Стервам вход воспрещен. Глава девятая. Моя первая жена

Женщины часто любят, чтобы их сравнивали с кошками. Кошечка моя, кисуля, котенок... Но можно ведь сказать и "Кошка ты драная!" Все зависит от того, нассал ли этот котенок в твои ботинки или нет? Или вот часто женщин сравнивают с породистой лошадью. А вот классик по-другому сформулировал — "Кому и кобыла — невеста!" Все зависит от того, какой синоним ты выбрал. Кстати, а почему не назвать женщину "Ты мой пёсик"? Или "ты мой хомячок"? И вот парадокс — сравнивая себя с кошками, почему-то слово "сука" женщины часто применяют к себе... Например, моя последняя жена любила во время секса кричать мне "Еби, еби свою суку!" Как оказалось впоследствии, она была не просто такой, она была... Впрочем, не будем забегать вперед — о суках я расскажу отдельно.

Итак, после своей первой неудачной любви я понял, что женщин надо покорять не только словами. Женщин надо трахать! Причем, надо уметь это делать! А я, увы, не умел. Я мог только говорить. Во мне все еще жил тот неисправимый романтик, который мешал проснуться внутри меня настоящему мужчине. Поэтому снова наступал на те же грабли — знакомился с девушками не для того, чтобы их трахнуть, а для того, чтобы влюбиться. Ну или хотя бы чувствовать себя влюблённым.

Одну такую девушку, которая, как потом оказалось, давно не девушка, я пытался обаять, приведя её в ресторан и тут же признавшись ей в любви. Мало того — я пробормотал смущенно "Выходи за меня замуж". Правда, я был таким мудаком, что денег у меня на ресторан не было, зато была милицейская "корочка". Я раньше работал в УВД, только не в ментовке, а в местной тюряге — следственном изоляторе. Но удостоверения у нас были такие же, как и у ментов. И при увольнении "ксиву" себе оставил, чтобы потом, если что, при случае ею козырять. Вот и козырнул, когда официант подошел взять заказ. Увы, когда я ему засветил "корочку", тот невозмутимо ответил "Ну и что?" Врать ему про оперативную необходимость и встречу с агентом я не стал — девушка была далеко не дура и сразу просекла, что денег у меня на ресторан нет. В общем, обделался. И уже потом, когда, как оплеванный, выходил с ней из ресторана, я, идиот, не придумал ничего лучшего кроме как снова предложить ей на мне жениться. Она рассмеялась мне в лицо. На этом моя очередная любовь и закончилась.

Была еще одна романтическая история — я учился в институте физкультуры, но подрабатывал альпинистом-высотником на покраске труб и прочей херни на металлургическом заводе. И вот не помню, как и где, но познакомился с Лерой. Это была действительно любовь, но которая только-только зарождалась. И снова я всё испортил — впадал в ступор в самый важный момент, не смог даже толком потискать свою избранницу. В общем, она уехала на практику в Ленинград. И я опять не придумал ничего более умного — поперся за ней. Купил билет на самолёт и прилетел в город на Неве. Не помню, как я её нашел, но приехал в ту общагу, где она жила. В результате снова обделался — она холодно меня встретила и вообще игнорировала по полной. Переночевав в общаге, я улетел обратно в Днепропетровск.

Таких обломов было несколько. И ни на любовном фронте, ни на сексуальном у меня никаких подвижек не было. Моя память не хранит подробностей, помню только, что еще до армии на каких-то сборах по скалолазанию под Ялтой я, получив отпор от одной воображаемой любови — то есть, я себе так надумал, что это моя любовь — напился. А по пьяни перевернул примус с бензином на сухую хвою. Мы ведь разбили палатки в хвойном лесу и через секунды вся наша весёлая полянка пылала огнём вовсе не любви. Как нам удалось затушить пожар, я уже не помню, но на следующий день в обгоревшей штормовке и с обожжёнными руками я пилил домой.

