Продолжение. 08-14 августа

08-14 августа (22-28.08.16)

8-го августа. Понедельник.

С полудня пошел дождь до 3Ґ ч. Завтракали и обедали на балконе. Читал долго и гулял в садике во время игры Алексея с товарищами. В 6Ґ в штабе было сообщение об австрийском инженерном искусстве. Принял доклад Макарова — мин. юстиции.

Нелегка ты, кулацкая доля...

С лёгкой руки императора в политическом анализе утвердился термин "выборка" вместо предыдущего "класс". Государь внимательно пролистал доступные работы математиков, посвящённых статистике и теории вероятности, и произнёс знаменитое "есть мнение".

— Есть мнение, что жёсткий классовый анализ, принятый в марксистской социологии, слишком неточен. Понятие "класс" слишком обширно, чтобы иметь предсказательный потенциал. Как сказали бы представители физических кругов, такой анализ "слишком груб". С другой стороны, отрицать очевидное — а именно общность материальных интересов и субъективных привычек больших групп людей — это антинаучно. И опять же, с третьей стороны — рассматривать общество как механический агрегат из отдельных людей, игнорируя коллективные порывы и позывы — столь же антинаучно. Те же представители физических и химических наук скажут, что хаос и броуновское движение "само в себе" — не предметы для изучения.

— Столь же антинаучно было бы отрицать изменения в поведении конкретных людей со временем. В зависимости как от внешней обстановки, так и от их внутреннего развития. А также, что греха таить, от случайности и спонтанности.

— Поэтому имеет смысл говорить о группах людей со схожими объективными и субъективными свойствами. Включая в свойства — отношения со средой обитания. А поскольку эти группы постоянно то включают, то исключают конкретных лиц, удобнее говорить о динамических выборках. Когда конкретный физический элемент нынче здесь, а завтра — там.

— Вот, к примеру, выборка "кулаки". Это совершенно точно — не класс, но многие качества этой выборки настолько ярки, что провоцируют отнесение кулаков к классам. Мы же не будем спорить, а скажем, что есть определённые люди, которые в основном организуют свой доход от обирания и нищеты своих соседей — это истинные кулаки. И есть не менее богатые имуществом "крепкие хозяева", которые также частенько не брезгуют использовать затруднённое положение односельчан. Водораздел между ними проходит не только по форме капитала, но и по стремлению к приобретению определённой формы капитала. У "истинных кулаков" этот капитал имеет ссудный характер использования: денежные, и хлебные ссуды, а также аренда инвентаря. При этом подобный кулак политически подрывает народное единство в стремлении к лучшей жизни, развивая азиатчину и какой-то родоплеменной строй в плохом смысле этого слова. А экономически — создаёт нам трудности практически "на ровном месте", вынуждая изыскивать ресурсы на стороне вместо тех, которые господа кулаки изволят держать "под спудом".

— Я полагаю, что роль ВЧК состоит в выявлении фактов такой эксплуатации, а роль Императорского Банка — в пресечении оной и замене кулацкого кредита условно государственным.

— С другой стороны — время от времени у многих и совесть просыпается, и страх Божий и не только. Ведь "кулак" — это не постоянное, а временное состояние души. А значит, возможен и сдвиг, и перевоспитание... Что скажете, Феликс Эдмундович?

...

Яков Лукич не мог заснуть. Завтра в деревню должен был прибыть обещанный уполномоченный из уезда, и предстояло решать — сдавать ли припрятанный хлеб в обмен на невнятные хлебные расписки, или стоять на том, что всё, мол, скупили и увезли неизвестные прасолы.

Комбедовцам, конечно, было обещано и кнутов, и пряников, но всё равно было боязно — особо в деревне ничего не скроешь, а нынешняя привычка власти чуть что обращаться к мальчишкам, привлекая их вступать в какой-то, прости Господи, россомол, сулила полное отсутствие возможности всерьёз спрятать что-то крупное.

Да и "кнуты" для комбедовцев и прочих тоже были так себе... Раньше, когда власти на деревню внимания, считай, не обращали, своя рука была владыка. И коли "справные хозяева" Большого Солдомова договорились со своими кумовьями из Безводного, так и деваться шантрапе некуда. По-любому пойдёшь на поклон к Якову Лукичу, больше не к кому. А тут, видишь ты! Голытьбе хлебный кредит! Да не по дворам, а по артелям, под работу в зиму! Где это видано?!

С уполномоченным попробовать договориться, конечно, надо. Только беда — не из волости, из уезда он. А это, понимай, гусём-поросём не отделаешься, да и "барашка в бумажке" по нынешним временам сунуть не удастся. У уполномоченных и оклады немаленькие, и снабжают их со спецраспределителей... и вешают за взятки по законам военного времени без особых снисхождений. Тут, пока откупишься — сам по миру пойдёшь... обложили!

