|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Итак, я остался без жены — ведь мы с Таней жили, как муж и жена, без квартиры — и надо было срочно искать новую, без работы и без денег. И, получается, мне просто не на что было снять другую квартиру. В кармане было шаром покати — я, еще досиживая последние дни в офисе Игоря Моляра, лихорадочно искал работу по всему интернету, и раз в день обедал в какой-то забегаловке, покупая порцию пельменей и стакан томатного сока. Домой я добирался пешком и на трамвае — там можно было не платить за проезд. В общем, до конца недели, если я не смог бы найти какую-то работу, да ещё такую, где бы сразу выдали аванс, то мне грозил полный дефолт. И ночевать смог бы разве что на улице. А поскольку был уже сентябрь, то перспективы не радовали.
Я не люблю никого просить о помощи и никогда этого не делал. Но здесь пришлось забыть о гордости и позвонить маме, чтобы одолжить у неё 500 долларов. Так что уже через два дня я въезжал в скромную однушку-"гостинку" примерно в том же районе, просто по другую сторону от трамвайной линии. Мебели у меня было немного — всего один диван, так что с доставкой и погрузкой-разгрузкой управился малой кровью.
Следующая проблема — поиск работы — была решена не в полном объеме, но кое-что подходящее я нашёл. Это было некое издание из разряда журналов-однодневок, которое хотела сделать солидным и респектабельным одна фирма по торговле недвижимостью. Придя в редакцию, я сразу понял, что руководят этим журнальчиком полные профаны и дела не будет. Тем более, что профаны были воинствующими дилетантами и убеждать их в чём-то — себе дороже. Так что воспринял эту работу, как перевалочную базу и стал продолжать поиски работы.
Единственный плюс, который я мог бы себе засчитать — это Славка. Милая женщина с мужским именем и мужским складом ума. Славка была некрасивой, по очень харизматичной и милой А еще — чертовски умной. Наличие у женщины ума для меня заменяет сексуальность, красоту и сиськи. Правда, Славка стала для меня вовсе не объектом вожделения, а другом. Настоящим другом. Который мне в этот момент был так необходим.
Я не буду рассуждать о женско-мужской дружбе, про все эти разговоры о постели и вспоминать тому подобные пошлости. Мы дружили со славой до тех пор, пока эта самая постель эту самую дружбу и не испортила. И в дальнейшем у меня были в друзьях женщины, с которыми не только не было секса, но и не могло быть в принципе. Потому что как раз дружбу сексом испортишь — еще и как испортишь! С друзьями не спят, друзьями дорожат, а секс — это способ подчинить, способ обязать, способ привязать. А зачем тогда дружба? Ведь она предполагает равные и свободные от любых условий отношения! Даже супружеские отношения всегда отношения неравных людей. Что б там не писали и не говорили на этот счёт. Жена часто зависит от мужа, бывает, муж зависит от жены, у них складывается множество условий, при которых они обязаны что-то друг другу. И всё, свободы нет!
Друзья — равноправные партнёры. Никто никому ничего не должен, и всё же всегда именно друг является самым близким для тебя человеком. Ближе — только дети. Твои дети. В какой-то мере ближе всего и родители, но с возрастом их значимость теряется. А вот друзья — на всю жизнь. Вы, конечно, можете с ними разругаться, рассорится, но, значит, это были не друзья. Недаром пословица "друг познаётся в беде" всегда была актуальна.
В общем, у меня теперь был друг и боль расставания с любимой женщиной немного притупилась. Впрочем, о том, что Таня — любимая, я понял только в тот момент, когда мы окончательно расстались.
Понял не сразу.
Не в один день.
Каждый день меня жгло ощущение потери. Ощущение того, что всё вышло не так, нелепо и глупо. Что можно было всё вернуть... А самое главное — я вдруг понял, что я по-настоящему люблю эту маленькую хрупкую девочку. Девочку, ради которой я отказался от своей любви, ради которой не смог всё бросить и уехать, с которой хотел жить всю жизнь. И тем больнее было осознавать, что она меня предала. Что не попыталась объясниться, как-то попробовать найти то, что мы с ней потеряли.
Но увы, назад дороги уже не было...
Именно в этот период я написал свои лучшие и, как оказалось, последние песни. Стихи как раз не получались, а вот песни — очень даже! Если бы я жил на Западе, то у меня вышел бы отличный лирический альбом. Я бы его записал и показал продюсерам, которые вложили бы в меня бабло...
Нет, я не шучу — я снова предпринял попытку реализоваться в музыке. Я ходил по студиям звукозаписи, по разным лейблам, совал всем свои демо-записи, показывал песни, некоторым даже пел прямо в офисе... Многие отделывались дежурным "оставьте записи, мы вам перезвоним", но явно не собирались не только звонить, но и слушать. В то время артисты приходили в продюсерам с деньгами или спонсорами, которые готовы были вкладывать в этих артистов деньги. Как раз недавно, в начале "нулевых" в Славика Вакарчука "вложилась" одна крутая фирма. И Вакарчук загнусавил изо всех сил повсюду.