Став постарше, отслужив, я нисколько не повзрослел. В моей голове гулял всё тот же ветер, я совершал порой откровенно идиотские поступки, на которые взрослый мужчина был бы не способен просто по факту — потому что он взрослый мужчина. А я был взрослым мальчиком. Как по уму, так и в вопросах полового созревания. И, видимо, женщины это чувствовали.

Всё это продолжалось до тех пор, пока я не забил на женщин и не отдался творчеству. Я собрал группу, стал писать песни, научился играть на гитаре, в общем, как-то сублимировал. Параллельно занимался в театре-студии пантомимы, где пару раз и произошли те самые обломы, о которых я упоминал. Один раз смог "полапать" одну молоденькую девушку, дело дошло даже до интимных зон и прощупывания самого сокровенного женского органа, но что делать дальше — я не понимал, а перейти к более активным действиям стеснялся.

В другой раз дело тоже ограничилось ощупыванием женской груди и теоретическими разговорами о том, как мы "это" будем делать. И на этом всё и закончилось. Кстати, когда я с другом пришел к Оле в общагу — точнее, в нашу общагу, инфизовскую, ведь девушка тоже училась в физкультурном — ее ревнивые поклонники курсом старше просто нас лихо отметелили. И на следующий день мы с опухшими рожами пришли в театр на репетицию. Фурор мы произвели!

Все эти ошибки молодости добавили мне тот самый опыт, который сын ошибок трудных. Вот только опыта было больше, а женщин, с которыми я производил бы новые опыты — всё меньше. И в конце концов, я перестал лихорадочно пытаться самоутвердиться в сексуальном плане, справедливо решив, что всё произойдёт само собой. Так оно и вышло. Точнее, так и вошло...

С Мариной я познакомился в клубе, точнее, даже не в клубе, а некой студии или... В общем, я не знаю, как называлась та компании молодежи под руководством двух взрослых людей — режиссера Александра Пронина и концертмейстера Олега Климова. То ли это был театральный кружок, то ли что-то вроде клуба авторской песни, только в театральном смысле. Хотя авторские песни там были — это был я со своей группой. Точнее, я пришел туда со своим приятелем костей, который играл на скрипке. А в этом кружке я познакомился с Сашей Качаном, который играл, кажется, на всех музыкальных инструментах. Он играл и на гитаре, и на флейте, и на аккордеоне, и на губной гармошке, ну в общем, на всем, что издает звуки. И наше трио, впоследствии вобрав в себя еще троих музыкантов, позже превратится в мою первую группу под названием "Джонатан Свифт".

Я почему об этом так подробно рассказываю. Дело в том, что когда я стал музыкантом, когда стал сочинять и петь свои первые песни — моя популярность выросла до небес. Я уже был не просто интересным парнем — я стал местной "звездой". Я уже выступал на каких-то концертных площадках, в частности, в этом самом театральном кружке при металлургическом институте. Кружок этот все же был неким прообразом клуба, в который постоянно приходили все новые и новые люди. Причем, люди совершенно разные.

И вот в один из вечеров Костя-скрипач познакомил меня с девушкой по имени Марина. Познакомил, как говорится, на свою беду. Потому что, как потом оказалось, он был в нее влюблен. Но влюбленный скрипач не придумал ничего более умного, как подложить мне свою любимую. Которая, кстати, его не любила. Ну, как подложить? В то время я давно уже ушел из своей общаги, потому что уволился из "органов" и поступил в институт физкультуры, из которого на год выпал в академотпуск, но потом восстановился. А проживал я в частном доме у своей бабушки, Марии Ермолаевны, Царство ей небесное, которая переехала жить к своей дочери, моей мамы. А я жил один в частном доме, точнее, в половине частного дома — комната, кухня и прихожая. Вторую половину мой покойный дед успел продать какому-то шустрику за смешные деньги, за что бабушка всю оставшуюся жизнь корила мою мать. Мол, надо было отсудить. Но мать не стала судиться, а мне, в сущности, хватало и бабушкиной половины.

