Голос лектора гулко отдавался под сводами амфитеатра главной аудитории главного Университета Конфедерации. Читал — ректор Уоррен. Все места были заняты, ни одного свободного. Крис быстро глянул на таймер маленького аккуратного мессенджера — ещё четыре минуты. Всё готово. Он послал быстрый знак остальным: скоро! Нащупал ледяную металлическую коробочку в кармане студенческого пиджака. Снял очки с простыми стёклами, которые надел для маскировки под обычного студента. Глянул на дверь. В назначенное время она отворилась. Появилось несколько военных в полном боевом вооружении. Лектор замер. Студенты, усыплённые его монотонным голосом, ещё не успели среагировать, когда с четырёх концов аудитории одновременно прошла волна невидимых сигналов, парализовавших всякое сопротивление. Лектор застыл с открытым ртом, а военные, во главе которых был высокий поджарый полковник со странными нашивками в виде молний на обшлагах, уверенным шагом подошли и окружили трибуну.
Крис быстро огляделся: всё в порядке. Действие сигнала будет не слишком продолжительным, но последствия всё же останутся — Университет в их руках. Теперь они смогут поговорить с генералами БКС на равных. Он и трое его сотоварищей спустились вниз, к людям в униформе.
— Всё в порядке, кэп, — юноша улыбнулся полковнику и встал возле него, наблюдая, как четверо военных блокируют вход в аудиторию.
— Отлично сработано, сержант, — тот улыбнулся в ответ и подмигнул незаметно. Даже в эти напряжённые минуты он старался ободрить своих ребят.
Ну что ж. Они сделали это!
ЧАСТЬ I. ШКОЛА.
Глава 1. Салаги.
Время потянулось бесконечно. Словно наступила внезапная пауза в калейдоскопе быстро меняющихся событий последних дней.
Ещё утром — прощальные слова друга:
— Ты всё-таки ненормальный, Шеффилд.
Рон протянул ему кусочек прозрачного пластика. Кристиан с сомнением повертел его в руках, глянул на бывшего одноклассника.
— Не волнуйся, всё в порядке. Теперь ты — Крис Мак-Робертс. Пальчики и фотка в полном порядке. Ни один дактилоскоп не подкопается. Всё согласно легенде: твои родители погибли три года назад в авиакатастрофе. Родственников не осталось. Место рождения — Сан-Ито. Возраст, рост, вес, пол оставил реальными, если не возражаешь, — Рон усмехнулся.
Он не понимал, зачем понадобилось красавчику Шеффилду, самому блестящему выпускнику их школы, сыну высокопоставленного генерала придумывать легенду и вот так, тайком удирать из дома бог весть в каком направлении.
— Спасибо, Ронни, — Кристиан улыбнулся своей знаменитой 'шеффилдовской' улыбкой, благодаря которой стал Королём последнего выпускного. Пожал руку другу и направился в неизвестность.
Потом — стремительный перелёт из ЛА в Нью-Йорк. Комиссия в военную школу, где их потоком пропустили через несколько комнат с равнодушными, оглядывающими как товар на рынке людьми в униформе и врачами. Самые идиотские вопросы. Неловкость от собственной наготы перед незнакомыми людьми. И наконец, карточка новобранца с жирными буквами — РЕКРУТ. Переезд в тряском разваливающемся рыдване прошлого века, и — в итоге — погрузка в этот огромный пузатый Боинг, какие не летают уже, наверное, лет пятьдесят с лишком. Без единого иллюминатора в пассажирском отсеке и с поразившими бледнолицых новичков жёсткими скамьями вдоль стен вместо привычных пассажирских кресел. Но Крис взял себе девизом — 'ничему не удивляйся'. А потому хранил невозмутимый вид. И, стиснув зубы и прижимая к себе, как и остальные тридцать девять бедолаг, сумку с тем немногим из вещей, что было разрешено взять с собой, вжался в неудобное сиденье и приготовился стойко вынести перелёт.
Не глядел ни на кого. Думал о своём.
Вспоминал.
Посеревшее лицо матери. Ничего не выражающий взгляд отца. Беспощадность его слов: 'Ничего поделать невозможно'. Но это неправда! Так не должно быть!
