|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Пока я совершенствовал свои знания и умения в сексуальном плане, повышая свою самооценку и развивая возможности своего организма, тоска постепенно улетучилась. Ну, просто потому что регулярное общение с разными женщинами, которое оканчивалось постелью или просто банальным совокуплением прямо на рабочем месте, всё же приносило свои плоды. То есть, я получал ласку и нежность, пусть и не совсем в том количестве и в тех вариациях, которые требовались моей измученной душе.
В результате не только в журналистике, но и в стихосложении я достиг больших успехов. Ну и в музыке — тоже. Где-то я поймал ту самую струну, нащупал тот нерв, который был натянут во мне самом, и благодаря ему мелодии моих новых песен заставили моих друзей-музыкантов по-новому на меня посмотреть. И мои музыкальные идеи уже принимались на "ура", их сразу брали в работу и через некоторое время, обрастая интересными аранжировками, становились очень хорошими песнями. И это — не моя оценка, потому что моя группа к тому времени уже выступала на многих площадках. А так как их всё же не хватало, то я рискнул податься на фестиваль авторской песни. Где мы моментально стали лауреатами. Мне понравилось быть признанным гением, я стал разъезжать по этим бардовским тусовкам, получать дипломы и призы, в общем, жизнь стала налаживаться.
И вот, пока я тусовался на различных фестивалях, и особо не думал о любовных отношениях, внезапно случилось именно то, чего не ждёшь, но что подстерегает каждого мужчину. Я влюбился!
Нет, на самом деле, когда я познакомился с Машей, ничего такого у меня и близко не было! Я даже не смотрел на неё, как на женщину! Просто интересная певица, прекрасный голос, ну, вроде симпатичная. И всё!
Познакомились мы в Днепропетровске, когда группа из Донецка выступала на фестивале "Жемчужины сезона". Тогда в Украине было всего два фестиваля, где можно было выступать абсолютно бесплатно и доказывать свою значимость только своим творчеством. А не баблом или связями. То есть, были эти "Жемчужины", или, по-украински, "Пэрлыны сэзону", и насквозь национальный фестиваль "Червона рута". Туда с нашими русскоязычными текстами я решил не встревать, а вот на "Пэрлыны" мы заявку подали. И успешно выступили. Хотя не совсем успешно...
Так вышло, что киевские устроители фестиваля не удосужились нас предупредить о том, что в Днепропетровске начинается прослушивание. И в этот день, точнее, в эту ночь того дня, когда это прослушивание всё же стартовало, прорепетировав до трёх часов ночи, мои музыканты разъехались по домам. Причём, двое из них — басист и мандолинист — уехали в Днепродзержинск. Поэтому, когда утром я дозвонился до Киева и узнал, что прослушивание уже началось, ехать на электричке в соседний город было бесполезно.
В общем, я успел выдернуть с работы только своего гитариста Серёгу. И мы вдвоем попытались изобразить хотя бы двухголосье. В два голоса — а не в три, как было задумано — мои песни звучали, конечно, не так сногсшибательно, но эффект всё же произвели. И моя группа стала дублёром донецкой группы "Акустика", которая и стала победителем этого отборочного этапа. Мы, ясный пень, были немного расстроены, но искренне пожелали дончанам удачи.
Познакомившись с донецкими музыкантами, мы с Серёгой даже и не думали, что ещё встретимся. А я даже не заметил Машу, тем более что в группе было две девушки и трое парней. Общались мы в основном с парнями, а девушки в наши разговоры особо не лезли. Мы же обсуждали проблемы творчества. Так что моё первое знакомство с Машей даже знакомством-то нельзя было назвать. Ну, типа, она прошла тогда фоном...
Уже через месяц мне позвонили из Киева и сказали, что моя группа "Джонатан Свифт" прошла в финал конкурса и мы должны будем ехать на этот самый финал. Для всех нас это было не просто приятной неожиданностью, это прозвучало, как набат! Мол, голос свыше, прорыв в шоу-бизнес и всё такое. Я моментально подсуетился, нашёл спонсоров, выбил деньги на поездку и уже на следующий день мы со своими гитарами стояли у выхода с киевского вокзала.
