Неустрашимые. Книга третья - Ансаш

Пролог.

Авало находилось на отдельном материке, расположенном севернее Карита. Единое государство, состоящие из девяти провинций, где правили Великие Дома. Дом Золотого Меча был Великим Домом с большой историей и одним из самых крупных и могущественных. Он правил самой крупной провинцией, которая была расположена на северо-западе. Отдельных названий у самих провинций не было. Авальцы просто называли их по цвету правящего в той провинции Дома, поэтому она называлась Золотой, хотя лично Мэй считала, что ее нужно было назвать изумрудной из-за бескрайних полей с высокой травой, которую все называли "жилиха". Откуда пришло это название никто и не помнил, просто все так называли и все. в других провинциях природа была в основном схожа, но все равно отличалась, если задаться целью эти отличия найти.

Мэй задавалась.

Сделала она это, правда только после того, как после очередной "ночной битвы", Ян, слегка запыхавшийся и выравнивающий свое дыхание, сделал ей комплимент, сказав, что вся зелень Золотой провинции не идет ни в какое сравнение с зеленью ее глаз. Банальный и, что уж там, довольно избитый комплимент в тот момент сделал ее очень счастливой. Настолько, что своим счастьем ей тут же захотелось поделиться с Яном. Стоит ли уточнять, что "ночная битва" повторилась вновь, и не один раз? Наверное, стоит только упомянуть, что в этой битве было три участника — Иелена не желала оставаться безучастной, хотя порой она просто смотрела на них со стороны.

Когда же Мэй спросила, почему она так поступает, то ответ целительницы ее немного обескуражил. "Я просто люблю наблюдать за вашими играми, вы как два прекрасных и хищных зверя". Странный ответ, но он неплохо показывал ее характер. Иелена и правда очень часто любила наблюдать за остальными. Может это были отголоски ее профессии? Мэй не знала, а поэтому и не стала заморачивать себе этим вопросом голову дальше. В главном она была уверена — Иелена никогда не ударит им с Яном в спину.

А бескрайние изумрудные поля она после той ночи полюбила.

Вот и сейчас, сидя на полу, облокотившись спиной о диван, Мэй просто смотрела в большое окно и любовалась зелеными полями. Они были там, вдалеке, но их прекрасная зелень приятно радовала глаза. Ее зеленые глаза, которые Ян любил не меньше ее губ и которые он всегда называл двумя изумрудами. Еще одна банальность, которая из его уст она воспринимала радостно и даже охотно, в то время как скажи ей кто-нибудь другой подобное, то она бы посмотрела на него как на идиота этими самыми глазами. Возможно и что-нибудь едкое бы ответила.

На ней были белые свободные шаровары, за годы совместной жизни она успела перенять от Иелены привычку носить их, и тонкий свободный пуловер, горло которого едва не оголяло одно плечо. Он был ей велик и за все время ношения уже растянут до ужаса, но она любила носить эту вещь. Она была удобной, а его первоначальный серый цвет очень сильно потускнел и стал нравиться ей еще больше. При Яне она обычно носила широкие юбки или же платья, ему так больше нравилось, но, когда его не было дома, как сейчас, она носила эти вещи.

— Все любуешься? — Скорее не спросила, а утвердила Иелена, присаживаясь рядом на диван, который служил опорой для спины Мэй.

— Жилиха на самом горизонте начинает немного терять цвет и почти сливаться с небом, не замечала?

— Мне вот интересно, я тоже со стороны смотрюсь такой влюбленной дурочкой? — Ответила вопросом на вопрос Иелена, после того как некоторое время потратила на рассматривания поля за окном и своей со супружницы.

Мэй повернула голову так, чтобы видеть целительницу и вопросительно приподняла правую бровь. Этот жест она невольно скопировала у Яна, хотя раньше так не делала.

— Нет, — после непродолжительного рассматривания веселой улыбки Иелены, ответила Мэй и отвернулась, чтобы дальше смотреть в окно.

