Авиамарш контекст 1

Читатель! Если тебе понравился текст, можешь оценить его в рублях. Счет СБ 4817 7602 2593 9473

"Все выше и выше, и выше..."

(Контекст истории Авиамарша).

Оглавление

Краткое предисловие

Ультиматум.

Контекст Гражданской Войны

"Стальные руки-крылья"

Маяковский, Дерулюфт, Хемингуэй и мировая революция

Парный полет с Родченко

Итоги кампании — народ небожителей.

Икар

"Наш ответ...".

Авиамарш-второе приближение.

Судьба Авиамарша.

Пан Купер как черное зеркало Русской Революции.

Красвоенлеты.

Заказчик

ХЛАМ и ПРАХ.

Марши и романсы — первый закон диалектики.

Новый человек в летающем мире.

После успеха.

Вместо заключения.

Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,

Воздушный флот сумеет дать ответ!

Припев:

Юлий (Илья) Абрамович Хайт Павел Давыдович Герман.

Краткое предисловие.

К блистательной и подробной работе Валентина Антонова, кажется, и добавить нечего. http://www.vilavi.ru/pes/aviamarsh/around2.shtml

В моем исследовании почти пятая часть текста — цитаты из его статей. К сожалению, все мои попытки связаться с В. Антоновым окончились неудачей. Потому вставки его текстов сделаны без формального одобрения автора. Если Валентин Антонов захочет их изъять — уберу по первому его требованию.

Мне в цикле статей В. Антонова об Авиамарше не хватило... самой авиации. Цель данной работы раскрыть контекст эпохи, понять и прочувствовать в какой насыщенной среде кристаллизовался Авиамарш. Поэтому кажущиеся отклонения от темы, пространные "лирические отступления" неизменно приводят к Авиации, к Авиамаршу. Это не "растекание мыслью по древу", но сознательный прием — показать читателю мир в котором жили Павел Герман и Юлий Хайт.

"Авиамарш" одна из самых известных, узнаваемых и исполняемых российских песен. В ней дышит романтика пионеров авиации, энтузиазм первых десятилетий строительства социализма.

Строки марша: "мы рождены, чтоб сказку сделать былью", "все выше, и выше, и выше", "нам разум дал стальные руки-крылья, а вместо сердца — пламенный мотор", "спокойствие наших границ" стали лозунгами, цитатами, мемами "на века". Сегодня без этого марша немыслим ни один авиационный праздник или военный парад.

За кажущейся общеизвестностью Авиамарша кроется множество тайн и загадок. В его мелодии, в словах, в истории создания и исполнения. Раскрытие их позволит узнать малоизвестные или давно забытые эпизоды истории авиации и всей страны.

Ультиматум.

Даже точная дата создания марша до сих пор считается неизвестной. Наиболее достоверно утверждение, что марш Авиаторов написан для пропагандисткой кампании "Наш ответ Керзону".

Лорд Джордж Натаниэл Керзон.

8 мая 1923 года бывший вдохновитель интервенции против Советской России министр иностранных дел Великобритании лорд Джордж Натаниэл Керзон направил руководству РСФСР ультиматум. В нем выказывалось недовольство усилением активности советской агентуры в английских колониях, в частности обвинение в убийстве нескольких британских чиновников.

Керзон выдвигал жесткие условия. Деятельность советских полпредов в Иране и Афганистане нарушала пункт англо-советского торгового соглашения 1921 года, по которому Советская Россия была обязана воздерживаться от антибританской пропаганды в Азии. Требовалось ни много, ни мало — отзыв советских полпредов с занимаемых ими постов и принесение публичных извинений за акты пропаганды против Англии.

Британское правительство так же требовало освобождения английских рыболовных траулеров "Святой Губерт" и "Джеймс Джонсон", задержанных советскими властями за нарушение установленной декретом советского правительства 12-мильной зоны береговых вод вдоль Мурманского побережья. Сверх того — уплаты денежной компенсации за ущерб, нанесённый этим британским рыбопромышленникам, а также отказа от 12-мильной и установления 3-мильной зоны береговых вод.

Наконец, ультиматум Керзона требовал, чтобы советское правительство отозвало две ноты Наркомата Иностранных Дел от 31 марта и 4 апреля 1923 года, в которых СССР давал отпор английским попыткам вмешатель-ства в свои внутренние дела. Попытки предпринимались под предлогом борьбы с так называемыми "религиозными преследованиями": незадолго до этого советский суд осудил польского шпиона "ксёндза (прелата) Будкевича", которого расстреляли за организацию в Петрограде подпольной религиозной школы, выходцы из которой вели активную антисоветскую пропаганду в Белоруссии. Нота устанавливала срок для удовлетворения всех выдвинутых требований в 10 дней.

Тон и содержание ультиматума вызвало возмущение советских "политически активных масс". По стране прокатилась волна стихийных собраний и митингов, поддержанных партийным руководством. 11 мая стало известно, что в Лозанне белогвардейцем-эмигрантом Морицем Конради убит полпред (посол) СССР в Италии, глава советской делегации на конференции по вопросам черноморских проливов в Лозанне — Вацлав Воровский. Весть о его смерти подстегнула массовое негодование.

