Кей 018. Глава 4

Глава 4

424 год. Горы карамов.

Центурия Дареха шла в самом конце колонны конгов. А замыкали войско наемники из числа пуников. Холодная ночь не лучшим образом отразилась на состоянии терманца, хотя в отличие от некоторых темнокожих рабов он не простыл и не покашливал, шмыгая носом. Конги непривычны к холоду, а он как-никак с севера Пустошей, где зимой даже вода превращается в лед. Но и одежда на родине не куцая набедренная повязка, а вполне теплые штаны из овечьей шерсти, такая же теплая рубаха, а еще и куртка из меха. И ноги не босы, как сейчас, а обуты в крепкие кожаные сапоги.

Тело, задубевшее за ночь, проведенную на холодном ветру горного хребта, понемногу согревалось, солнечные лучи, проникающие поверх пологих вершин, подняли настроение. Хотелось быстрее пройти через горы, чтобы до темноты успеть спуститься к подножию, где ночью не так холодно.

Не у него одного имелось такое желание, шагающие рядом с ним конги постоянно напирали на идущих впереди, как бы подгоняя тех, но быстрее двигаться все равно не получалось. Виной тому находящиеся среди головной колонны боевые единороги. Те двигались размеренно и неторопливо, а погонщики совсем не испытывали желания ускорить ход животных. Причиной тому являлась горная дорога, то временами расширяющаяся, то опять сжимаясь до такой степени, что возникало опасение падения грозной живой силы с отвесных скал. Поэтому надежды заночевать в долине в эту ночь не сбылись. Как, впрочем, и в следующую.

Лишь на третий день тяжелого пути через горы войско наконец-то спустилось в долину, но отнюдь не зеленую, как мечталось воинам, а представшую их взорам серой каменистой землей, лишь местами проглядывающей зеленью неказистых кустиков. Дарех был расстроен. Это потом, когда их путь через земли карамов близился к завершению, он понял, что, наоборот, надо было радоваться, раз на этой стороне гор не оказалось плодородной земли. Мало зелени — мало живности, а значит, и охотников за мясом. А так как местные обитатели были к тому же людоедами, то человеческое мясо предпочитали иным другим.

Об этой особенности местного населения Дарех узнал на пятый день продвижения войска. Его центурия по-прежнему шла в конце колонны рабов, наемники же шагали в арьергарде в трехстах футах позади. День подходил к своему завершению, тени редких деревьев значительно удлинялись, еще больше затемняя окрестности.

Рядом с впереди идущими в десятке шагов от Дареха конгами возникли две коренастые фигуры с неестественно длинными передними конечностями, держащими в руках (или правильнее сказать, лапах?) дубинки. Два замаха, падение тел, и поспешное бегство напавших. Дарех, как и все остальные рабы, опешил, а когда через несколько мгновений пришел в себя, собравшись поработать своим копьем, то карамов поблизости уже не было. Дикари сумели раствориться в надвигающихся сумерках.

Искать и преследовать напавших никто не стал — рабы большой ценности не представляют. Для их хозяев пара убитых невольников сущая мелочь. Мертвецов оттащили к краю дороги (точнее того, что после прохода передовых отрядов стало отдаленно смотреться дорогой), а сами, пройдя с четверть мили, встали на ночевку лагерем. Ночью войско никто не потревожил, а когда ранним утром один из центурионов вернулся на место гибели рабов, то Дарех, которого вместе с его центурией взяли в сопровождение, вместо погибших невольников увидел лишь два расколотых человеческих черепа. Практически пустых. Дикари полакомились сырыми мозгами, а тела утащили вглубь своей территории.

Им еще повезло, что карамов в этом месте оказалось только двое, ведь и двоим в полупустынном краю делать особо нечего, разве что за какими-то ящерицами поохотиться. А окажись местность с плодородной землей? Тогда и дикарей могло быть намного больше. А что в таком случае должно случиться при организованной атаке дикарей, пунийцы вскоре узнали. Через несколько дней, когда они приближались к цели своего пути, на войско напали уже больше полусотни карамов. Видимо, новость о появлении чужаков распространилась по округе.

К счастью для Дареха, налет случился в голове колонны. Почему, к счастью? Да потому что Дарех сам видел последствия этой стычки, когда его центурия проходила мимо того места. Несколько десятков убитых конгов, семь или восемь тел погибших карамов — все это досталось дикарям после того, как войско, почти не задерживаясь, ушло дальше на север.

