|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В первых числах сентября возвратились из Москвы в губернию.
Михаил и Елизавета, сразу же по прибытию в Нижний Новгород пересели на другой поезд и уехали в Ульяновск: в школах начались занятия — а они и так уже на них опоздали.
Я же планировал на недельку задержать в столице губернии — есть кое-какие дела и делишки, в том числе и с Ксавером.
Как я уже говорил, оборудование для лаборатории профессора Чижевского прибыло в Ульяновск в "несколько" разукомплектованном виде.
— Извини, Серафим не уследил, — с достаточно искренним сожалением разводит руками делец-теневик, — расшалились людишки за годы народной власти! Жиганья кругом развелось — аж кишит, а мусора мышей совсем не ловят.
Изучив список отвинченного, отломанного, украденного или просто по-вандальски испорченного по дороге, я печально присвистнул — открытие лаборатории затянется как минимум на пару месяцев... Но, ничего — чем профессора и его "студентов" занять, я найду.
Со всем "политесом", но тем не менее твёрдо говорю:
— Мне исправное оборудование нужно, а твои извинения — при всём моём к тебе уважении.
— Мои люди уже этим занимаются, — Ксавер перекрестился куда-то на угол пивной где мы с ним общались, — двоих закопали, третий "соловьём поёт" — а четвёртого ищем.
Упырь — "секьюрити" моего собеседника, сидящий за соседним столиком, как-то подозрительно завошкался...
Рассказав подробности, как ведётся "следствие" и сколько похищенного уже найдено, Ксавер вопросительно смотрит на меня:
— Есть что нового для меня?
— Особых новостей нет. Разве, что... Председателя "Промбанка" Краснощёкова вот-вот арестуют. Если верить моему "источнику" — 16-го или 19 сентября.
Отводит глаза и каким-то подозрительно равнодушным голосом:
— ...Вот, как? Спасибо, что предупредил.
Что-то как-то враз пересохло во рту... Насколько я его понял, Александр Михайлович — в "новой" реальности до сталинских репрессий не доживёт.
Ну, что ж...
Как говорится — все мы под "Ним(!!!)" ходим и, рано или поздно — "там" будем.
Хотя...
— Слушай, Ксавер! Этот человечек нам ещё может сгодиться.
— Хм... Интересуюсь, на што? Мыло разве что из него сварить!
Мысленно чешу в затылке:
— Ещё не знаю, но чуйка имеется — определённо сгодится.
Ксавер прищурился и очень недобро, как через прицел, посмотрел на меня:
— А если он "запоёт"?
Мучительно ищу выход из положения... Первое, что на ум приходится:
— Там возле него некий Илья Соломонович Соловейчик крутился, типа — самый лепший кореш... Вот лучше его, "того" — для устрашения Краснощёкова. Чтоб наш "партнёр" — рот свой лишний раз не открывал. Александр Михайлович человек умный — поймёт намёк!
Недолго думая, Ксавер коротко скептически хохотнул:
— В наше то время — напугать человека смертью другого человека... Шутишь, никак?
Упырь поддержал своего босса:
— Сам-то, ты не больно к нам "запуганным" пришёл... А ведь за малым — тебя в расход не пустили и, ты прекрасно знал — на что шёл.
Действительно, это — после Гражданской, то! Когда брат убивал брата и при этом не морщился.
Так, так, так...
— А это — смотря какая смерть, — говорю обратившись к Упырю, — есть такие "смерти" — что ты и сам обделаешься.
Тот, снисходительно-презрительно качает головой:
— Ага, поучи ещё меня, фраерок залётный...
С невероятно ужасающе-таинственным видом, как в голливудском фильме ужасов:
— Что ты слышал о "колумбийском галстуке"?
Удивлённо приподнимает брови:
— Какой-то новый вид повешения? Не... Это не ко мне — я привык резать.
