко хлопают, Дед мороз дает конфеты, шоколадные, в хрустящем и блестящем целлофане. Ободренный успехом, Алешка вспоминает другие стихи, выученные с матерью долгими зимними вечерами, и продолжает свой первый концерт, до тех пор, пока детские ручёнки в состоянии удерживать прижатый к груди ворох конфет, первого Алешкиного заработка и редкого в те годы лакомства.

...В семь лет Алешка стоял на клубной сцене. Седьмого ноября их первый класс принимали в октябрята. После торжественной части учительница стала вручать каждому из них алые сверкающие звездочки с портретом маленького Володи Ульянова, будущего вождя пролетариата — Владимира Ильича Ленина. Одной звездочки не хватило. Игорек, последний в строю, остался без звездочки. Несмотря на переполненный зал, Игорек был со своим детским горем один на один. Он плакал навзрыд. Алешка отцепил с груди свою звездочку, подошел к Игорьку и положил в его ладошку сияющий алой эмалью символ внучат дедушки Ленина. Игорек сглотнул слезы, а Алешка вернулся на свое место в строю и стоял, готовый расплакаться сам...

Из всех фильмов, показываемых в клубе, больше всего ребятам понравился фильм "Двенадцать". Это было кино о том, как в окружении басмачей в годы гражданской войны сражались и умирали одиннадцать пограничников и жена командира заставы. Ребятня выучила все реплики киногероев и долгое время после показа фильма распределяли роли и играли в войну, дословно воссоздавая героическую историю. В этой игре был недостаток. В фильме имелась одна женская роль. Для большей правдоподобности, приходилось приглашать для игры девочку.

Немного о лагере.

Лагерь окружен высоким дощатым забором. По верху забора натянута колючая проволока. По углам — сторожевые вышки. Заключенных не видно, они заняты работой.

Когда заканчивался срок отсидки, бывшие зеки шли тропинкой мимо Алешкиного дома. Обычно в одиночестве. При любой погоде — в телогрейке, самошитой кепке на остриженной голове, с самодельным фанерным чемоданчиком в руках. Они шли на станцию и уезжали в те края, где их кто то ждал.

Но не всегда и не всех ждали. Запомнился один случай. Освободившийся зек зашел на станции в магазин, у всех на глазах взял за прилавком неполный ящик водки, цыкнул на продавщицу, вынес водку на улицу, сорвал с бутылочного горлышка алюминиевую пробку, выпил сколько душа просила и спокойно сидел на скамейке ожидая, пока растрепанная продавщица не приведет дежурного милиционера Селедкова задерживать грабителя. Наверное, очень нужно было человеку вернуться за колючую проволоку.

Случались побеги. Однажды Алешкин отец работал в лесу. На стук топора вышел запыхавшийся беглец в расползающихся шерстяных носках, пропитанных кровью из пораненных ног. Попросил закурить. Молча сидел на пне, слушал далекий, но приближающийся лай сторожевых овчарок, смотрел на шелестящие зеленой листвой березы, на синее небо со свободно-плывущими облаками. Затушил окурок, поблагодарил и побежал навстречу своей свободе, вопреки здравому смыслу, все еще надеясь на чудо.

Бывали и групповые побеги. Кого то ловили в товарном вагоне, кого то в лесу, кого то в поселке, на огородах, лежащим посреди картофельной ботвы.

Однажды беглый заключенный, не скрываясь, шел посреди поселковой дороги. Алешка ехал с пастбища на лесхозовской лошади Чайке. Когда лошадь поравнялась с беглым зеком, тот рванулся к лошади, пытаясь схватить ее за узду, чтобы завладеть простым и надежным транспортным средством. Чайка отпрянула, прыгнула через глубокий кювет, поскользнулась копытами, но устояла на ногах и поскакала галопом по мокрому дощатому тротуару, унося от опасности семилетнего мальчика...

...На краю лагеря — казарма охраны. За открытыми воротами контрольно-пропускного пункта плац, спортивная площадка, и скамейка, на которой сидят свободные от караула солдаты срочной службы. Возможно там, за лагерным забором они лютуют, но здесь на скамейке они мысленно дома. Вспоминают матерей, младших братьев. Ребята с Половинки ходят к солдатам за звездочками, погонами, пуговицами и эмблемами. Любимая игра ребят — игра в войну. С атрибутами солдатской символики мальчишки похожи на солдат или на партизан. И горе тому, у кого нет звездочки, в игре ему придется быть немцем.

О чем не хотелось говорить.

Кладбище было неотъемлемой частью поселковой жизни.

Оно было больше поселка!

В первый раз Алешка не понял что такое смерть.

У кого-то из соседей умерла бабушка. Алешкин отец запряг коня. На сани постелили сено, сено укрыли тканым половиком, на половик поставили закрытый гроб. Лошадь везла сани по заснеженной дороге, сзади шли немногочисленные знакомые.

Маленького Алешку посадили на сани. Дорога вилась вдоль опушки леса. Светило солнце. Искрился снег. Ехали мимо занесенных снегом холмиков под крестами и обелисками, мимо могил с красивыми оградами и величественными монументами. Это было красиво.

Красота закончилась у холма свеженарытой глины, на краю ямы. Гроб опустили в яму. Сказали, что Алешка должен бросить горсть земли на новенькую, отструганную до янтарного блеска крышку гроба. Яму закопали и поехали назад, оставив бабушку зимой в холодной земле под холмиком глины.

Глубину человеческой скорби Алешка почувствовал летом. Что-то случилось и, за день до дня своей свадьбы, девушка распрощалась с жизнью, выпила концентрированной уксусной кислоты. Ее хоронили в подвенечном платье. Поверх платья сплошным ковром лежали букеты разноцветной косьмеи. По улице шел длинный людской поток. Многие плакали. Все говорили, что хоронят невесту. Алешка понял, что эту молодую девушку тоже несут на кладбище, чтобы навсегда оставить под толщей глины...

...Через пару месяцев в поселке играли свадьбу. Веселая невеста шла рядом с нарядным женихом. Увидев мальчишек, она решила угостить их конфетами.

"Невеста!!!" — крикнул потрясенный Алешка и в ужасе бросился убегать от нее, думая, что это встала из земли та, девушка, похороненная в начале лета. Мальчишки убегали, а за ними бежала забывшая о солидности и ничего не понимающая девчонка в белом свадебном платье, с кульком конфет...