У Марины жилья не было. Совсем. Она приехала в Днепропетровск из Феодосии, какое-то время выступала по легкой атлетике — она прыгала в длину, была в какой-то сборной, но потом то ли её из сборной выперли, то ли ещё что-то, но в результате она лишилась места в общаге и была, что называется, выброшена на улицу.

Тогда я еще не знал, что прежде, чем поселиться у меня, Марину, как говорится, "подобрали и обогрели" другие люди. И именно этот факт впоследствии очень сильно повлиял на мою жизнь. Но что произошло — то произошло. Марину я, добрая душа, поселил у себя, причем, безо всякой задней мысли. И передней тоже — я был увлечен творчеством и вся моя энергия, в том числе, и сексуальная, воплощалась в музыку, стихи, песни. К тому же обида после первого серьезного расставания с любимой девушкой жгла моё сердце. Нет, мне хотелось и женского внимания, и ласки, и большего, но романтик в моей душе всячески противился любому намеку на пошлость. А, как я уже упоминал, женщинам мало только слов. Им нужно чувствовать в тебе мужчину. Вначале — на физическом уровне, так сказать, инстинкт продолжения рода. И только потом — на уровне обеспечения этого самого продолжения.

Я пока что был не готов даже для первого уровня. Несколько раз вступив в интимные отношения и не доведя ни одного дела до логического конца, я переключился на сублимацию. Для тех, кто не понимает, что это такое, поясняю — секс и женщин мне заменила музыка, песни, выступления. И всё же время от времени хотелось не просто общения с представителями противоположного пола, а перехода на другой уровень для более тесного взаимодействия. Что у меня как раз и не выходило. Точнее, не входило.

И вдруг — вот, рядом, в одной комнате спит женщина. Которая, кстати, мне нравилась. И, сами понимаете, когда в одной комнате живут молодая девушка и молодой парень, рано или поздно они окажутся в одной постели. Так и получилось — после одного из застолий, кажется, после концерта, мои друзья-музыканты разъехались, а у меня остался ночевать мой друг Максим. Я уложил его на свою кровать, на второй, как всегда, спала Марина, а себе я постелил посреди комнаты на полу.

Дело было летом, кажется, в июне, ночь была жаркой. Мне не давали заснуть комары, алкогольное опьянение и мысль о том, что в полуметре от меня лежит почти раздетая женщина, которая мне нравится и которой, кажется, нравлюсь я. Про своего спящего друга в тот момент я не думал. Одним словом, как и должно было случится, я оказался на постели Марины. Причина была проста — якобы я отгонял комаров. Ничего более тупого я придумать на тот момент не смог. Но, видимо, Марине хватило и этого оправдания, и очень скоро она почувствовала, что ей мешает спать вовсе не комар. Вернее, далеко не комар.

Это был, фактически, мой первый секс. То есть, акт, который имел и начало, и финал. Вернее, в тот раз финала, кажется, не было, но впервые я проделал не просто какие-то механические движения — я испытал удовольствие от этого процесса. Забегая вперед, скажу, что позже именно я Мариной я стал полноценным мужчиной. Когда мы, что называется, стали жить вместе и повторять процесс, начатый в ту ночь, практически ежедневно. Точнее, еженощно. Хотя иногда делали это и днем.

В общем, то ли меня смущал мой друг, спящий на соседней кровати, то ли мне достаточно было самого результата соединения наших с Мариной тел, но до финала я не дошел. Но близость его ощутил. И потом, когда мы, завернувшись в простыни, сидели утром в саду, а мой друг Максим вышел, позевывая, на крыльцо, он сразу все понял. Но особо не стал акцентировать на этом свое внимание. Он был врачом, работал участковым терапевтом и на тему интимных отношений между мужчинами и женщинами давно не заморачивался.