— Не путай с "пеньковым" или "столыпинским галстуком", — с обстоятельностью заправского маньячилы растолковываю, — на горле терпилы делается глубокий разрез — от уха до уха и, через него наружу вытаскивается язык — создавая некое подобие галстука на груди.
Несколько "интимно" подмигнул:
— Как раз по твоему профилю!
Переглядываются и, мне показалось — в реальном ужасе:
— Ну ты и зверюга!
Я поспешно уточнил:
— Не обязательно проделывать "такое" с живым человеком. И самое главное: если применять слишком часто — народ быстро привыкнет и "воспитательный" эффект снизится. Только для особо важных "клиентов"!
Однако, "шестым" чувством чую — Ксавер менджуется... Вальнёт всё же, сцуко, первого советского коррупционера!
Что делать, что делать...
ЭВРИКА!!!
От радости вырвалось непроизвольно:
— "Смертию смерть поправ!".
Хором, вернее — дуэтом:
— ЧЕГО?!
— Ладно, говорю — тогда давай "смерть за смерть".
Оба переглядываются в полной непонятке:
— Как, это?
— Я тебе сообщаю точную дату смерти одного человека, Ксавер, а ты за это — вместо Краснощёкова валишь Соловейчика.
Собственную жизнь на кон ставлю — Ксавера никто ещё так В ЖИЗНИ(!!!) не удивлял! Однако, быстро придя в себя, тот настороженно спросил:
— И, что мне даст подобная "инфа"?
Скрестив в наполеоновской позе руки на груди:
— Не хочется лишний раз напоминать такому уважаемому человеку (невольно намекая на его прогрессирующий склероз), но кажется — меж нами был уговор по разделению "труда": я тебе даю "инфу" — а ты делаешь на ней деньги и делишься ими со мной...
Обалдело слушает, а я положа руку на сердце:
— ...Не, я готов и за тебя ещё "работать" — но тогда наш договор придётся пересмотреть в сторону увеличения моей доли маржы.
— Болтаешь много — не к добру это, — резко обрывает, опомнившись, — чёрт с тобой: давай "смерть за смерть"... Что за человек и когда он умрёт?
Показываю на Упыря:
— При нём не скажу.
— Иди погуляй! ...НУ?!
— Владимир Ильич Ленин, — оставшись наедине, смотрю ему прямо в глаза, — умрёт в январе 1924 года. Где-то в начале двадцатых чисел. Мне даже, почему-то кажется, что именно — 21-го января...
Между нами: всё время думал — как дату смерти Ильича использовать с максимальной пользой, но так и не придумал. Пускай теперь этот "мафиози" нижегородский голову ломает!
Подозрительную недоверчивость в глазах Ксавера, сменяет суеверный ужас — он крестится двумя перстами, затем — торжествующее ликование. Придётся его обломить:
— Напрасно заранее радуешься, партнёр — власть останется прежней. Советской то есть. "Центровые" большевики меж собой перелаются, в "низах" чуток побузят — тем и дело кончится.
Достав платок, отдуваясь вытирает пот с залысин:
— Ну на куй мне тогда такая "инфа"?
— Твои проблемы, Ксавер — ещё раз напоминаю! Можешь об заклад с кем-то побиться... Главное — про мою "четверть" не забудь.
Ещё есть к меня одна идейка. Обращаюсь к Упырю:
— Послушай... Помнишь — когда я у вас "в гостях был", ты меня с одним забавный стариканом познакомил? Ксивы меня ещё тот учил подделывать: "фармазон", "маклер" или "малявщик" — я всё в вашем языке путаюсь.
Ксавер, несколько напряжённо слушал наш диалог:
— А ты не "путайся", а говори по-человечьи.
Упырь, буквально на секунды наморщил лоб, вспоминая:
— С "Филиным", что ли? Помню, а как же! Всё привет тебе передавал — пока не посадили.
— "Посадили"?! За то?
— Хахаха! Ну, ты прям... С глазами у него совсем плохо стало вот и залетел на "трёшник" в домзак за липовый чек.