Чем хуже оказывались известия из-за рубежа, зачастую несвязанные между собой, тем сильней вскипал энтузиазм масс. Так плановая инспекционная поездка начальника войск Антанты Фердинанда Фоша по польским гарнизонам на границе с СССР в те дни была истолкована как подготовка к новой интервенции против Страны Советов, готовой начаться тотчас.

1923-й оказался первым мирным годом Советской Власти. В европейской части страны гражданская война закончилась в конце 1920-го года, а на Дальнем Востоке — только в ноябре 1922-го, то есть всего за полгода до описываемых событий.

В 1921-м подавлены Кронштатский мятеж и Антоновское восстание, присоединено Закавказье. В тот же год Юг России и Поволжье охватил голод, продлившийся и в следующем году.

Плакат 1921 год. К. Моор

Пришлось закупать хлеб за границей. Золотовалютные резервы страны оказались основательно истощены, поскольку государство пошло на крайние меры, продав часть национальных сокровищ, в том числе из Эрмитажа. Что в последствии неоднократно ставилось большевикам в вину, и ставится до сих пор.

В марте 1922 года была проведена масштабная кампания по изъятию драгоценной утвари из церквей, вызвавшей противодействие церковных иерархов. Патриарха Тихона за выступление против реквизиции арестовали и придали суду. Главу католиков России архиепископа Цепляка за аналогичные действия так же осудили, но тот успел бежать, скрывался, был пойман чекистами и вместе с Будкевичем "поставлен к стенке". ВЧК и сменившее ее ГПУ старательно разыскивало подпольные состояния в драгоценностях и твердой валюте и художественных ценностях.

Были созданы специальные организации помощи голодающим — Помгол. На часть собранных ценностей за границей оперативно закупили зерно. В деревню оно пошло как семенное, что позволило засеять поля. Продразверстку заменили продналогом, теперь крестьяне оказались заинтересованы в расширении запашки и посевов. По осени собрали неплохой урожай — в 2.5 раза больше 21-го года. Часть урожая крестьяне повезли на рынок, что сильно ударило по спекулянтам. В 23-м ожидался еще больший урожай. Жизнь приходила в норму, улучшалась буквально на глазах.

Заработал НЭП. Заводы перевели на хозрасчет. Начали вновь вводились в строй остановившиеся предприятия. Процесс этот шел медленно — на хозрасчете многие крупные предприятия оказались убыточны.

Воспрянула торговля, чему способствовало упорядоченье денежной политики. Прежде в стране существовало "двойное" денежное обращение. В дополнение к прежним "деньгам" времен "военного коммунизма", ввели валютные суррогаты — "совзнаки" — твердые деньги. Они тоже оказались затянуты инфляционной спиралью.

Совзнак номиналом 25 000 рублей.

Осенью 1922-го выпущен в обращение советский червонце, примерно равный 10 золотым царским рублям. Червонец приравняли к 10 рублям "образца 1923-го года", которые, соответственно, стали равны 100 "совзнакам" или 1 000 000 рублей предыдущих выпусков. Начиналась чеканка и выпуск в обращение золотых и серебряных монет.

Золотой червонец.

Прежние расчеты "миллион за спички", а то и на миллиарды (характерная примета Гражданской Войны) уходили в прошлое. Если к началу 1923-го советский червонец занимал не более 3% денежной массы, то к концу года обеспечивал уже три четверти денежного обращения (в основном в безналичных расчетах между предприятиями). Хотя старыми "мульёнами" в быту все еще рассчитывались.

В декабре 1922 года создан СССР, объединивший ранее обладавшие довольно широкой автономией (даже фактической самостоятельностью) советские республики. Власть в стране укреплялась, возникало ощущение, что прежнее величие Российской Империи возрождается, причем в совершенно новом качестве равенства и справедливости. Впервые за 10 лет страна ощутила плоды мира, "спокойствие границ".

И вот с таким трудом завоеванный мир хочет нарушить злейший враг — Англия, да еще в лице главного вдохновителя и организатора недавней интервенции лорда Керзона.

Массовому возмущение вскипело. Вернувшийся в Москву из провинции Михаил Булгаков, еще и не думавший о "Мастере и Маргарите" (пока в работе "Белая Гвардия"), известный тогдашнему читателю только как бойкий фельетонист и сатирик, описал манифестацию в центре Москвы 12 мая в репортаже для берлинской "эмигрантско — советской" газеты "Накануне".

Несмотря на скепсис по отношению ко всему происходящему "в Совдепии", репортаж "Бенефис Керзона" передает восхищение Булгакова энтузиазмом сотен тысяч манифестантов. Автор признается, что такого скопления людей на митингах он не видел "даже во время Революции". Всюду транспаранты с наспех сочиненными лозунгами, чучела Керзона, побиваемые пролетариями и первое описание огромного картонного кукиша. В центре репортажа Булгакова — выступление на балконе Моссовета Маяковского, сочинявшего на злобу дня стихи и тут же читавшего их митингу.