С другой стороны, ходит слух, даже в газете писали, что уполномоченные с собой не только хлебные расписки возят, но и мануфактуру, и керосин, и мыло со спичками... а то и что по хозяйству полезное. Государь, слышь, объявил Указом, что производство плугов-сеялок-косилок приравнять к военному, да в каждом уезде открыть мастерские по ремонту и производству нужных селянам вещей... Колька-кузнец вон и землю свою бросил, отдал под огороды, а сам рванул в уезд, в машинно-тракторную станцию. Дела...

Да и расписки хлебные — тоже ведь... написано, что мол обмениваются на товары по довоенным ценам! После войны, конечно, но ведь и война, поди, не вечно? Опять же после Преображения за Государем Императором слово было крепко... особенно, говорят, если осерчает... А на кулацкую породу Император осерчал прямо сам, прямо в Обращении. Так и написано: "никому непозволительно нарушать Божьи Заповеди и ради своей утробы и хотелок по-новому закрепощать людей". Не за то, мол, боролись...

Тьфу! Нету спокоя...

9-го августа. Вторник.

Погода поправилась. После доклада Алексей пришел в штаб, где ему показали предметы, взятые 17-м Саперным батальоном при прорыве австр. укрепленных линий около Луцка. Днем сделали прогулку вверх. В 6 час. был интересный кинематогр. Весь вечер читал.

Меняю шиш на масло!

Денег, конечно, напечатать можно сколько угодно. Вопрос — кто обеспечит эти деньги товаром? И когда...

Как помнилось мне-Виктору, году в 27-м той истории тоже был "кризис хлебозаготовок". Крестьяне, так или иначе имевшие товарный хлеб, перестали его продавать по "твёрдым ценам" и начали требовать повышения. Смысл, как я понимаю, был прост: несмотря на наличие "золотого червонца", купить крестьянам на него было реально нечего. Причём эти "твёрдые цены на хлеб" были весьма высоки — существенно выше нынешних. Но — недоставало промтоваров. Парадоксальная ситуация — на внешнем рынке рубль — это была "вполне себе валюта", а на внутреннем — недоразумение. Обычно в истории бывало наоборот, но СССР во многих вопросах был инноватором...

В нынешнем 1916-м всё выглядело точно так же. Хлеб был, несмотря на небольшой урожай. Отдельные эксцессы — попытки саботажа со стороны крупных производителей — ВЧК и комбедам удавалось пресекать пока что "малой кровью", но падение "мирного" производства не позволяло не то что насытить рынок по довоенным ценам, а хотя бы показать рынку, что перспектива купить что-то полезное по внятной цене всё же есть. Поэтому цены росли беспардонно, усугубляемые физическим дефицитом промышленной продукции.

Одно было неплохо — правда, только там, где хлеба в принципе хватало. Народ начал лучше питаться. Однако то, что позже назовут Центральным Нечерноземьем, издавна вынуждено было покупать хлеб едва ли не с Покрова, от доходов с отхожих промыслов, и вот им приходилось несладко... При большевиках эти районы фактически сидели на хлебной дотации — или голодали. Пока не удалось хоть как-то перетащить основное население в промышленность.

Оставалось либо запускать инфляционную спираль ещё и в сельском хозяйстве, либо как-то уговорить крестьян потерпеть с реализацией своих заработков...

— Стандартный путь изъятия "лишних денег" в займы в деревне не работает. Крестьянин не считает эти деньги "лишними", а облигациям доверяет слабо. С другой стороны — купить на эти деньги реально нечего, и не скоро появится.

— Однако предположим, товарищи, что нам удалось уговорить крестьянство, да и остальных, попридержать деньги в кубышках. Когда и на что смогут они потратить эти деньги?

— Ваше Величество, этих денег в расчёте на крестьянскую семью не так уж и много. Накопления среднего крестьянина не позволят ему даже обзавестись приличной крышей на избу или соорудить у себя более эффективную печь. Я полагаю, по окончании войны эти накопления могут быть направлены на покупку мануфактуры, а оттуда средства постепенно перетекут и в тяжёлую промышленность.

— Товарищи, мы не можем ждать, пока средства будут "перетекать"! Причём половина, а то и более, при этом утечёт за границу. Мы будем вынуждены развивать промышленность целенаправленно за счёт эмиссионных кредитов. К счастью, можно сказать, что свыше десяти миллионов мужчин мы сможем направить в промышленность после демобилизации. Деревня худо-бедно справляется и без них. К несчастью, эти десять миллионов будут получать заработную плату, в размере от четырёхсот до восьмисот рублей в год, а квалифицированные работники — свыше тысячи! Это составит на начальном этапе пять-восемь миллиардов рублей, если нам удастся удержать цены на труд на нынешнем уровне.

— И эти миллиарды пойдут не только на питание. Десять миллионов человек съедят в год хлеба на пол-миллиарда, не более. На остальное работникам промышленности должен кто-то что-то предложить — промышленное же. И ещё один момент... в деревне нынче хлеб, который нам нужен, есть у кулаков — но более у "крепких хозяев". Кулак держит хлеб для спекуляции с односельчанами, не более того. Этих односельчан всё равно кормить, так что для экономики страны данный хлеб товаром не является. Проблема в том, что глядя на кулаков, "крепкие хозяева" тоже взялись придерживать хлеб. А силой изымать хлеб у, как ни крути, соседей... это гражданская война.