Так Марина стала моей сожительницей. Мы вели общее хозяйство, готовили вместе еду, убирали мое скромное жилище. Мало того — в Марине вдруг проснулась настоящая домохозяйка: она резко начала приводить в порядок мою обитель, она стала уютнее, все эти занавесочки-половички-коврики, посуда, которую она повыгребала из бабушкиных шкафчиков. Я до этого пользовался одной чашкой, ложкой и тарелкой. А тут...

Началось это как раз в тот день перед той, первой с ней ночью. Марина сервировала стол по первому разряду и всем гостям хватило не только еды, но и посуды, куда эту еду можно было положить. А потом, в течении нескольких месяцев я, точнее, уже мы стали постепенно обрастать имуществом — сначала это была посуда, потом — одежда и даже мебель. А главное — Марина всерьез занялась огородом. У меня ведь был не только частный дом, точнее, полдома — у меня был еще и участок. Точнее, половина того участка, который ранее принадлежал бабушке с дедушкой. На моей сотке земли росли три яблони, груша, абрикосовое дерево, а также сливовое. И главное — росла черешня! Прекрасная, сочная, сладкая! Мне, конечно, приходилось каждое лето охранять ее от набегов соседских пацанов, но месяц сладкой жизни — это что-то!

А еще у меня был небольшой огород, которым и занялась моя неожиданная сожительница. Я посадил там огурцы и помидоры, но потом резко охладел к этому мини-фермерству. Росли они там сами по себе, я их регулярно поливал, но на этом мои вклады в агрокультуру и закончились. А вот Марина полола, поливала, разве что не протирала овощи тряпочкой. И, соответственно, резко выросли урожаи. Поверьте, иметь каждый день на своем столе салат из свежих овощей с собственного огорода — это круто!

Ну и секс каждый день с собственной женщиной, которая тебе, как минимум, благодарна — это тоже круто! Кстати, благодарна мне Марина была не только за жилье и все остальное. Я имею в виду не секс, а то, что к нему прилагается — я полностью обеспечивал ее, поскольку работы у нее не было. Я на тот момент зарабатывал прилично на всяких там покрасках, занимаясь промышленным альпинизмом. Так что, по сути, Марина была не только моей сожительницей, но и содержанкой.

У нее была еще одна причина быть мне благодарной. Как я узнал позже, она мне изменила в самом начале нашей, так сказать, семейной жизни. Ну, как изменила — мы же не были расписаны, просто жили вместе, а там, за забором у нее оставались какие-то старые, скажем так, знакомые. В общем, легкоатлеты, с которыми она была в сборной и жила в спорт-интернате, как оказалось, ее трахали.

Я уж не знаю, один у нее был парень или нет, но эти орлы, узнав, что марина живет у меня, попытались мне угрожать. То есть, припершись ко мне домой, вызвали меня на разговор и начали нести какую-то хрень. Эти мальчики, которые были лет на 5-7 моложе меня, считали, что я им обязан что-то доказывать, как-то оправдываться и вообще, типа, я им должен. Не помню точно подробностей, но я их довольно грубо послал. И пообещал этой шобле, что, если еще раз она заявится сюда, показать, что лёгкая атлетика может здорово пригодится, как отличный прием в рукопашной схватке. Которую я, как мастер, им продемонстрирую прямо сейчас.

Не знаю, навели эти ребята обо мне справки или мои физические данные не оставляли сомнений в моем превосходстве, но желания у них проверить мои слова не возникло. Я ведь учился в институте физкультуры и серьезно занимался каратэ, ушу, боксом и прочими единоборствами, так что моментально мог подтвердить свои слова делом. Что, кстати, несколько раз и случалось. Видимо, ушлые спортсмены это сразу почувствовали, поэтому, бросив напоследок что-то вроде "мы еще встретимся", быстренько смылись.