|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
* * *
Проснулся я ровно через час и самостоятельно, благо телефонный разговор сквозь сон прекрасно слышал, но на совещание к воякам всё-таки не попал: коварный удар Мисато оказался гораздо опаснее простого саботажа моего пробуждения, а я решительно недооценил мощь направленных на меня заботы немецких и японских Пилотов. Не то чтобы немецкие пилоты в этом уравнении что-то решали, но когда Рей взяла меня за рукав и молча посмотрела в глаза, транслируя в эмоциях железобетонную решимость меня никуда не пускать, чтобы защитить от моей же бестолковости, я был вынужден капитулировать и склониться перед подавляющей силой.
— Как ты можешь быть таким невыносимым эгоистом, вынуждающим даже заместителя Командующего прыгать вокруг тебя, и, одновременно с этим, конченым подкаблучником, который и пикнуть не смеет, если она решительно на что-то настроится? — уловила эмоциональный фон Аска, тут же начав всех строить и воспитывать. Ну а как же? Её ответственную и полную правоты речь я был готов игнорить и поступать по-своему, а стоило Рей на меня строго посмотреть — и я сразу шёлковый. Голубоглазые валькирии негодовать! Возмущаться!… Завидовать!
— Знаешь… вот теперь, когда ты спросила… — я показательно задумался, с глубоким чувством осмысления глядя в пространство рядом с Рыжиком. — Возможно, я — цундэрэ. Готичный цундэрэ.
— Издеваешься?! — насупилась девочка, судя по эмоциям даже не подумав, что в моей фразе могут быть какие-то намёки на её счёт.
— Почему ты так думаешь? — отыгрывая бесхитростный кирпич, поднимаю брови, ловя её взгляд.
— Потому что ты не можешь не издеваться!
— Да? — изображаю задумчивость. — Тогда я — садодэрэ.
— Идиот ты озабоченный! — вспыхнула возмущением девушка, притопнув ножкой. Стояла она напротив дивана, аккурат на пути к двери, так сказать, изготовилась держать оборону, ещё в момент моего пробуждения.
— Не ругайся, — примирительно вздохнул я, откидываясь обратно на разложенный диван и растягиваясь на нём поудобнее. — Ты же прекрасно знаешь, что какие бы слова я ни говорил, это никогда не несёт цели тебя обидеть.
— Да, ты всего-лишь обожаешь меня бесить! — хоть и в форме продолжения наезда, но признала мою правоту Лэнгли.
— Неправда, я обожаю тебя смущать, — с достоинством отметаю гнусные инсинуации, заодно обнимая левой рукой Рей, которая тоже решила лечь и теперь молча устраивала голову на краю моей груди, — а то, что ты пытаешься скрыть своё смущение показной агрессией, это уже побочный эффект.
— То есть признаёшься, что делаешь это специально! — сделала вид, что услышала только предпосылки к данной интерпретации, рыжая, одновременно прикипая взглядом к фигуре Аянами, которая уже и колено на меня закинула, фоня в эмоциях деловитым желанием устроиться поудобнее и чтобы как можно ближе ко мне… Без малейшего сексуального подтекста, хочу заметить, но разве это могло повлиять на степень моей вины в глазах фройляйн Цеппелин?
— Аска, ну хватит, — прикрываю глаза, зарываясь пальцами левой руки в волосы Аянами, — просто иди уже сюда, и я тебя тоже обниму.
— Ч… Что значит «иди сюда»?! — натурально ужаснулась девочка, при этом чуть было не сделав шаг вперёд… чего ужаснулась ещё сильнее, и та-а-ак забурлила внутри целым штормом противоречивых эмоций, что... мням! Просто мням!
— То и значит. Раз уж я тут заперт с приказом отдыхать, минимум, пять часов, то это время нужно хотя бы потратить с пользой.
— Вот и трать его на сон, отаку озабоченный! — смущение перетекающее в возмущение и обратно, негодование перетекающее в желание, отрицание перетекающее в интерес, облегчение превращающееся в досаду, досада в негодование и ещё десятки таких же метаморфоз буквальные каждые пару секунд.
— Можно, конечно, но я вполне сносно себя чувствую, — добираюсь пальцами до ушка уже устроившейся и закрывшей глаза Рей, и начинаю выводить по тому узоры, наслаждаясь ощущением того, как самой девушке приятно от этих действий. — Ничего не болит, да и слабость более чем терпима. Просто это был первый раз, когда я формировал АТ-поле собственным телом, а это как бежать марафонскую дистанцию первый раз — большой стресс для организма, который я ещё и усугубил синхронизацией с Мисато, вот и лежу теперь бледный и слегка варёный. Но это не значит, что я стал беспомощным инвалидом, который не может себе позволить не спать пару суток. В конце концов, мне пятнадцать лет, а не сорок пять. Это я к тому, что ничего не мешает мне повести себя как твой друг и товарищ, и обнять, когда тебе это нужно.
— Да с чего ты взял, что мне нужно, чтобы ты меня обнимал?! — хоть я и не видел этого, так как держал глаза закрытыми, но почувствовал, как у Аски заполыхали щёчки.
— Ну, ты ведь и сама уже признала, что мы — друзья, да и как бы ты ни ворчала, я же чувствую, что тебе с нами хорошо. Да, я часто тебя смущаю и заставляю чувствовать неловкость, но в то же время во всей Японии, если ни вообще в мире, я — единственный мужчина, с которым ты можешь быть до предела искренней, и при этом абсолютно точно знать, что любая твоя откровенность никак не отразиться на моём к тебе отношении. И что я всегда тебя поддержу, — дополняю, придав голосу особо вескую интонацию. — В том магазине же ты пережила огромный стресс. Пусть ты — сильная девушка, но в такой ситуации всем нужна поддержка. А кто ещё её может оказать, если ни друзья? Так что хватит себя накручивать, и просто иди сюда. Обещаю: никаких плоских шуток, распускания рук и пошлых мыслей.