Отведя глаза в сторону, чтоб не "засветить" радость, с сожалением причмокиваю:
— Мда... С окулистами ныне просто беда.
Переглянувшись настороженно, Ксавер вопрошает:
— А тебе на что?
— Да, так... Проехали эту тему, короче.
Обсудили ещё кое-что по мелочам, договорились ещё кое о чём малосущественном и, завершив встречу кратким разговором "ни о чём", распрощались.
* * *
От "загруженного" слитой инфой представителя теневого бизнеса, заехал в Нижегородскую радиолабораторию — узнать как идут дела с моими ртутными выпрямителями для электросварки. Оказалось, они вообще не идут: Валентин Петрович Вологдин сидит на чемоданах, собираясь перебраться в Петроград — в "Центральную радиолабораторию Треста заводов слабых токов". Поругался было с ним, но окончательно рвать не стал — жизнь длинная, Земля круглая... Глядишь — где-нибудь, когда-нибудь — да пересечёмся.
С начальством радиолаборатории перезаключили договор на весну 1924 года. До той поры как-нибудь без ртутных выпрямителей выкручусь — есть одна идейка.
Теперь, надо узнать как там продвигается прогресс по "изобретению" стержневой радиолампы.
Взлетаю как на крыльях на второй этаж и, не обнаружив визуально самого "изобретателя", спрашиваю его начальство:
— Извините, что беспокою... Не подскажите, где Василий Пупкин?
— В больнице уже как с две недели, — отвечает мне руководитель стеклодувной мастерской, — скоро должны выписать.
— А что с ним? ...Никак, заболел?
Работа стеклодува довольно вредная для человеческих лёгких.
"Не дай Бог — тубик подцепил... Тьфу, тьфу, тьфу!".
От его "кисляка" на физиономии начальника стеклодувной мастерской, мне заранее начало плохеть:
— Хуже...
Меня как мешком с цементом сверху оглаушили — таким тоном было сказано! Слышу, как эхо из потустороннего мира:
— Провожал вечером девушку... Пристала группа местной шпаны... Хулиганы... Василия сильно избили... Сотрясение мозга, чуть не выбили глаз... Его любимую девушку — тоже студентку, затащили в кусты — изнасиловали по очереди всей толпой... Через день, прямо в больнице — наложила на себя руки... Повесилась...
В глазах потемнело, стало очень нехорошо.
— Милиция не может найти — свидетелей нет. Вася никого из них не знает, плохо помнит...
Пошатываясь на ватных ногах, выхожу из лаборатории
* * *
Хулиганство...
Происхождение этого термина доподлинно не установлено. Версий много, самая популярная из них гласит — что в 19 веке жил в Британии, дескать, некий Патрик Хулиген — ирландец по происхождению и явный социопат характером. И вот де, его-то фамилия и стало в этом случае нарицательным.
По другой — достаточно убедительной версии, наоборот: слово английское слово "Hooligan" — произошло от исконно русского "хули" и, в середине 1920-х было заимствованно в английский язык из русского — в котором оно обозначало "молодого оппозиционера советскому режиму". Так и написано во французском толковом словаре "Le Grand Robert" — можете сами убедиться.
Однако, "советский режим" в данном случае не при делах: хулиганы достались ему от предшественника — "режима царского", в виде "родимого пятна капитализма".
Первые хулиганы на Руси, были без всякого сомнения из привилегированных слоев общества — гвардейского офицерства, помещиков, купечества (вспомните гоголевского Ноздрёва), затем эта "мода" передалась городскому простонародью.
В энциклопедию Брокгауза и Ефрона это слово ("хулиган" — уличный бездельник, забавляющийся издевательством над горожанами) попало в 1909 году, а сами явление появилось гораздо раньше — на рубеже XIX − ХХ веков.
Все это было данью своему времени!
В тогдашнем Лондоне имелись многочисленные уличные банды собственной гопоты (и вовсе не футбольные фанаты) и, в Нью-Йорке, Париже и Берлине...