— Ну вот, обиделась, — горестно вздохнула Иелена, но Мэй знала, что это притворство. — Ну ка, подвинься, зеленоглазая. — Мэй на эту просьбу вновь повернулась к целительнице и вопросительно оглядела комнату, мол, зачем двигаться, места свободного много вокруг. — Ну давай, передвинься немного вперед, я позади тебя сесть хочу.

Мэй еще несколько секунд посмотрела, но все же выполнила просьбу.

— Умница моя, — с этими словами Иелена села позади Мэй, широко расставив ноги и демонстрируя хорошую растяжку. — Высокая только, даже когда сидишь. Так еще подвинься и наклонись ко мне.

Мэй вновь немного помедлила, но подчинилась. Ей стало интересно, что задумала сосупружница.

— Вот так, — помогла темнокожей красавице целительница и аккуратно пристроила ее голову у себя на груди, а свои руки положила ей на плечи. — Удобно?

Мэй моргнула.

— Уф, суровая какая, — весело фыркнула Иелена и наклонившись нежно поцеловала Мэй в лоб, прямо у самой границы роста волос. — Ну, не обижайся на меня, Мэй. Я вредная, языкастая, ты же знаешь. Только вы меня с Яном и терпите язву такую.

— С ним ты не такая, — наконец заговорила Мэй.

— Так он язвой почище меня может быть, если захочет, вот и сдерживаюсь, от греха, — усмехнулась Иелена при воспоминании об их общем супруге.

— Но он не хочет, — выделила главное Мэй.

Вместо ответа целительница аккуратно переместила голову Мэй и слегка повернув лицом к себе, после чего наклонилась и поцеловала в губы.

Мэй удивленно приоткрыла глаза, ощутив, как во время поцелуя руки Иелены зажили собственной жизнью. Левая, что поддерживала голову темнокожей красавицы на сгибе локтя, по-хозяйски устроилась на ее небольшой и аккуратной груди, играя с соском, а вторая начала нежно забираться под пуловер и неумолимо приближаться к поясу шаровар на резинке.

Нет, поцелуи между ними двумя уже давно не были чем-то необычным. Да и не только поцелуи. Все же во время секса втроем они не один раз поддавались чувствам, да и Ян любил смотреть на них. Может быть даже перенял эту дурную привычку наблюдать со стороны от Иелены, а может просто все мужчины такие. Мэй прекрасно помнила, как во времена ее студенческой поры парни однокурсники тоже с восторгом воспринимали ласки между девушками. Но вот так, без участия Яна они еще никогда не делали.

— Ммм, какая же ты сладкая, — прервав этот несколько неожиданный поцелуй, довольно промычала целительница. Ее голос был низок, как-то необычно вибрировал и Мэй начала понимать Яна, который просто обожал голос Иелены. Этот притягательный тембр откликался в груди темнокожей красавицы и плавно перемещался в низ живота, слегка скручивая все в приятной истоме. — Я понимаю Яна, который обожает целовать твои губы. Да и с его ростом это делать удобней, лишь наклонить голову нужно. Не то, что мне.

Это признание вызвало улыбку на лице Мэй. Идентичные мысли были для них не в новинку, но такое зеркальное отражение их сути вышло впервые.

Грудь Иелены стала чаще вздыматься, показывая легкое возбуждение целительницы. Впрочем, дыхание у Мэй тоже участилось — правая рука ее сосупружницы преодолела препятствие и сейчас очень нежно, даже трепетно, исследовало самое сокровенное, а левая слегка пощипывала возбужденный левый сосок.

— У тебя тоже очень красивые губы, — с легким придыханием произнесла Мэй. — Ян тоже любит тебя целовать

— Но твои лучше, — нежно прошептала Иелена. — Я не ревную, если ты вдруг так подумала. Во мне он любит одно, в тебе другое. Это правильный подход.

— Да, — Мэй слегка повела головой, стараясь затылком ощутить мягкость груди целительницы и шире раздвигая ноги, чтобы облегчить ей доступ. — Я тоже понимаю Яна, который обожает твой голос.

— А знаешь, что самое забавное? — В больших карих глазах Иелены помимо желания появились озорные искры, делая их еще привлекательнее.