Центурионы не стали особо заморачиваться погребением погибших, просто слегка присыпав тонким слоем земли. И еще тем, что отделили головы от тел. Зачем? В этом случае при перерождении конгам вновь суждено оказаться рабами. А закапывать в землю погибших никто даже не задумался. Даже Дарех. Они рабы, по сути — не люди. И тратить время вместо того, чтобы двигаться к конечной точке своей цели, просто глупо. Наоборот, карамы на ближайшее время обеспечены мясом, пусть теперь занимаются потрошением добычи, не препятствуя движению войска.

Так думали предводители пунийцев. В целом, конечно, считали верно. Людоедам мяса досталось много, только успевай есть, пока не протухло. Так-то так, только мясо можно и коптить, сохраняя в съедобном виде на длительное время. А еще лучше мясной излишек держать в живом состоянии, благо ходячего мяса на землях карамов появилось не просто много, а очень много. И к конечной точке пути пунийское войско незаметно сопровождало уже несколько сотен дикарей.

По мере того, как извивающаяся на пересеченной местности длинная лента войска постепенно втягивалась в горный массив, становилось прохладней, на отдельных участках приходилось преодолевать неудобные для движения кручи. Впрочем, здесь, как считал Дарех, его центурии повезло, они шли в числе замыкающих. Сзади них двигалась только сотня наемников. А повезло в том, что шедшим передовым частям конгов приходилось периодически напряженно работать, сглаживая и расчищая дорогу как для массивных и неповоротливых боевых единорогов, так и повозок, запряженных мулами и ослами. А были еще и кони, ведь знатные предводители войска не станут месить ногами каменистую почву. Да и не только у знати имелись кони, несколько сотен всадников являли собой мобильную и ударную силу пунийского войска.

Мнение о том, насколько центурии повезло, Дарех поменял на второй день движения по горам, когда арьергард двигался через узкую седловину, которую впереди пересекал распадок, на удивление заросший обильной зеленью. Центурия уже прошла мимо распадка, когда сзади послышался нарастающий гул камнепада. Обвал в горах страшен тем, что начинаясь с падения одного камешка, камнепад может за считанные мгновения превратиться в грозную, ничем неостановимую лавину, сметающую все на своем пути. И если ты не успел вовремя вывернуться, выскользнуть из смертельной ловушки, то тебя навечно погребет под каменной лавой.

Раскопать коллективную могилу, конечно, можно, но на это уйдет много времени и сил. Сотня наемников, заваленная лавой, это не бесправные рабы, свободных пуников нужно хоронить, а не бросать непогребенными, по крайней мере, не в том виде, в котором они оказались.

Известно, что боги определяют, кем переродится умерший, а помогают богам сами люди, подталкивая волю богов своими действиями. Если погибшему положить в рот золотую монету, тот обязательно переродится в теле ребенка в семье патриция или, на худой конец, богача. С серебряной монетой можно родиться заново в семье зажиточных людей. А с медной тебя ждет участь бедняка. Но ведь и не нищего? Без монеты во рту погибшего ждет перерождение среди нищих. А с отрубленной головой родишься рабом. Вот и получается, что погребенных камнепадом наемников, если их не отрыть и не положить погибшим монеты в рот, ждет нищая участь.

Но где гарантии, что местные жители не откопают трупы наемников и не полакомятся ими? А раз так, то даже нищими людьми им не переродиться. Непогребенные в земле рождаются в телах родственных тем, кому достанутся их останки. Волки съедят — родишься волком, поклюет воронье — значит, стать тебя вороном. А если карам? Родишься карамом.

Будь на месте погибших наемников конги, никто даже не стал бы дергаться, отдавая приказы достать из-под завала тела погибших. Но наемники — они из свободных граждан Пунии. И к тому же, как к этому отнесутся остальные воины, если погибших не откопают?

Подгоняемые бичами надсмотрщиков, конги бросились растаскивать каменную насыпь. И чем дольше войско стояло без движения, тем сильнее нервничали центурионы в нетерпении ожидания завершения работ.

"А ведь придется на себе тащить убитых каменной лавой, — подумал Дарех, оттаскивая тяжелый валун в сторону. — Тела здесь не бросишь, оставив их на съедение людоедам. И в земле не похоронить. Не успеет душа погибших определиться с новым для себя телом, как попадется караму. Вон сколько пуников засыпало. И каждому в рот надо положить по серебряной монете. Столько младенцев одновременно не появится на свет в зажиточных семьях. Значит, без очереди на перерождение не обойтись. Нет, не успеют боги найти новые тела погибшим пуникам до того, как до них доберутся карамы. И раз так, то хоронить будут на той стороне гор. А тащить тела придется нам, конгам".

