Агни-19

Глава девятнадцатая

Пока все, открыв рты, остолбенело наблюдали невероятную сцену, Никас молча взял со стола чайный прибор Оноры и отнёс его к своему месту, после чего выждал, пока до девушки дойдёт смысл его поступка. Онора, словно заворожённая этим его действием, не пошла, а будто потянулась за ним следом. Когда она оказалась рядом, он отодвинул стул от стола, без слов предлагая сесть. И лишь затем сел сам.

Вот после этого жеста старшего брата Аня спокойно улыбнулась, хотя на неё никто не смотрел, и предложила:

— Допиваем чай. Нам сегодня ещё кое-что сделать надо.

Это "кое-что", вообще-то, делали каждый вечер.

Двойняшки, например, каждый в своей комнате, сидели за уроками, выполняя домашние задания. Кристал с Лиссой уже привычно бежали в Анину комнату — или поиграть с Тильдами, или закончить ещё одну куклу. Никас, как правило, шёл в конюшню: ландо, единственное на колёсах, было стареньким, и в дороге из дома или домой брат частенько слышал подозрительные звуки, причину которых после ужина и устранял. Аня же мыла посуду и готовила полуфабрикаты на завтрак, благо подвальный ледник на кухне безупречно позволял хранить их всю ночь.

Но сейчас на последних своих словах она взглянула на Никаса. Тот коротко кивнул, догадавшись, что сестра хочет поговорить с ним наедине.

Как и предполагалось, в столовой после ужина никто не остался. Все разбежались по делам. Аня ввела слегка ошеломлённую поразительным событием в личной жизни, но всё ещё целеустремлённую Онору в библиотеку. Вернувшись в столовую, увидела Никаса, сидевшего за столом и крутившего пустую чашку, разглядывая её со всех сторон будто с целью найти дефект. Заметив её, он чуть набычился, словно собираясь с места в карьер ругаться, защищая Онору и себя.

Аня села напротив и протянула ему карточку.

— Этот магический охранный знак Онора нашла в артефакте, который прятался за ухом Лиссы.

Никас забрал карточку и всмотрелся в знак. Поднял глаза, хмыкнул:

— Я думал — ты будешь ругаться из-за Оноры.

— Не буду, — сухо сказала Аня, изо всех сил пряча радость при виде его решимости. — Ты взрослый человек и сам отвечаешь за собственные поступки.

— Ладно. Так. О карточке. Знаки такого рода обычно ставят в домах с достатком. А они все зарегистрированы за подписью судейских. Завтра спрошу на работе магов по учёту, кому может принадлежать этот дом.

— Никас, ты поминаешь, будто нужно быть осторожным? Ведь неизвестно, как девочка из такого дома попала на улицу. Лисса не говорит о доме и не... изъявляет желания вернуться в настоящую семью. Если что — наверное, придётся её...

Аня замялась. Вполне возможно, то, о чём она думает, противозаконно. Но ведь другой мир! А вдруг получится!.. Она вспомнила своё детство и внутренне содрогнулась. Не хотелось бы для малышки Лиссы судьбы не любимого в семье ребёнка.

— Я понял, — сказал Никас и озорно улыбнулся. — Ты хочешь её удочерить!

— Теперь ты постоянно будешь напоминать мне об этом? — насмешливо откликнулась Аня.

— Буду! Ты чуть не лишила меня желанной девушки и будущей жены... И вообще, это напоминание — отличная семейная шутка, — хмыкнул брат. И тут же стал серьёзным. — Что ещё? Когда мы ужинали, ты часто и глубоко задумывалась. Произошло что-то, что тебя гнетёт? Ну, кроме визита дайны Эннис? Ты расскажешь мне? Или хотела поговорить только о Лиссе?

— Никас, боюсь, у меня для тебя много... (она хотела сказать — различной информации, но запнулась) много новостей. Как и проблем. Наверное, тебе бы хотелось узнать, что делает Онора в библиотеке? — И Аня медленно, стараясь подобрать нужные слова, рассказала о Таегане и об Оноре, которая думает, что может снять с него проклятие вражеского храма. — Ты знал, что Онора — снимающая проклятия?

