Страшный сон

Ищенко Геннадий 2020 г

anarhoret@mail.ru

Страшный сон

Миниатюра

На улице опять прозвучали выстрелы. Михаил Борисович вздрогнул и с опаской посмотрел в окно. На противоположной стороне улицы по тротуару бежал молодой, хорошо одетый парень, за которым гналась толпа оборванцев. Кто-то опять выстрелил, и беглец упал. Его окружили и потащили к ближайшему фонарному столбу. Соседние уже были заняты повешенными, а на этом ещё осталось место. Раненый в ногу парень был ещё жив и пытался вырываться, но получил удар по голове и безвольно обвис в руках палачей. Отшатнувшись от окна, Михаил Борисович взял мобильный телефон и позвонил.

— Ты ещё жив, Миша? — раздался из трубки голос приятеля.

— Привет, Виктор! — поздоровался он. — Какая у вас обстановка?

— Такая же, как и повсюду, — отозвался Хаевский. — Народишко бунтует и вешает всех, у кого сытая морда и дорогая одежда.

— А чего это они вдруг так взбесились? — не понял Михаил Борисович. — То всё терпели, даже отмену пенсий, а сейчас эти бунты...

— Кричат, что нечем кормить детей, — объяснил Виктор. — Сами-то давно сидят на одних макарошках, а дети — это святое. По-моему, наверху излишне перегнули палку. Нужно было дать хоть какое-то послабление. Потом всё вернули бы.

— А почему не видно полиции? — поинтересовался он.

— Сколько тех полицейских! К тому же говорят, что многие тоже бунтуют. Повесили своё начальство...

— А национальная гвардия?

— Её всю стянули к Москве. Передавали, что в столице ездят грузовики, из которых москвичам разбрасывают деньги. Там пока спокойно.

— Есть же ещё армия. Неужели так долго ввести чрезвычайное положение? В Новочеркасске в шестьдесят втором...

— У меня есть знакомый полковник, который сказал, что власть может не рассчитывать на армию. Хоть она вся наёмная, но родные большинства солдат сейчас на улицах. Думаешь, они будут в них стрелять? Скорее прикончат тех офицеров, которые это прикажут, и присоединятся к бузотёрам.

— Так что же делать? — беспомощно спросил Михаил Борисович. — Семья в Швеции, а я всё откладывал отъезд. Хотелось собрать больше денег...

— Я думаю добраться до Владислава. У него свой самолёт — это шанс свалить из этой дикой страны. Мои все в Израиле, а я здесь застрял.

— Может, и мне с вами?.. — задумался он.

— Давай, самолёт большой, а Влад не откажет. В крайнем случае заплатишь. Только смени прикид, а то в твоём точно повесят.

— Где же я возьму рваньё? — растерялся Михаил Борисович.

— Я купил у нашего дворника. За какую-то дерюгу содрал сто баксов! Но я заплатил, потому что жизнь дороже.

Он прервал разговор и поспешил добраться до дворника, который жил на техническом этаже их дома. Потолок был низким, поэтому пришлось идти согнувшись.

— Эй вы там! — крикну в темноту Михаил Борисович, и в ответ зажглась тусклая лампочка накаливания.

— Господин Ривкин, — узнал его сидевший на трубах отопления старик. — Чем могу быть полезным?

— Можете, — сказал он. — Продайте мне хоть какую-нибудь одежду!

— Хотите бежать, — оживился дед. — Хорошее дело! Я против расправ на улицах, просто вы слишком сильно придавили народ, вот он и озверел. Судить — дело другое. Только чинуш очень много, да и судьи ничем не лучше. Поэтому, чем больше вас смоется за бугор, тем меньше будет проблем с оставшимися.

— Одежда, — напомнил о себе Михаил Борисович. — Я дам вам за неё сто баксов!

— Баксы не берём, — отказался дворник. — Американцы ввели новые санкции, поэтому их деньги у нас никому не нужны. Эти сволочи как-то метили все купюры, которые привозили в Россию с пятнадцатого года, а сейчас объявили их недействительными. Никто не знает, что это за метки, поэтому за баксы ничего не купишь. Да и рубли... Если турнут нынешнюю власть, деньги точно обесценятся. Давайте я обменяю свой тулуп на ваше пальто? Оно вам всё равно уже не понадобится.

Обмен состоялся, и ободрённый Ривкин поднялся лифтом в свою квартиру. Там он открыл сейф и набил карманы вонючего тулупа долларами. Рублевой наличности было мало, потому что он предпочитал рассчитываться картой. Последними сгрёб карточки на разные счета и сунул в карман брюк. Когда Михаил Борисович вышел из дома, во дворе было безлюдно. На улице тоже не было никого, если не считать раскачивавшихся на фонарях покойников. Мусор никто не убирал, и он попадался на каждом шагу. Пока добрался до проспекта, увидел с десяток сожжённых иномарок. Надежда поймать такси не оправдалась, поймали его самого.

— Стой, жирная рожа! — крикнул кто-то за спиной, и Ривкина схватили несколько рук.

— Точно, чинуша, — сказал другой голос. — Мозги заплыли жиром. Напялил тулуп, а брюки и ботинки не сменил. Вешай его, ребята!

— Я никому не делал зла! — в страхе закричал Михаил Борисович. — Отпустите, Христа ради!

— Я объяснил бы тебе, сволочь, почему твоё благополучие построено на нашей бедности и голоде моих детей, да недосуг, — сказал ему интеллигентного вида мужчина с худым от недоедания лицом. — На фонарь его!

— Нет! — жутко заорал Ривкин и... проснулся.

"Надо валить отсюда! — вытирая пот со лба, думал он. — Есть Вилла в Гётеборге, квартира в Мальмё, три миллиона баксов и ещё столько же на рублёвых счетах. Это не считая машин и украшений жены. К чёрту эту службу и эту страну! Или ещё задержаться? Уж больно хлебное место. Я никому не нужен в Швеции, а семья привыкла жить на широкую ногу".

2