Крис ощутил, что с силой сжимает ручки своей сумки. Ослабил хватку. Сердце бешено колотилось. Спокойно! Он сделал несколько дыхательных упражнений, незаметно для других. Пульс пришёл в норму. Он терпеть не мог неизвестность. Но в последнее время приходилось с этим мириться.
Мик смеётся. Они брызгаются в воде. Им по десять лет. И они совершенно счастливы. Оттого, что отдыхают с родителями на море. Оба их отца и их матери — рядом. И море замечательное. И лето. И щенок, которого подарил им отец Криса.
Ничего подобного больше в жизни не будет. Никогда! Всё кончилось в один день.
— Ты уверен, сынок, что хочешь именно в нашу школу? — краснолицый сержант задержал руку, сжимавшую штамп, прежде чем поставить его на листок Криса. Что-то в лице парня заставило его усомниться. Возможно, взгляд этих серьёзных синих глаз. Одежда — выгоревшая бейсболка, из-под которой торчал хвост длинных тёмных волос, смятая майка и клетчатая рубашка поверх неё, стоптанные, видавшие виды кроссовки — всё не вязалось со взглядом уверенного в себе человека. Не таким, какой должен быть у парня из бедного квартала в Сан-Ито, как это указано в его паспорте.
— Да, сэр, — без колебаний ответил Крис. Сержант хмыкнул. И шлёпнул печать 'рекрут'.
Теперь тот же сержант искоса поглядывал на своих новобранцев, словно пытаясь определить, не ошибся ли в выборе. На лице Криса его взгляд задержался чуть дольше. 'Странный парнишка, ему будет нелегко'. Но Крис не замечал этого и продолжал думать о своём.
— Неужели ты не можешь употребить свою власть...,— Мать рыдает.
У Криса сжимается сердце.
Гневный голос отца прерывает её стенания:
— Прекрати! Я же сказал — нет.
Крис, не разбирая дороги, бежит по лестнице вниз.
Почему?! Почему отец ничего не хочет сделать? Он же должен — просто должен — их спасти! Учителя и Мика. Ведь, в конце концов — Мик его собственный внук. А Учитель — мало того, что давний друг, — муж его дочери, старшей сестры Криса.
И всё же отец говорит 'нет'.
Это до сих пор не укладывается у Криса в голове. И именно потому он теперь здесь — в этом старом Боинге, уносящем его в самое сердце пустыни, туда, где расположена военная школа.
* * *
Наконец, перелёт окончен. Посадку нельзя было назвать мягкой — тряхнуло так, что у Криса зубы щёлкнули. Мальчишки-новобранцы испуганно переглядывались, а сержант, невозмутимо отстегнув ремень безопасности, вскочил на ноги и скомандовал:
— Всем вылезать, живо! Приехали...,— добавил он более миролюбиво и улыбнулся.
На посадочном аэродроме им не дали оглядеться. Быстренько перегрузили в столь же наглухо задраенный автобус с проржавевшим корпусом и узкими прорезями для света лишь под самой крышей. У Криса невольно засосало под ложечкой: что ещё интересненького впереди?
Но кондиционер, вернее, вентилятор с кулером, работал исправно, и новички не успели хватануть полную порцию калёного воздуха пустыни. Автобус понёсся по тряской дороге, громко ревя мотором и грозя перевернуться на каждом повороте. Крис почувствовал, что его мутит от этой зубодробительной гонки. Кое-кто из новичков не выдержал, исторгнув содержимое желудка прямо под ноги, на алюминиевый пол.
— Ничего, — сержант усмехнулся: — Мы почти дома.
Действительно, автобус вдруг резко тормознул. И позеленевшие новобранцы поспешили выбраться из него.
Здесь было такое пекло, что поначалу трудно было сделать хоть один нормальный вдох. Яркое солнце слепило. У Криса создалось ощущение, что мир вокруг двух цветов — оранжевый и белый.
— Построиться в колонну по два! — командовал сержант. — Быстро, быстро! Если не хотите зажариться на этой сковородке. Бегом!
Парни кое-как построились, наугад выбрав пары, и потянулись вслед за командиром, направившим их к невысокому кубической формы зданию, похожему на бункер, без единого окна.