Мы быстро добрались до Европейской площади, где в зале Национальной филармонии Украины проходил финал конкурса "Перлыны сезону"-98. И, побросав шамтье в одной из комнат, сразу принялись репетировать. Дело в том, что накануне конкурса, вспомнив о нашем с Серегой неудачном дуэте — ведь мы попали только в запасные, а не в финал — я рекрутировал в группу сразу двух участников. Это были барабанщик Андрюха и трубач Гарик. И с трубой Гарика моя латинская "Дэ ты е?" сразу стала суперхитом. Тем более, украинские песни очень сильно были тогда востребованы, ибо в финале, как ни странно, "рубились" украинские музыканты, певшие на русском. Хотя группа из Тернополя "Цвіт папороті" ("Цвет папоротника") пела прекрасные украинские песни, а одна из них "Сяду на коня та поїду я" с тех пор живет у меня в сердце. Очень красивая песня и очень достойная была группа.
Кстати, тогда все финалисты нормально общались, дружили и никаких закидонов типа шоу-бизнесовой грызни не было и в помине. И, конечно же, встретив своих недавних соперников — группу "Акустика" — мы обнялись и пожелали друг другу удачи. Хотя мы с ними были соперниками! И надо же так случится — моя группа и "Акустика" в финале набрали одинаковое количество баллов. И мы заняли... четвертое место! То есть, не попадали в супер-финал!
Конечно, мы были виноваты сами. Трубач Гарик и барабанщик Андрюха перед выступлением пошли в туалет и там "пыхнули". Накурились травы. Чтобы мандража не было. И если барабанщик просто загнал безбожно ритм, и мы сыграли свою латину в полтора раза быстрее — а петь в таком темпе мне было очень тяжело, то трубач налажал конкретно. Особенно в самом финальном аккорде, где он просто тупо "киксанул". То есть, выдал фальшивую ноту. Это было просто убийственно!
Я хотел этих двух придурков просто прибить на месте. Но сдержался... Все и так были подавлены, понимали, что путь в шоу-бизнес на этот раз мы сами себе обгадили. Поэтому пошли к товарищам по несчастью — группе "Акустика" — заливать горе. Нет, мы не сильно-то и горевали, не очень выпивали, но...
С Машей я разговорился раньше, еще когда мы ехали назад, в гостиницу. И полчаса говорили, говорили... Обо всём и ни о чём. А потом продолжили разговаривать в номере, когда мы все собрались. И настолько увлеклись болтовнёй, что ее друзья-музыканты приревновали меня и один даже пытался вызвать поговорить по-мужски... Я даже удивился, ибо никаких видов на Машу у меня не было! Вообще! Просто интересный собеседник — не более!
Как потом оказалось, Машины друзья оберегали её от всяких посягательств потому, что у неё был как бы жених — их друг. Он не был музыкантом, как потом оказалось, он был по другому ведомству... И это впоследствии стало для меня фатальным обстоятельством.
Но пока мы общались, а дурацкая ревность Машиных друзей как раз и стало той каплей, которые направили поток нашего интереса друг к другу совсем в другое русло...
Вернувшись из Киева, я продолжил работать в журналистике, сочинять и петь свои песни, выступая на концертах и различных тусовках, в общем, всё шло, как и раньше. Но что-то было не так. А тут еще Таня, с которой только-только стали развиваться какие-то отношения, внезапно уехала на месяц...
И тут вдруг я получил письмо от Маши. Из Самары. Оказывается, после фестиваля она сбежала из своего Мариуполя, где жила, к бабушке в Саратов. И там решила поступать в консерваторию. В общем, жила она уже в России и почему-то решила мне написать...
Вот хоть убейте — не помню, что сподвигло меня ей ответить. Помню, что я писал ей резкие письма, полные боли и отчаяния. И ей первой рассказал всё о своём первом браке. Нет, Тане я кое-что рассказывал, но не всё. И однажды, когда я вернулся из Феодосии, когда так и не смог увидеть свою дочь, она сказала мне фразу: "Что с тобой? На тебе лица нет!" После этого я старался не погружать Таню в мои проблемы с семьёй и первой женой...