Я даже всучил свои диски Борису Гребенщикову, с которым был шапочно знаком, Александру Васильему, у которого когда-то брал интервью и, конечно же, оставил свои демо на всех рэкорд-лэйблах, которые были тогда в Киеве. Причём, уже спустя десяток лет я внезапно обнаружил, что мои песни попадали в какие-то виртуальные хит-парады и пару раз даже звучали на одной из киевских радиостанций. Кстати, и я со своей группой пару раз выступал на нескольких фестивалях, а однажды мы спели на разогреве у Тараса Чубая и группы "Плач Иеремии". Которые на тот момент были уже довольно известными в Украине. Но всё это было впустую...
Мне же один продюсер сказал откровенно так: "Да, у тебя полно хитов. Но вкладывать в тебя деньги в долгую никто не будет. Нестабильно всё. Отдача будет лет через пять, рынка у нас нет, надо пхаться в Москву, а там своих таких хватает. Мне проще съездить лишний раз на Мальдивы, чем дать эти деньги тебе на запись этого альбома. Потому что не нужен он никому. Где гарантия, что ты "выстрелишь"? Что потом не кинешь меня? Что тебе не перекупят? Все вкладывают в своих — жён, дочерей, любовниц..."
И он, увы, был прав...
Но песни ведь пишутся не для чего-то, а потому, что ты их не можешь не писать...
И я писал...
...меня называют бездушным
но что наши души
когда они не нужны?
мы все в состояньи войны
а я безоружен
и слепо покорен судьбе
возьми мою душу себе!
как в этом мире все странно!
ты носишь платье от Пако Рабана
а я...
а я мечтаю о теплых странах,
где звучит самба..
Песня "Душа", которую я в течении 15 минут записал прямо на репетиции, до сих пор остаётся самой хитовой в моём репертуаре. Бывшем репертуаре. Потому что я так не сыграю, как мои музыканты. И такой записи, которую смастырил случайно пришедший на нашу репетицию самородок-звукач, у нас больше никогда не было.
И не будет...
А я, уже понимая, что не будет ни Тани, ни музыкальной карьеры, продолжал изливать свою тоску в песнях...
всё, что мы с тобою звали
по незнанию любовью
всё, о чём с тобой мечтали,
растворилось без следа
только облаком по небу
уплываешь ты и вновь я
исчезаю
постепенно,
словно талая вода
таю, таю
на глазах исчезаю
таю, таю, словно прошлогодний снег
таю, таю и уже не знаю
где же ты, родной мой человек?
И тут вдруг я совершенно случайно, наведавшись в какую-то очередную лейбл-рэкординг-компанию, увидел на доске объявлений какую-то рекламу. Подойдя ближе и вчитавшись в текст, я вдруг понял, что у меня есть шанс — объявлялся конкурс, или, как стало вскоре модно говорить — кастинг — на первый украинский мюзикл! ПЕРВЫЙ! Я не помню, какие мюзиклы в то время ставили в России — в 2001 году "прогремел" "Норд-Ост" — когда чеченские террористы совершили в концертном зале во время этого мюзикла один из самых громких и циничных терактов. После этого, как мне казалось, там эта тема на какое-то время была остановлена.
Но во всём мире гремели и Notre Dame, и "Метро", а потом и "Чикаго", которые позже перекочевали и на российскую сцену. Но после трагедии в Театре на Дубровке российские мюзиклы стали непопулярны, а легендарный мюзикл Боба Фосса "Чикаго", стал самым крупным финансовым провалом Филиппа Киркорова и Аллы Пугачёвой, вложивших в постановку около 2 млн долларов.
Видимо, украинские продюсеры, как всегда, думавшие что "Россия — не Украина" и по-местечковому решившись погнаться за одним зайцем, мнили себя воротилами мирового шоу-бизнеса. В общем, в Украине собирались поставить мюзикл "Экватор". И почему-то выбрали для сюжета историю истинного украинца — Миклухо-Маклая. Понятное дело, пиарщики сразу состряпали родословную "украинского путешественника и этнографа", который почему-то был уроженцем новгородской губернии. А композитор Александр Злотник написал сразу все песни и музыку к этому творению и ему требовались певцы. Точнее, поющие актеры.
В общем — кастинг.
У меня, с одной стороны, были планы по покорению мирового шоу-бизнеса, с другой стороны — не было достаточного количества денег. Нет, не для этого покорения — мне банально не на что было жить. А прошедшим кастинг обещали платить за каждую репетицию, кормить обедами и, главное — контракт! Какой — этого никто не знал, но само слово "контракт" как-то обнадёживало и манило!
Кстати, как сообщал в украинской прессе композитор мюзикла Александр Злотник, идея создания и финансовая поддержка мюзикла принадлежат американскому предпринимателю Алану Холли, который многие годы работал одним из продюсеров бродвейского мюзикла "Кошки". Так что явно в этот проект вложено было немало. В любом случае, стоило рискнуть.