Крис успел на бегу разглядеть бетонную стену, тянувшуюся на расстояние около километра вдаль, по однообразно пустынной местности. Несколько антенн и странной формы локаторы космической спутниковой связи. Там, где стена поворачивала, были сторожевые башни, тоже напоминавшие бетонные бункеры, только повыше. И — ни единого деревца. Да что там — ни кустика, ни травинки! Выцветшее белёсое небо — та же пустыня. И ослепительный диск смертоносного солнца.
В здание-бункер вела тяжёлая металлическая дверь, бесшумно взмывшая вверх, наподобие гильотины. Стены 'бункера' оказались не меньше пяти метров толщиной.
Сержант, быстро переговорив с кем-то, отступил в сторону и скомандовал новичкам зайти внутрь.
Помещение холла, в котором они теперь оказались, пройдя через небольшой коридор, поразило контрастом со всем, что они видели до сих пор. Отделанные светлым мрамором стены уходили высоко вверх. Странно, ведь снаружи 'бункер' казался приземистым. А спуска вниз Крис не заметил. Пол тоже был каменным, мозаичным, как в каком-нибудь дворце. На стене — напротив входа — военные символы и вязь букв, о которых Крису задумываться было некогда. Приступ клаустрофобии, столь упорно пытавшийся завладеть им во время всей этой поездки, тут же отступил. И даже внутренний голос, упорно бубнивший ему: 'ну и идиот ты, Кристиан Шеффилд!' тоже мгновенно затих.
Новобранцы неловкой разношёрстной толпой замерли посреди холла, оставленные сержантом на растерзание толпе тут же обступивших их ребят в военной форме с блестящими нашивками на лацканах и рукавах. Комбинезоны курсантов были ярко-голубые, ладные. И все они поначалу казались одинаковыми, на одно лицо. Зато новички были — как стая испуганных птиц, нелепые в своих гражданских одеждах.
Тут же послышались насмешки. Новичков совершенно беззастенчиво обсуждали, выхватывая из толпы наиболее живописных. Особенно усердствовал один белобрысый с широкой улыбкой до ушей. На его рукаве красовались две полоски: должно быть, он учился на втором курсе, так решил Крис.
Поймав его взгляд, белобрысый тут же осклабился:
— О, только полюбуйтесь, какая девочка! Косичка, серёжки, губки бантиком! Мама моя!
Крис сжал челюсти, почувствовав, как зачесались кулаки. Дать бы по этой наглой роже. Ещё только слово!
— Интересно, Франц умеет заплетать косички?— поддержал белобрысого его напарник, прошедшийся уже шутками по неуклюжему чернокожему верзиле, который держался всё время почему-то поблизости от Кристиана, а также по конопатому, с невидимыми ресницами парнишке славянской внешности, на которого Крис тоже обратил внимание во время пути сюда.
Новобранцы, не зная, как им реагировать, переминались молча с ноги на ногу, теребя свои гражданские сумки и рюкзаки.
Под взрывы хохота белобрысый второкурсник открыл было рот, чтоб выдать новую шутку в адрес Криса, но поперхнулся, наткнувшись на его жесткий предупреждающий взгляд.
В этот момент вновь появился сержант. И новички, к своему облегчению, последовали за ним, оставив позади издевающихся курсантов.
В большой комнате, похожей на раздевалку, сержант указал им на шкафчики с номерами.
— Положите всё туда. Запомните номер. И будьте готовы к построению через пятнадцать минут.
Крис открыл ячейку с номером 23. Она была ближайшей. Кинул туда рюкзак, не занявший много места, так как в нём почти ничего не было. Самое ценное — паспорт и книга лежали в нагрудном кармане куртки. Конечно, неплохо было бы промочить горло, принять душ. Крис заметил, что темнокожий верзила выбрал соседнюю ячейку и тоже оглядывается вокруг.
— Воды бы, — пояснил он, обращаясь, видимо, к Крису.
— Там есть кран, — ответил веснушчатый парень, которого Крис про себя окрестил 'русским'.
Действительно, в стене чуть поодаль они увидели фонтанчик с водой. Некоторые успели уже попить и ополоснуть запылённые лица.