— М? — Приподняла брови в немом вопросе Мэй.

— Я его получила из-за своей ошибки, когда хотела сделать из себя суперпевицу, а потом просто не стала все исправлять обратно, чтобы голос служил мне напоминанием о моей глупости и неуклюжести, — ответила целительница и вновь наклонилась, чтобы поцеловать Мэй.

— Давно ты это планировала? — Спросила Мэй, когда правая рука Иелены дала ей небольшую передышку.

— Поверишь, если скажу, что со времен академии?

— Тебе, поверю, — произнесла Мэй.

— Я давно была в тебя влюблена, Мэй, — Иелена вновь ее поцеловала, но на этот раз коротко. — Вставай, пойдем в спальню и там уже дождемся нашего любимого супруга. Все равно он раньше полуночи с этого совещания с Лан Йонг и Старшим не вернется.

Мэй невольно вздохнула, когда ее сосок отпустили из ласковых, но сильных тисков. Она посмотрела на окно, словно стараясь запечатлеть в своей памяти вид за ним, после чего плавно поднялась и подала руку Иелене.

Глава 1.

Когда Яна предупреждали, что у Кастора Арисано широкий круг интересов, то он даже не представлял себе всех масштабов широты этого круга. Лишь на второй год своего адъютантства при Старшем он смог полностью осознать всю глубину своих наивных заблуждений. Хотя, казалось бы, что уже не совсем наивный юноша, каким был во время своего обучения в Шионе, но удивлялся он так сильно, что Лан Йонг, глядя на его выражение лица не могла, да и не хотела, если быть честным, сдержать смеха.

Если участие Старшего в финансовых делах, медицинских исследованиях и иных деловых переговорах он воспринимал вполне ожидаемо, так как уже сталкивался с подобным, то вот некоторые операции, которые по праву могли называться карательными, были для Яна в новинку и очень неожиданными, когда он впервые с ними столкнулся. А еще непритными. Очень.

За восемь лет их было не так много, всего-то три, но каждую он хорошо запомнил, особенно третью, когда ему вместе со Старшим пришлось самому исполнять роль ликвидаторов или же палачей, как про себя называл таких людей Ян. Без злого умысла называл, прекрасно понимая необходимость подобных специалистов у любого Великого Дома. Но третья операция вызвала в его душе особый отклик не только по причине его личного участия в ней. Так или иначе он лично участвовал во всех трех, пусть и не исполнял приговор собственноручно. Ян помогал в организации, логистике, подбору исполнителей, да и приказы отдавал наравне со Старшим, как бы неприятно это ему не было. Неприятно потому, что убийство себе подобных у него до сих пор вызывало только негативные эмоции. Даже спустя столько лет после своего первого убийства, он не мог хладнокровно лишить кого-то жизни. Но приходилось. Утешало одно — со смертью той мерзости, решались не только проблемы Дома, но и сам мир становился чуточку лучше. Немного, самую малость, но лучше, и это приятно грело его душу.

Он не был таким наивным, чтобы думать будто подобные операции также не проводят для, скажем так, не совсем виновных. Врагов у любого Великого Дома всегда было в избытке. Нет, молодой мужчина все прекрасно понимал, но во всех трех операциях, в которых он принимал участие, вина приговоренных Советом Дома была доказана и сомнению не подлежала. Так что его совесть в какой-то мере была спокойна. Да ему бы и не дали подобного поручения. Его психопортет был хорошо известен всей верхушке Дома и среди них не было глупцов, что своим необдуманным поручением могли бы настроить его против них. Все-таки его титул Ансаша был очень весомым для авальцев.