В конце весны — летом 23-го года Маяковский выдал масштабный цикл стихотворений, дающих отповедь "британскому лорду". Поэт так "насолил" Керзону, что вызвал возмущение британской прессы.

"Еще одна английская обида. Реакционная английская газета "Морнинг пост" выражает протест против Маяковского за его стихотворение о Керзоне, напечатанное в журнале "Красная новь". Газета считает, что в своих стихах Маяковский клевещет на Керзона, и требует, чтобы английское правительство привлекло Маяковского и "Красную новь" к ответственности" ("Трудовая копейка", 1923, 5 сентября).

Откликнувшийся на публикации МИД Великобритании навсегда запретил Маяковскому въезд в пределы Британской Империи, занимавшей тогда четвертую часть суши. Позже Маяковскому не раз пришлось столкнуться с этим запретом.

Тут не все ясно — фигурирующий в Сети циркуляр британского МИДа датирован 12 февраля 23-го года, то есть до начала нашей "истории". В нем перечислены причины: членство Маяковского в ВКП(б), его участие в Пролеткульте, ведение активной коммунистической пропаганды. Ни слова об антибританских выпадах.

"Информированность" английских дипломатов изумляет: в деятельности организации Пролеткульт Маяковский не участвовал, в компартии тогда не числился, поскольку требовал восстановления партбилета и зачета партийного стажа с 1905 года, на что получал постоянные отказы и предложения вновь подать заявление на вступление в партию на общих основаниях.

Публикация первого стихотворения цикла, который условно можно назвать "ответ Маяковского Керзону" (всего в нем 12 стихотворений только за 23 год) — "Универсальный ответ" пришлась на 20 мая. 23-го мая во втором стихотворении "А это значит вот что!" уже упоминается вариант лозунга "Пролетарий — на самолет". Это прямой отклик Маяковского на статью "Правды" от 20 мая с официальным ответом на ультиматум, в котором партия и правительство призывали крепить обороноспособность страны, строить Красный Воздушный Флот.

Опираясь на широкое возмущение масс, советская сторона поначалу отвергла ультиматум Керзона. Коминтерн инициировал кампанию поддержки СССР за рубежом. Левое движение в развитых странах набирало обороты. Особенно активны оказались коммунисты, грезившие скорой мировой революцией. В Германии Коминтерн совместно с Германской Компартией готовил социалистическую революцию. Среди левых Европы и Америки симпатии к первому пролетарскому государству были огромны. Уже в конце мая там прокатилась волна митингов под лозунгами "Руки прочь от Советской России!".

Движение под таким лозунгом было популярно в рабочей среде Европы в 1918-20 гг. во время интервенции и Гражданской войны, когда пролетарская поддержка Советам в основном выражалось в том, что грузчики отказывались отправлять вооружение и амуницию для белых армий, а работники предприятий — выпускать для них оружие. Пиком движения стал отказ французских частей интервентов стрелять в русских "красных".

Теперь движение получило новый стимул. Откликнувшаяся на него Итальянская Коммунистическая Партия среди прочих мероприятий направила в СССР в том же 1923-м помогать Стране Советов строить самолеты авиаконструктора Роберто Бартини. Итальянец прибыл в НОА 13 сентября. (О НОА см. ниже).

Размах движения напугал правительства ведущих стран, что привело к отказу от широкой поддержки союзниками по Антанте инициативы Керзона. Если прежде Керзон питал известные надежды спровоцировать своим ультиматумом широкую международную изоляцию СССР, то к середине лета его иллюзии испарилась. Тем не менее, поначалу МИД Англии был настроен весьма решительно.

29 мая новым ультиматумом Керзон пригрозил СССР полным разрывам дипломатических отношений и жесткими санкциями. Фактически речь шла о новой интервенции, отразить которую СССР не имел возможностей.

В 1921-м году Красная Армия была демобилизована. Ее численность уменьшилась с 5.5 миллионов человек в 1921-м до 550 тыс. на конец 1923-го. Военная промышленность переводилась на мирные рельсы, ресурсы (в первую очередь продовольственные, а так же современные вооружения) оказались крайне ограничены. Если артиллерией и стрелковыми оружием еще можно было обеспечить мобилизацию многомиллионной армии, то с современными видами: авиацией, танками, радиосвязью, автотранспортом, флотом — положение было катастрофическое.

В новом ультиматуме Керзона содержались дополнительные требования: компенсации семьям попавших в ОГПУ английских шпионов. Уплатить англичанке Стэн Гардинг, находившейся в ГПУ под арестом за шпионаж, три тысячи фунтов стерлингов (около 30 000 рублей золотом), а также выдать компенсацию родственникам английского шпиона Девисона, расстрелянного советскими органами в размере десяти тысяч фунтов стерлингов (около 100 000 рублей золотом). Гигантские по тем временам суммы. Но дело было даже не в деньгах, а в фактическом признании СССР правомочности английского шпионажа на своей территории.