...

Бабий шорох

Герман Геринг — что может быть обыденнее такого имени и фамилии в Южной России? Геринги, прозвание которых произошло от коммуны того же имени, лежащей недалеко от Люксембурга, там встречаются гораздо чаще, чем, скажем, Ярославцевы или Новгородцевы.

Так вот наш Герман Геринг был натурой многогранной.

С одной стороны, как подданный Российской Империи, да ещё и стопроцентный немец, он собирался твёрдо соблюдать законные установления российских властей.

С другой стороны, как истинный немец, немного мечтал о том моменте, когда ему удастся соблюдать Ordnung, принесённый на эту, прямо сказать, безалаберную землю, германской или, на худой конец, австрийской армией.

Третья сторона Германа постоянно находилась в размышлении "как бы чего не отобрали". Поскольку с началом войны покупать и прятать золотые червонцы уже не получалось, стройка встала за неимением всего, а пустить землю было никак не можно, честно заработанные бумажные деньги совершенно перестали греть душу. А зерно в этом году уже некуда было ссыпать — все амбары и хованки не освободились ещё от прошлогоднего урожая, предназначенного к продаже за настоящие немецкие марки. Однако отдавать хлеб за бумажные рубли, на которые купить было совершенно нечего, тоже категорически не хотелось.

— Герман!

— Да, Магда?

— Герман, я разговаривала с Мартой Дизендорф!

Как сказали бы в той истории голосом Копеляна, Герман знал, что такое начало не предвещает мира в доме, но говорит о том, что Новое Грядёт. Новое гряло каждый раз иначе, и нельзя сказать, что всегда бывало неприятным. Нет, пытливый женский ум и непонятно как работавшее информбюро нередко приносили очень интересные варианты. Но — надо было много думать, осторожно говорить и виртуозно выкручиваться, поскольку планы Магды бывали несколько прямолинейны и не учитывали массы нюансов... Думать о чём-то, кроме денег, не хотелось, но Герман, будучи сам немцем основательным, жену имел характера ещё более настойчивого.

— И что Марта?

— Марта сказала, что скоро по колониям поедут императорские закупщики!

— А, они каждый год ездят!

— Нет, Герман, поедут императорские закупщики. И у них будут хлебные марки!

— Was sind "Brotmarken"?

— На них мы сможем купить в Военторге разный дефицит по довоенным ценам!

— Магда! Откуда там товар?! Да ещё и по довоенным ценам?

— Марта говорит, что Император велел открыть Особые склады, а также сам пожертвовал множество вещей из своих личных запасов и резиденций! И многие Великие Князья последовали его примеру! Герман!

— Да, Магда?

— Герман, мне нужна шуба, а нашей дочери в приданое замечательно пойдёт зеркало из царских опочивален или один из дворцовых сервизов!

... и вы думаете, что на месте Германа вы бы пошли рыть ещё одну хованку для зерна нового урожая? Ага, в отсутствие кирпича для стен и цемента на раствор? И перегнать на самогон не получится — дрова-то на Украине нынче дороги... да и куда тот самогон? выпить столько — "немцу смерть", продать — некому, сменять — не на что...

И что с того, что "хлебные марки", они же "ржаные облигации", они же "товарные боны"... для каждой социальной страты аж причмокивающий от удовольствия Манасевич-Мануйлов изобретал такие названия, что Бурлюк с Маяковским от зависти удавятся! — эти денежные суррогаты, будучи именными, "отоваривались" ежегодно только в размере 10%? Зато — очень нужными вещами. Которые, к слову, никто не запрещал перепродать по любой цене. Ни полиция, ни советская милиция, ни ВЧК, ни даже "георгиевский патруль" такой торговле не препятствовали. Так, брали на заметку. В основном — покупателей.

А сервизы, зеркала, а также массу мебели и всякой иной дворцовой требухи, я действительно пустил в широкую продажу. А что? Николай Александрович первый начал, отдав Зимний Дворец под госпиталь ещё в 15-м году. Туда же я пустил все винные коллекции, а также многочисленные пафосные и художественно малоценные подарки и мелочи из тех, что не годились в переплавку. Этой шняги можно было на "ржаные рубли" купить сколько влезет — но только на аукционе.

Кроме того, наиболее пострадавшим от аукционных трат выдавался личный фотопортрет Государя Императора с собственноручной надписью. А имя заносилось в Особый Список Одобрения... В общем, что из этого сыграло большую роль, сейчас уже не установить, но "под это дело" удалось выцепить практически весь товарный хлеб, хлопок и лён 1916-го года...

10-го августа. Среда.

День простоял хороший. Прогулку совершили вверх. Там катались на шлюпках и гуляли. После чая принял Шуваева. Вечером занимался.