— Конечно, знал. Без своего разрешения я не позволил бы вам обеим снимать колдовскую отраву с тебя. Но я думал, что у неё не очень получается.

— Онора сделала всё правильно, но не учла громадной силы, использованной в отраве дайной Эннис, — объяснила Аня. — Поэтому и мне было плохо, и Онора поневоле взяла на себя часть моей отравы.

— Я думал, она навсегда останется такой, какой ты видела её в подвале, — прошептал Никас. — Но нам повезло, что эта часть отравы всё же оставила её в покое.

— Не совсем так, — заметила Аня, — и, боюсь, это следующая наша — уже всей нашей семьи — проблема.

Она оценивающе посмотрела на брата, потом на входную дверь в столовую залу — села-то специально так, чтобы держать её под контролем. Затем подвинула стул к столу и положила руки на столешницу, чтобы было удобно чуть склониться к брату. Тот сообразил, что проблема, волнующая сестру, довольно... конфиденциального характера, и тоже, насколько сумел, приблизил стул к столу. Поэтому Аня заговорила вполголоса, время от времени поглядывая на дверь:

— Никас, до болезни я не говорила тебе, почему дин Хармон женился на мне?

— Нет. Я знаю лишь, почему ты вышла за него замуж, — с теплотой отозвался брат. — Из-за нас и нашего нищенского положения.

— А... я хоть раз предлагала тебе и братишкам или Кристал провести вас в библиотеку моего мужа?

На этот вопрос брат, как ни странно, помолчал немного, глядя на стол и не видя его — видимо вспоминая, а потом ответил, качая головой:

— Ты несколько раз вроде и предлагала ознакомиться с этим помещением, но каждый раз почему-то то ли не решалась показать нам его, то ли забывала о своём предложении. Поэтому я решил, что это место для тебя дорого именно тем, что его создал для тебя дин Хармон.

В задумчивости Аня закрутила на палец прядку у виска: слишком уж нервно чувствовала кожа на лице эти выбившиеся из причёски волосы. Ага. Вот как, значит. Агни хотела всё рассказать семье, но сомневалась. Боялась. Но ведь когда-то надо было это сделать! А если магия образов прорвётся у братьев и сестры в не подходящий для этого момент? Аня легко могла себе представить, как Кеган сидит на уроке и от нечего делать (например, быстро сделал предложенное задание) начинает рисовать, поглядывая на... скажем, симпатичную ему девочку-одноклассницу. И вдруг... Глупо, конечно, переносить реалии того мира на этот. Всё-таки разные школы, разные учителя...

Нет. Их надо, как минимум, предупредить.

Она подняла глаза на Никаса. Тот терпеливо ждал.

— Никас, ты что-нибудь знаешь о магии образов? — осторожно спросила Аня.

— Слышал что-то... мельком, — тоже осторожно откликнулся тот. Помявшись, спросил: — Ты обладаешь этой магией?

Решиться на важный шаг трудно, даже если готовилась к нему довольно долго.

— Никас, — выдохнула она, — скажи мне: видел ли дин Хармон рисунки — твои, мальчиков и Кристал?

Брат нахмурился, вспоминая. Покачал головой.

— Скорее всего, нет. Он пришёл, потому что ты позвала его — посмотреть, нет ли над нашей семьёй проклятия. И разговаривала с ним только ты. Помнишь? Он обошёл наш съёмный дом. А потом — объяснять, что нет никаких проклятий, вошёл к тебе. И после этого начал буквально умолять тебя выйти замуж за него.

— Никас, у меня подозрение, что мы все — маги образов! — выпалила Аня. — Все! И ты, и мальчики, и Кристал!

— Это... хорошо? — спросил Никас, словно прислушиваясь к чему-то.

— Не знаю, — в отчаянии сказала Аня. Просто сидеть было трудно, и она встала, прошлась вдоль стола. — Я уже столько всего передумала! И мне всё кажется, если кто-то о нас узнает... Нет, не скажу. Никас, ты старше, больше знаешь жизнь. Что будет, если люди узнают про нашу семью?

— Но ты уверена, что все мы?..