И я рискнул.
Вот честно — не помню, как я проходил кастинг. Помню, мы вначале пели в какой-то музыкальной студии. Ну, всё было крайне профессионально — пульт, за стеклом звукорежиссёр, я стою в самоё студии перед микрофоном и пою. Кажется, на тот момент у меня были свои минусовки — то есть, минусовые фонограммы моих песен. И я спел песню "Огонь и река", которая начинается... а-капелла! Как я умудрился попасть там в ноту, и как звукорежиссер правильно смог запустить трек — хоть убейте, не помню. Ибо трек ведь начинался сразу с припева, потому что первый куплет мы — я и еще два моих вокалиста — пели без музыкального сопровождения. И если вживую это было нормально — мы спели, музыканты посчитали такты и вступили, то в студии звукозаписи такой трюк было проделать намного сложнее.
Но, видимо, всё прошло замечательно и маэстро Злотник даже спросил, кто написал прозвучавшую песню. Услышав, что песня моя, изумлённо поднял брови, но промолчал. Потом, кстати, он пробовал меня спрашивать по поводу написанных мною песен, но как-то вскользь...
Ещё на кастинге просили показать, как мы умеем двигаться. Пять лет работы в театре пантомимы, в том числе и в качестве профессионального актера не прошли для меня даром, а занятия брейк-дансом в стиле "папинг", который в то время назывался "электрик-буги" позволили мне показать, как высказался продюсер мюзикла, "сумасшедшую пластику". Кстати, её оценил и режиссер мюзикла Виктор Шулаков. Одним словом, я прошел кастинг и был зачислен в труппу. Как потом мне стало известно, пробовались примерно полторы тысячи актеров и певцов. Отобрали 27 человек.
Я был единственным непрофессионалом в труппе — все актеры, точнее, все певцы или учились в профильных заведениях Киева, или уже закончили консерватории, эстрадно-цирковое училище, институт культуры Поплавского и так далее и тому подобное. Причем, актеров почти не было, главное ведь в мюзикле — вокал. И вокалисты, конечно, подобрались очень сильные. Хотя я неплохо пел, но я рядом с этими певцами выглядел гнусавым и слабоголосым нищим на паперти.
В первый же репетиционный день, когда раздавали роли, мне сразу дали роль шамана папуасского племени, где важен был как раз не голос, а пластика. А вот моими партнерами стали сразу две будущие звезды украинской и российской поп-сцены — Светлана Лобода и Таня Либерман, которая через некоторое время превратится в Тину Кароль. Правда, тогда они были никому не известными поющими девочками, которые так же, как и я, просто попытались реализоваться. В общем, для них этот мюзикл стал первым крупным стартом в шоу-бизнес. А для меня — новой работой. Потому что за репетиции платили. Каждый день.
Вообще, это круто — заниматься любимым делом и получать за это деньги. Я пел, танцевал, каждый день мы занимались хореографией, вокалом, распевались, нас учили опытные педагоги. И все мы были на равных — если мой скромный вокал никого не впечатлил, то вот моя пластика заставила посмотреть на меня под другим углом даже би-боев — местных брейкеров, которые были заняты в танцевальных номерах.
В суете этой арт-тусовки я немного забыл свою горечь от расставания с Таней. Потом пришла осень, а потом... потом нам выдали контракт и оказалось, что за выступления в концертах, то есть, за участие в мюзикле мы будем получать сущие копейки, которых мне не хватит не только на оплату квартиры, но даже на питание.
К тому времени я как раз нашел себе новую работу — снова прошёл кастинг, но уже на должность главного редактора киевской редакции московского издания таблоида "Жизнь, как она есть" — кальки с английской The Sun. Таблоид — это культурное название так называемой "желтой прессы". Москвичи хотели в Киеве сделать киевский вариант популярной московской газеты. И долгое время не могли найти нормального главреда. И вот нарисовался я. Мне положили оклад в 400 баксов, и я с радостью приступил к новой работе. О своих любовных переживаниях я немного позабыл и только иногда, сидя на балконе с сигаретой и рюмкой коньяка — я одно время стал курить и выпивать, я смотрел в ночное небо и несколько минут себя жалел. Потом утирал выступившие от жалости к себе слёзы и шёл писать очередную песню...
Я запомнил этот день,
может ночь, а может вечер
Потемнело вдруг в глазах,
небо рухнуло на плечи
Я стою перед стеной
А за нею ты
Не со мной!
Мне осталась только память
Я храню все твои письма
Я писал тебе не раз, что прощу
Лишь ты вернись ко мне
Стала ты совсем другой
Словно столько лет была
Не со мной!
Тихо тикают часы —
За минутою минута
Я сжигаю свои сны,
Чтобы их не вспомнить утром
Только тенью за спиной
Сон, в котором ты
Не со мной!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