Крис дождался своей очереди. Вода была прохладной и кисловатой, как из специального фильтра. Тем не менее, выбирать не приходилось. Не успели они напиться, как раздалась команда к построению.
Сержант выстроил их в шеренгу, прошёлся, придирчиво оглядывая в последний раз. Велел исправить непорядки в одежде.
Остановившись перед Кристианом, недовольно оглядел его голову в бейсболке, надетой задом наперёд, из-под которой виднелась туго заплетённая косичка темных волос. Не понравились ему, очевидно, и серьги в ушах и штанга в брови, и массивный браслет на запястье Криса. Но сержант лишь хмыкнул и велел застегнуть рубашку и опустить закатанные рукава. Пошёл дальше.
— Шнурки завяжи, а то споткнёшься, весь строй подведёшь, — сказал он темнокожему, и тот быстро присел, исполняя команду.
'Русский', один из немногих, не вызвал у сержанта нареканий.
* * *
В огромном квадратном зале с возвышением трибуны, похожей на театральный помост, над которым красовался золотой герб Конфедерации, собралось около двух тысяч человек. Курсанты ровными голубыми крыльями расположились по флангам с двух сторон от трибуны. Среди них выделялись чёрные мундиры сержантов.
Строй новобранцев оказался зажат посредине, прямо напротив помоста. Однако, возле трибуны, справа, оставался квадрат незанятого место. Очевидно, не все из курсантов ещё вышли на построение.
Под сводами высокого потолка стоял гул. Новички ощущали теперь себя немного увереннее. Они, хоть и не могли считать себя полноценными участниками действа, и выбивались своей пестротой из общей массы, но здесь немножко растворились и могли оглядеться. Вот скоро они получат такую же великолепную форму с нашивками. Крис успел заметить знаки 'П', 'Э' и 'Д'. Такие же буквы были на разметке на полу, где строились взводы курсантов. И на знамёнах, которые держали знаменосцы в белоснежных перчатках, разделявшие ряды. Однако на полу, там, где образовалась ниша, был ещё один знак — не золотой, как остальные, а красный. Похожая на молнию, буква 'М'. Ни у кого из курсантов таких нашивок не было.
Внезапно, волнение в рядах усилилось. Гул стал ещё громче. Из курсантской двери позади новичков показался строй в тёмно-синих комбинезонах. Высокие, все коротко стриженные, с серьёзными выражениями лиц, курсанты спокойно прошли сквозь ряды под восхищённый ропот — 'металлика!' — и заполнили свободное место возле трибуны. У них на воротничках была та самая молния в виде буквы 'М'. Никаких иных нашивок — ни на рукавах, ни на погонах. Их было немного. Человек пятнадцать. Не так, как в остальных отделениях, где курсантов числилось как минимум вдвое больше. И всё же, сразу было видно, что это — местная элита. Хотя бы потому, что 'металлики' пришли одни, без сержанта. Вся школа, притихнув, поглядывала на этих ребят. А они, очевидно привыкнув к восхищению, едва переговариваясь, не обращали внимания ни на кого, даже на новичков.
Появление 'металликов' отвлекло внимание, так, что все чуть не прозевали появление офицеров. Когда 'металлики' вдруг замерли по стойке смирно, остальные очнулись и устремили взоры туда, где через открывшуюся на трибуне дверь вошли директор школы — Полковник Первой Звезды Ферфакс — и ещё несколько человек, сияя великолепием начищенных сапог, кокардами на фуражках и офицерскими знаками на погонах.
Директора приветствовали общим громким криком.
Тот довольно улыбнулся, показав красивые ровные зубы под холёными черными усиками, и поднял руку в салюте. Самым последним вошёл коренастый офицер в простом чёрном комбинезоне, без всяких знаков различия, кроме буквы-молнии 'М' на левом рукаве и на пряжке широкого кожаного ремня, стягивавшего узкую талию. Ряд металликов дрогнул. И школа замерла, когда эти ребята громко и чётко поприветствовали своего командира. Тот лишь коротко кивнул им и встал рядом с Директором, резко контрастируя с ним простотой своего мундира и массивностью словно высеченной из куска гранита фигуры.