— И… Ик-кари… ты... такой гад! — прокомментировала сопровождающие мою речь эмоции «голубоглазая бестия», так полыхая ушами, что мне собственные хотелось растереть, чтобы избавиться от фантомных ощущений.
— Хочешь чтобы я тебе поуговаривал?
— Нет! Заткнись! Кому ты нужен?! — хочет, ещё как хочет! А вот чего ей больше хочется: героически отвергнуть искушение или милостиво согласиться, девушка уже не знала.
— Хорошо, — покладисто согласился я и… молча начал источать в пространство нежность, заботу и участие, а также умиротворённое удовольствие от того, как же это хорошо — просто лежать и обниматься, чувствуя тепло друг друга, доверие и покой. Это в добавок к тому фону, что и без того источала Рей, а испытывала она в эмоциях примерно то же самое.
— … — Аска крепилась. Скрипела зубами, сжимала кулаки, бурлила возмущением (довольно фальшивым и неубедительным, если кто-то хочет моё мнение), но молчала и держалась.
— Мы никому не скажем, — примерно минуту спустя, ощущая, что клиент почти дозрел, подбодрил Рыжика я.
— Сказала — заткнись! Паршивец озабоченный! Не хочу я с тобой обниматься! — послушно взбодрилась та.
— Хочешь. Я чувствую, что хочешь.
— Нет! Замолкни! — на меня ещё раз топнули, но, что показательно, продолжили стоять рядом с диваном, а не попытались куда-то сбежать.
— А теперь ты хочешь… — начал было озвучивать я некую очень пошленькую эмоцию из области «возьми меня силой», промелькнувшую в душе немки, как диван под нами с Рей содрогнулся под весом нового тела, а мне решительно зажали рот рукой.
— Ещё слово — и я тебя прикончу! Клянусь, Икари! — готовая пойти на смерть но отрицать до конца из чувства гордости и противоречия, Аска нависла надо мной уже вполне конкретно желая, чтобы я сам её схватил, подмял под себя и… дальше она ещё не придумала, но вот оказаться жертвой, которая не сама сдалась, а её подло и бесчестно одолели грубой силой (очень может быть, в смысле, допустимо (в значении «желательно»), что и в конфигурации «двое на одного»), вынуждая поступиться принципами «против воли», это да-а-а, это желание у неё было оформлено чётенько. Хоть и отчаянно отрицалось, да. Обожаю женские эмоции!
В этот момент, Рей чуть приподняла голову с моей груди, чтобы посмотреть Лэнгли в глаза. После чего, предельно серьёзно, предложила:
— Если хочешь, я могу тебя обнять, — бурю противоречивых чувств Рыжика она по-прежнему понимала с пятого на десятое, но общий мотив, что девочке хочется «запретного», но при этом она считает, что если примет его от меня, то этим себя унизит, уловила. Ну и решила помочь. А то, мол, как-то всё долго, шумно и не продуктивно — зачем так много времени терять на все эти глупости, если можно просто сделать то, что хочется?
— А?… — Аска сбилась с мысли и, похоже, обратила внимание на клубок мотивации моего ангела. — Ч-чёрт! Нет! — схватилась за голову, освобождая наконец-то мой рот от тяжёлого замка своих пальцев. — Как к этому пришло?! А-а-а! Икари, почему ты всё время так делаешь?!
— Как делаю?
— Заткнись! — а в эмоциях слышится: «не смущай меня, сжалься, ну пожалуйста!».
— Эх, — показательно вздохнул я и, наглым образом сцапав рыжую за талию, повалил рядом, так, чтобы она оказалась почти в такой же позе, что и Рей.
— … — Сорью оцепенела.
Я же воспользовался её секундным стопором, чтобы отпустить талию и зарыться пальцами в шевелюру, начав, как и с Аянами, тихонько подбираться к ушку. Ну и конечно же не забывая транслировать самые чистые и непорочные эмоции.
— … Только сегодня… — тихо-тихо выдавила из себя Лэнгли спустя несколько секунд, вновь ощущая прилив крови к щекам, но и… начав ерзать, устраиваясь поудобнее, хоть и без закидывания на меня коленок.
— М?…
— И только попробуй потянуть руку куда-то не туда! — уже более уверенно посулила мне нахохлившаяся девочка, чтобы «скрыть» своё состояние.
— … — с языка чуть было не сорвалась фраза на тему: «но ты же мне подскажешь, где тебя лучше трогать?», но я себя сдержал, ведь я обещал без плоских шуток и пошлых мыслей. Вместо этого я приподнял голову и коротко чмокнул её в макушку. — Конечно. Не переживай ни о чём, — и, пока девочка опять застыла, вновь свободно положил затылок на диван, расслабляясь и убирая из эмоций всё лишнее. Ну и настраиваясь погрузить красавиц в самую умиротворяющую пелену из испытываемых мной к ним нежности и заботы.
Пять часов — это не так уж много, но сколько мог, я должен был помочь им вымыть из души все переживания и тревоги, а потом… потом меня ждала ещё одна красавица, нуждающаяся в спасении от переживаний и тревог, а также целого вагона срочных дел...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