— Не совсем, — призналась Аня. — Мне очень хочется проверить всех, но я ведь должна буду им сказать, зачем я устраиваю эту проверку.

— А ты знаешь, как проверить?

— Знаю. Это-то я знаю.

— Откуда?

— Дар у меня, как и у всех вас, был неустойчивым. Да и сейчас порой пропадает. Дин Хармон придумал целую систему, как закрепить этот дар, сделать его постоянным. Он написал для меня книгу с упражнениями по развитию моей магии. Возможно, его библиотека собиралась давно, и его предки покупали новые книги по разным видам магии и передавали их от поколения к поколению. И, когда дин Хармон увидел мои рисунки...

— Рисунки... — прошептал Никас.

И она рассказала ему всё.

Про свидания с дином Таеганом, который не мог говорить днём, зато говорил ночью, но в доме дяди не было хороших собеседников, поскольку дядя по ночам спал, а его слуги не подходили для компании: им неинтересны были рассказы бывшего военного, да и с кем говорить? Многие из них тоже спали ночью, поскольку работали днём.

Про Онору, которая "откликнулась" на рисунки с розами.

О предположении дина Таегана, что Агни обладает магией образов.

И даже показала Никасу своё помолвочное кольцо, которому он поначалу недоверчиво улыбнулся... И лишь затем она спросила:

— Никас, так что же ждёт нашу семью в том случае, если люди узнают о нашем даре? Ты больше общается с людьми, бываешь в обществе. Я же редко выхожу. Мне кажется, ты должен знать...

— Сначала надо увериться, что дар действительно есть у всех у нас. Почему ты решила, что он существует, хоть и неустойчивый?

— До болезни я видела, — напомнила Аня. — Теперь тоже, но не всегда чётко.

— Так. Значит, завтра, кроме дела с Лиссой, я поищу в архивах суда бумаги о том, как разрешались прецеденты с редким даром магов, — решил Никас.

— Попробуй разыскать бумаги о том, что было с семьями, в которых появились дети с магическим даром снимающих проклятия, — неуверенно предложила Аня.

Никас даже оглянулся на дверь, словно за нею могла стоять Онора. Потом покачал головой, слабо улыбаясь, и уточнил:

— Итак, знак Лиссы и бумаги о семьях с одарёнными.

— Не просто о семьях, но о судьбе этих детей, — напомнила она.

— Хорошо. Но тогда у меня ещё несколько вопросов... — Никас задумался, а потом, смущённо смеясь, попросил: — Проверь меня на магию образов. Мне не терпится узнать о себе прямо сейчас.

— Ты купил для всех карандаши и бумагу. Для себя тоже взял?

— Взял, — вздохнул он.

— Прекрасно. Идём к тебе в комнату. — Вздёрнутые брови Никаса подсказали, что он не совсем понял, почему именно в его комнату, а не в какую-нибудь другую. Пришлось объяснять: — Обычно ты мало сидишь в ней — и дети привыкли, что тебя в доме почти не бывает. Надеюсь, никто не зайдёт. Моя, как ты знаешь, занята. И ещё. Захвати зеркало (она вспомнила о зеркале, оставшемся под мостками, и усмехнулась), которое стоят на тумбе за дверью в столовую залу.

— Зачем? — с любопытством спросил брат.

— В комнате объясню.

Они чуть ли не на цыпочках прошли гостиную нижнего этажа, а потом Аня обогнала Никаса, чтобы подняться по лестнице и убедиться, что в коридоре второго этажа никого из детей нет, и помахала ему с лестницы рукой. Сразу брат не заметил её жеста, потому что стоял у двери в библиотеку и с надеждой заглядывал внутрь помещения. "Да что ж такое!.. — вздохнула Аня. — Знает ведь, что Оноре пока не до него!"

Наконец Никас поднял голову и поспешил к лестнице.

Они тихонько прошли мимо дверей, за которыми звонко смеялись девочки или бубнили деловые голоса мальчиков, и буквально прошмыгнули в комнату Никаса.

Он водрузил зеркало на стол возле окна и вопросительно взглянул на Аню. Затем перевёл взгляд на дверь, покачал головой и встал, чтобы закинуть крючок в металлическое кольцо.