Ну а мы чем их хуже?
Мы ничем не хуже и в дореволюционном Петербурге или Москве — местные хулиганы тоже образовывали свои собственные "сообщества по интересам", сиречь — банды. Помимо драк и выяснением отношений между собой, они сквернословили в общественных местах, отправляли естественные надобности "среди публики", били стёкла в окнах домов и трамваев, мучили кошек и собак (а не просто стреляли их — как последний российский Недержанец), валяли фонарные столбы, портили надгробия на кладбищах, приставали к девушкам на улицах и так далее...
Фантазия у подобных типов — весьма буйна и воистину неистощима, как у писателей в стиле славянское фэнтази!
С большим энтузиазмом питерские хулиганы участвовали в событиях февраля 1917 года: толпы их громили полицейские участки и зверским образом убивали попавшихся им в руки городовых — зачастую вместе с семьями. После Октября, при объявлении "красного террора" — наряду с контрреволюцией, шпионажем, саботажем и погромами − дела о хулиганстве перешли в ведение революционных трибуналов. Те, при вынесении приговоров особо не церемонились — расстреливали уличных "вояк" только в путь и, хулиганы на время приутихли.
Но, тут пришла первая "оттепель"!
При послаблении режима в эпоху НЭПа, хулиганское движение обрело второе дыхание и выплеснулось далеко за столичные пределы. Разгул хулиганов в двадцатые годы делал улицы городов опасными для простых граждан в дневное время и полностью "непроходимыми" в ночное. В некоторых населённых пунктах, после наступления темноты — даже конная милиция боялась появляться в рабочих кварталах. Ибо, как у сказочной богатырской развилки — можно и лошади лишиться и, самому убиенному быть...
Хулиганы двадцатых годов, это полноценная городская субкультура и даже определённая идеология — вроде модного в конце наших 2010-х движения АУЕ . Её представители имели определённые "особые приметы" — чтоб отличатся как от себе подобных из конкурирующих группировок, так и от добропорядочных граждан. Для этого хулиганы носили определённую одежду — отличавшуюся своими элементами в разных бандах, к примеру — наклоном и покроем картуза, цветом шарфа, причёской и тому подобное...
Группировки были объединены территориально по районам города, либо "по интересам". Названия наиболее известных из банд, со всей красноречивостью — говорят сами за себя: "Общество долой невинность", "Общество советских алкоголиков", "Общество советских лодырей", "Центральный комитет шпаны", "Союз хулиганов", "Топтательный комитет"... Что дело вполне серьёзное и зашло достаточно далеко — говорит тот факт, что в некоторых группировках — даже предусматривалась уплата членских взносов.
Члены "сообществ по интересам" вооружались ножами, кастетами и кистенями, изредка огнестрелом и различались "специализацией": избиение прохожих, битьё стёкол, вымогательство денег, вызывающее поведение в общественных местах, вырывание уличных фонарей, жестокое обращение с животными... То и дело доносились "сарафанным радио" слухи: то у какой-нибудь бабы нос или ухо отрежут — потехи ради, то мужика средь бела дня ножом — ни за что ни про что, пырнут.
Нельзя умолчать и об преступлениях сексуального характера: групповые изнасилования соревновательного характера ("кто больше") и намеренное заражение венерическими болезнями.
Но это всё, как говорится — "цветочки"!
Шайки хулиганов врывались в клубы и кинотеатры, в театры и пивные, устраивали массовые драки и избивали всех подряд — от пионеров до пенсионеров. В Казани они закидали камнями самолёт на аэродроме и избили пытавшегося убежать лётчика, в Новосибирске разогнали демонстрацию комсомольцев, в Пензенской губернии разбирали железнодорожное полотно перед проходящими поездами, что вызвало несколько железнодорожных катастроф с человеческими жертвами.
Это уже не просто "попахивало" политикой — это открытая диверсионно-террористическая деятельность!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