Неизвестно, что думали командиры, но то, что обвал произошел не просто так, видимо, догадаться не смогли. Иначе бы не оказались столь беспечны, забыв выставить часовых у выхода из распадка, в зелени которого так легко затаиться. Сколько пищи сейчас лежало под камнями! И ее пришедшие из-за гор чужаки хотели лишить карамов!

В тот момент, когда распадок вдруг разом наполнился телами дикарей, Дарех пытался откопать тело погибшего. Картина, которая предстала перед его глазами, не на шутку испугала молодого терманца. Десятки волосатых фигур, сминая растерявшихся конгов, устремились в его сторону. В руках дикарей мелькали дубинки, которыми они ловко махали, целясь по головам безоружных рабов. Копья ведь остались за пределами зоны обвала. А голыми руками со зверообразными сильными дикарями не повоюешь.

Если бы все выскочившие карамы бросились на конгов и нескольких случайно затесавшихся среди рабов пуников, Дарех вряд ли смог уцелеть. В конечном итоге дикарей, без сомнения, перебили бы, против целого войска им не устоять, но карамы и не собирались воевать с пунийцами. Им нужно мясо. А как понял Дарех, в том числе и живое.

Часть конгов, упавших под ударами дубинок дикарей, была только оглушена, и темнокожих рабов теперь тащили вглубь распадка. Уносили туда и неподвижные тела конгов, которых уже не оживить. До участка, где трудился Дарех, добежало всего с десяток карамов, двое из которых бросились к терманцу. Один из дикарей отвлекся на ближайшего конга, зато второй с глухим утробным ревом взмахнул дубинкой, целя в голову или ключицу Дареха. Терманец к этому времени уже пришел в себя, сбросив оцепенение. Копья нет, зато вокруг много камней, один из которых он удачно метнул в дикаря, попав тому в лицо. Дарех сам по себе был крепким и довольно сильным, а тень близкой смерти придала ему еще больше силы.

Попади камень в череп карама, вряд ли Дареху удалось спасти свою жизнь — настолько дикарь смотрелся крепким и непробиваемым, но бросок на редкость оказался удачным, буквально смяв нос дикаря и залив все его лицо потоками брызнувшей крови. Людоед взревел от боли, застопорив свое движение, что позволило Дареху броситься прочь от карамов, уже успевших расправиться со спутниками терманца. Побитых конгов оказалось более чем достаточно. За Дарехом никто не бросился в погоню, предпочтя добытую пищу, которую еще нужно успеть утащить в распадок, что дикари и кинулись делать.

Нападение оказалось настолько неожиданным и быстрым по своему исполнению, что почти всем людоедам удалось вернуться обратно с захваченной добычей. Из полусотни конгов уцелело всего восемь человек.

Рассвирепевшие от неудачи центурионы возместили злость на надсмотрщиках, а те, в свою очередь, перенесли свою ярость на спины рабов. Дарех удачно разминулся с бичом надсмотрщика, сместившись на дальний край скопления камней. Нагнанные к месту специально подстроенной катастрофы (теперь даже туповатые конги вряд ли думали иначе) три новые центурии рабов быстро закончили разбирать завал, командиры распределили тела погибших по рабским десяткам, и военная колонна направилась дальше в горы.

В оставшиеся полтора дня на войско выпало два происшествия. В последнюю ночь, перед тем как покинуть негостеприимный край дикарей, вновь случилось нападение. На этот раз никаких обвалов карамы не устраивали. Они попросту напали на сторожевой десяток и уволокли его в темноту, прихватив попутно нескольких конгов, кто безрассудно бросился вслед за напавшими. А утром с узкой и крутой тропы свалился в тесную расселину боевой единорог. Доставать его, конечно, никто не стал. Ноги он, может быть, и не переломал, но быстро вытянуть из расщелины такую тушу невозможно — нет ни приспособлений для этого, ни желания тратить драгоценное время. Ведь карамы где-то бродят поблизости и неизвестно, что дикари предпримут в следующий раз. Конгов не жалко, а если снова погибнут наемники? Да и до выхода на ту сторону гор осталось совсем немного. Впереди земли Ромула и сам Альбалонг. От места ближайшего Прохода до вражеской столицы всего-то ничего!