— Не хочу неожиданностей, — спокойно пояснил он своё действие. — С чего начнём?

— Садись перед зеркалом и рисуй всё, что придёт в голову, глядя на себя, — предложила Аня, разглядывая разбросанные по столу карандаши и бумаги с набросками сада за окном его комнаты. Она даже удивилась: до сих пор думала, что рисунки у всех ребяческие — типа, почеркушки. А здесь... Она не профессионал, но Никас сумел передать мягкую золотистую зелень деревьев и холодновато-синеватые травы в тени под ними.

— А почему не на тебя? — спросил Никас, чуть с недоумением глядя на себя в зеркало.

— Я пока ещё только учусь, — напомнила Аня. — И не знаю, что произойдёт, если ты попробуешь написать мою силу. Да ещё потом использовать её.

— Знать бы ещё, как использовать, — пробормотал брат, продолжая опасливо коситься на зеркало, но не решаясь-таки коснуться бумаги кончиком карандаша. — Нет, Агни, я не понимаю, что именно нужно сделать.

— Ну, попробуй нарисовать что-то любимое, но глядя на себя.

Сказала и сама затаила дыхание, когда карандаш наконец дотронулся до бумаги.

Она не предложила Никасу резать карточки. Всё-таки они пока проводят эксперимент. Пробный рисунок... Услышала, как он снова что-то бормочет, и осторожно встала у него за спиной, стараясь не отражаться в зеркале перед ним.

— Любимое... Что у меня любимое-то есть?..

Аня улыбнулась и отошла. А что любимое есть у неё? Её комната? Многовато и расплывчато. Нужен какой-то конкретный предмет, вещь. Ювелирка, подаренная Агни дином Хармоном? Она взглянула на кольца и браслеты. Нет... Простенькое колечко, подаренное Таеганом, уже проявившее себя довольно воинственным защитником? Она ещё не успела привыкнуть к нему, чтобы назвать любимым... И чуть не засмеялась. Мостки! Вот её самый любимый предмет в этом мире! Мостки, на которых можно сидеть вдвоём, прижимаясь друг к другу и глядя на ночное озеро, побликивающее мягко раздробленным по мелким волнам светом луны или месяца. Мостки, на которые Таеган её приводит, обнимая за плечи. Мостки, на которых так удобно говорить вполголоса, обозначая тем самым личные границы их двоих...

Никас расправил плечи и склонился над бумагой.

Глуша в себе естественное любопытство: что он там начал рисовать? — Аня замерла у окна, боясь даже движением помешать его сосредоточенности. Потом спохватилась и бесшумно полуразвернулась к окну. А вдруг она увидит Таегана, втихаря гуляющего по её поместью? Пусть окно в комнате Никаса выходит на другую часть поместья, на сад, но мало ли... Увы, ожидания не оправдались, хотя она сумела улыбнуться, напоминая себе, что слишком мало простояла. Но, обернувшись к Никасу, обнаружила, что он работает быстро и, пожалуй, даже увлечённо. Шагнув в сторону, она с беспокойством заметила, что он рисует несколько странно — точней выглядит при этом странно: лицо расслабленно спокойное, глаза даже полуприкрыты, будто он вот-вот задремлет, но карандаш в его руках двигается так быстро, что Аня заподозрила: а если и впрямь почеркушки?

Ожидалось, что "художник" довольно быстро закончит рисунок. Но Никас внезапно ещё больше ссутулился над бумагой, больше не обращая внимания на зеркало, на которое до сих пор мельком, но поглядывал. Аня даже испугалась, а может — просто встревожилась: такого она не ожидала.

— Всё...

От слова, сказанного шёпотом, мороз по спине.

Что значит — "всё"?

Аня взглянула на брата, откинувшегося к спинке стула, и решила считать, что ничего экстраординарного не произошло. Подошла к столу и только хотела было взяться за лист, чтобы поближе рассмотреть рисунок, как застыла на месте: рисунок то прятался за призрачно-зеленоватым маревом, которое настойчиво тянулось к голове брата, то снова появлялся, но не очень разборчиво: какие-то корявые линии собирались в нечто единое.