С самим титулом тоже все было не так просто и гладко. Раньше, еще лет за двести-двести пятьдесят до того, как Ян его получил, этого титула удостаивались только инициированные, прошедшие возвышение, а сейчас его мог носить любой инициированный, принадлежащий Дому Авало. Колдун или ведун, не важно. Даже сейчас, спустя восемь лет, многие в Доме Золотого Меча считали его простым ведуном, не прошедшим возвышение. Сестры Йонг тогда потратили целый вечер для разъяснительной беседы о пользе подобного маневра. А сколько сил впоследствии ему стоило, чтобы не развенчать это мнение у окружающих! Примерно спустя год после того, как Ян прошел возвышение, у него начался скачкообразный рост всех физических характеристик. Сила, скорость, выносливость и ловкость увеличились почти трехкратно, отчего ему пришлось на пару декад изолироваться, чтобы привыкнуть использовать только малую часть улучшенных возможностей своего тела и никого случайно не травмировать. Особенно его близких. Единственная, кто был в восторге — Иелена, которая все то время находилась рядом и проводила какие-то свои исследования изменений его организма.

Она даже написала жутко большую и заумную работу на эту тему. Ян честно старался вникнуть в суть этой работы, но из-за нехватки знаний это было сделать не легко. Одними логикой и хорошими мозгами было не обойтись, поэтому, с позволения Лан Йонг и Старшего, он начал постигать азы медицины под руководством своей жены. "Ускоренный курс полевого хирурга", как его называла она, хотя ничего ускоренного в нем не было и в помине. Как курс может называться ускоренным, если он потратил на него пять лет своей жизни, даже с учетом, что посвящал занятиям час или два в день, не считая практических занятий, которые занимали по несколько декад? Но теперь у него на руках был патент среднего медицинского работника. Что-то наподобие хирургического медицинского брата с навыками реабилитации. На Авало была своя квалификация медицинских работников, не принятая в большей части остального мира, отчего более точное определение дать было затруднительно.

Помимо этого, Ян не прекращал своих занятий по фехтованию и боевым искусствам, занимался на стрельбище, осваивая разные виды огнестрельного оружия, а еще обучался игре на гитаре. При этом последнее давалось ему труднее всего. Сколько раз он стирал в кровь пальцы об струны поначалу, пока его коже не загрубела, было не сосчитать, десятка два-три точно. К тому же в таком большом количестве была виновата его новая, усиленная способность к восстановлению. Стволовые клетки вырабатывались в огромном количестве и быстро залечивали мозоли, при этом возвращая коже почти первозданный вид, лишь самую малость огрубевшей. И при том, что усилий на это он тратил гораздо больше, результат, по его собственному мнению, был весьма далек от идеального. Окружающие его близкие люди говорили, что у него очень хорошо получается, но сам Ян в это верил с трудом, вспоминая игру Арлена на этой же гитаре. Может они просто его утешали, может у него и вправду выходило вполне неплохо, Ян не знал, но отдавался занятию этому всей своей душой. Такого рвения от самого себя даже он не ожидал.

Как он умудрялся еще работать и посвящать время своим женам и близким, Ян сам не до конца понимал, лишь отдавал дань уважения тем, кто составлял для него рабочие графики и помогал организовать время. Эти гениальные профессионалы своего дела умудрялись даже находить время для расслабляющего "ничего не делания". Не часто, раз или два в декаду и не больше трех-пяти часов, но и это был подвиг с их стороны!

— Садись, что ты как не родной, — улыбнулась Лан Йонг.

Ян улыбнулся, оценив шутку. Вот уже почти три года, как он был пасынком этой удивительной женщины. Каким-то поразительным, даже мистическим образом его отец умудрился не только наконец уговорить маму А выйти за него замуж, но и еще смириться с тем фактом, что она будет не единственной женой. Он знал, что не малую роль в этом сыграла и сама Лан Йонг, но все равно, считал это самым настоящим подвигом со стороны отца. Как бы он не любил маму А, но не признать ее несколько резкий и непримиримый в некоторых вопросах характер Ян не мог. Ему самому до сих от нее иногда доставалось, что он взял себе в жены двух женщин. И выговаривала она ему за это даже после того, как сама стала состоять в подобном браке. Это было нелогично, но кто и когда искал логику в некоторых поступках женщин? Точно не он и точно не у мамы А. В этом плане с Лан Йонг, которую Ян стал называть мамой Эль, было гораздо легче, потому что в ее поступках и рассуждениях было больше рационального и логичного. Случались, конечно, эксцессы, но они, как правило, лишь служили доказательством обратного.