А вот Маша умела слушать. И вначале, когда я писал ей, отвечала мне нежными, понимающими письмами. А потом я стал ей звонить. И она, как собачонка, с радостью бросалась к телефону, когда я звонил. Это она так про себя сказала. Она ждала моих звонков, как глоток свежего воздуха. Я — тоже. Мы болтали часами. В течение одного только месяца я заплатил, кажется, 200 баксов за все эти переговоры. Но мне было плевать — я зарабатывал очень хорошо и не считал каждую копейку. Алименты с меня и так высчитывали, а мне самому не было нужно много денег — я был поэтом, мне хватало малого...
В какой-то момент мы даже с Машей поругались. Или просто был конфликт... Но однажды, уже, кажется, в мае, я внезапно утром проснулся от звонка. Вскочив, я поднял трубку телефона и спросонья даже не понял вначале, кто мне звонит. Это была Маша. И только через пару минут я, наконец, вдуплился, что звонит она мне не из Саратова, а с нашего железнодорожного вокзала! И я помчался на вокзал!
У каждого человека в жизни бывают такие моменты, когда ему приваливает счастье, а он не знает, что ему с этим счастьем делать! У меня была девушка, с которой я спал, которую я, можно сказать, влюбил в себя. И у меня, как оказалось, была девушка, в которую я — как оказалось — сам влюбился. Сам того не зная! И я это понял только позже!
Одним словом, я стоял возле вокзала рядом с Машей и не знал, что мне делать! С одной стороны меня просто как молнией ударило — я понял, что я люблю эту девушку, люблю так, как никого не любил! А с другой стороны, я не понимал, откуда это всё взялось? Ведь мы даже не спали друг с другом, мы просто общались! Ведь так не бывает!
Оказалось, бывает всё! И вот такая любовь по переписке тоже бывает. Поэтому мы, приехав ко мне домой, даже особо не разговаривали. Мы просто пожирали друг друга глазами, мы не могли насмотреться друг на друга. И постель стала уже чем-то обыденным, она просто, как штамп в паспорте, закрепила наши отношения с Машей. Отношения двух половинок, ставших единым целым.
Да, тогда я впервые почувствовал себя единым организмом с женщиной. Мы совпадали во всем — в мыслях, в чувствах и даже в творчестве. Маша оказалась великолепной певицей, прекрасным композитором и вообще — профессионалом. Все же отучилась несколько лет в консерватории, которую потом бросила. А мои друзья-музыканты, увидав Машу, просто офигели. Как раз мы на следующий день после её приезда записывались на студии Днепропетровского областного радио и, конечно же, я взял её с собой. Петь она с нами не согласилась — хотя на бэк-вокале ей не было равных, но парочку советов нам дала. И показала одну свою песню, сыграв во время перерыва в студии на рояле. И песня эта была просто превосходной!
Я сразу понял, что Машу так угнетало, почему она из Мариуполя сбежала в Саратов. Ей просто не давали раскрыться, она не реализовала себя, а вечно петь на подголосках — этого ей было мало. Было и ещё что-то, о чём она мне не захотела рассказывать...
А я тогда не понял...
Наше счастье длилось недолго.
Вначале были проблемы с сексом — похоже, у Маши в этом плане были какие-то психологические табу. А потом, как выяснилось, были и медицинские неприятности. Я — не гинеколог, но понял, что секс для неё был болезненным. И стал задавать вопросы, на которые она, увы, не могла дать исчерпывающие ответы. Потому что многого не понимала сама.
А потом я однажды проснулся от того, что плакал во сне. Потому что мне приснилась Таня. Которую мне было жалко и которую я не мог вот так взять и бросить. В чем Маше и признался. А всё потому, что в тот день у Тани умерла мама. И она вернулась в Днепропетровск... А я... а я стоял перед выбором. И выбор был очень тяжелым — выбрать свою Любовь, или выбрать свою Верность? А почему нельзя совместить любимую и любящую?
Маша не приняла такой расклад. А вот Таня, когда я ей позже всё рассказал, смогла принять. И была согласна делить меня с другой женщиной. Видимо, она тогда серьезно в меня влюбилась. А я... я не мог её бросить. Тем более, в тот момент— ведь у неё умерла мама, самый близкий для неё человек. И я должен был быть рядом. Хотя сердце моё разрывалось от боли — Маша собрала вещи и уехала в Мариуполь...
В общем, я остался снова с разбитым сердцем.
Но я ничего не мог сделать.
Потому что рядом был человечек, которому я был очень нужен...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
