Кей 018. Глава 7

Глава 7

424 год. У стен столицы.

Когда раздались громкие удары войсковых барабанов, центурия Дареха, занимавшая место в крайней левой колонне, дернулась и мерным шагом двинулась вперед. С правой стороны, в относительно широком проходе между колоннами, чуть выдвигаясь вперед, прошествовал быстрым шагом единорог, а с левого края стала подтягиваться конница, постепенно выходя на ударные позиции. Молодой терманец слегка повеселел. Врагов оказалось не так много, да и их, конгов (хоть он сам относился не к темнокожим жителям юга Пунии, а наоборот, северных Пустошей, следовательно, никоим образом конгом не был) не стали гнать на убой для явно безнадежного штурма неприступной махины городских стен.

Боевой единорог вырвался вперед колонны, а спешащие позади за ним погонщики уже стали зажигать трут, чтобы, добыв огонь, слегка опалить заднюю часть массивного чудовища и, взбесив его, направить в самый центр скопления вражеских воинов. Когда единорог ускорился, бросившись вперед, Дарех не видел, он в это время глядел в другую сторону, оценивая действие всадников. Он ведь как-никак родом с Пустошей, а там умение воевать на конях особо ценится. Пустоши ведь!

Громкий рев единорога застал терманца врасплох. Неужели погонщики переусердствовали с огнем? Нет, с единорогом что-то случилось. Его Дарех не видел, а между тем дикий рев по-прежнему раздавался с того же самого места. Единорог споткнулся? Странно. Крики конгов, стоявших ближе к месту звериного рева, стали различимы. Боевой единорог попал в западню, волчью яму — так на родине терманца назывались искусно замаскированные глубокие ловушки с острыми кольями на дне.

С левой стороны послышался новый шум, постепенно глушащий рев умирающего единорога. Это конные пуники брали разбег, поскакав в сторону ромульцев. Одновременно с этим засвистели хлысты надсмотрщиков, гоня вперед ряды темнокожих рабов. Побежал и Дарех, крепко сжимая в правой руке двухфутовое копье. Он почему-то был уверен, что их атака захлебнется. Может быть, гибель ударной силы пунийского войска навеяла ему такие мысли? Впрочем, всадников, в отличие от трех зверюг, много, ловушек на них не хватит. Но ромульцы умные, они что-нибудь придумают.

Когда впереди раздались громкие чавкающие звуки, Дарех не особо обратил на них внимание. Он пока еще не в первых рядах, пусть передовые ряды обеспокоятся, а ему лучше не высовываться. Впереди девок нет, да и жрачки, наверное, тоже. А деньги и вооружение с погибших ромульцев ему так и так не достанутся.

Между тем чавкающие звуки продолжали раздаваться, а всадники, которых хорошо видел Дарех, стали сыпаться целыми гроздьями со спин своих скакунов. Да и многие кони жалобно ржали и тоже падали, исчезая от взора молодого терманца. Малая часть конников, что смогла уцелеть, развернулась и, ожесточенно нахлестывая лошадей, промчалась в обратном направлении, спасаясь от какого-то странного, но крайне результативного оружия ромульцев.

Когда стали падать целыми шеренгами впереди стоящие конги, Дарех слегка удивился, на большее ему не хватило времени. Что-то очень больно ударило его в плечо, и терманец потерял сознание. Поэтому он не мог слышать, как неистово кричал старший из легатов, видя гибнущую левую половину своего войска. Ведь каким-то чудом появившееся у ромульцев древнее и очень опасное оружие Ушедших после того, как перемололо в кровавую горку пунийскую конницу, принялось за уничтожение манипул конгов. Вначале крайнюю левую, а затем и соседнюю с ней колонну чернокожих рабов.

Другим древним и тоже непонятно откуда взявшимся оружием Ушедших убили второго единорога. Правда, этот хоть немного успел снять кровавой жатвы. Уже будучи раненым и оттого бешено озверевшим, единорог все-таки добрался до передового ряда ромульцев, потоптав несколько десятков из них. Но получив в бок несколько новых выстрелов, массивная туша, в последний раз громко заревев, подкосила передние ноги, пару раз дернулась и, наконец, замерла.

Если первое оружие стреляло безостановочно, выплескивая из себя целый рой смертоносных цилиндриков, то второе древнее средство работало, производя лишь единичные выстрелы.

Откуда древние артефакты у Ромула? Гумкар в бессильной злобе сжимал кулаки. Вот он, его просчет. Вот о чем терзали мысли. Понятно, почему ромульцы вышли биться в поле. Они подготовили ямы-ловушки и, самое главное, где-то раздобыли оружие Ушедших. Ведь его у них не было. Много лет прошло, как угасли имеющиеся у Ромула артефакты. Но эти-то активны. Значит, где-то откопали. Но как? И кто? Только в Пунии имелся чистокровка. Неужели и у Ромула есть собственный Аплар? А ведь чистая кровь передается от отца к сыну. Неужели никто раньше не отследил эту линию чистокровок? Как такое могло случиться? Разве что среди рабов скрывались их носители? Будь они среди свободных граждан, то рано или поздно чистая кровь открылась бы. Долго скрывать такое невозможно. Или ромульский чистокровка родич Аплару? Род того ведь тоже до последнего скрывал, пусть и ненароком, свою линию. Но линия чистой крови могла оказаться и вовсе новой. Пустоши велики, народ там дик. Вот и жили, передавая от отца к сыну чистую кровь, не догадываясь о своей ценности.

Все эти мысли стремительно пронеслись в голове младшего брата, кусавшего от бессилия губы. И что может противостоять оружию Ушедших? Только другое древнее оружие. Огонь Ушедших! Его приберегали для захвата участка стен и удержания городских ворот в открытом состоянии. Но сейчас надо думать как не положить половину войска, а ведь дело идет к такому печальному концу. Конница по большей части полегла перед вражескими позициями. Две из четырех колонн конгов частично истреблены, а частью деморализованы, а то и попросту сбежали с поля боя. Два боевых единорога погибли, а от третьего никаких вестей. И вообще, что творится на правом фланге, он не знает. Вроде как конги вошли в соприкосновение с ромульскими шеренгами.

Старший брат сражением не руководит, только в остервенении ругается, грозя всеми немыслимыми карами подчиненным. А те что? Точно так же кричат на младших командиров. А толку-то? Гумкар, крепко сжав поводья, резко направил коня к месту, где, дожидаясь приказа, разместились люди Аплара. А вот и он сам. Бледный, растерянный.

— Оживляй артефакты! — громко крикнул Гумкар плебею, подстегивая его активность.

Тот слегка резанул ножом по руке, выцедив несколько капель крови, которыми чуть смочил артефакты. Да, без крови никак. Разные поделки Ушедших и реагировали на воздействия по-разному. Многие из них начинали работать без предварительной активации кровью носителя чистоты. А некоторые, вот как эти, можно оживить только смочив кровью. Почему так? По мнению умников, Ушедшие сотворили запоры целенаправленно. Боялись, что столь грозное оружие попадет в руки плебеев и будет направлено против хозяев-патрициев.

После этого Аплар по очереди вдавил до упора боковые кнопки на древних механизмах и, дождавшись, когда загорятся огоньки на боковой крышке, растерянно взглянул на Гумкара. "Ничтожество, — презрительно охарактеризовал чистокровку младший легат, — куда делся показной гонор?"

Гумкар подозвал стоящих по соседству пуников, чьей обязанностью была работа с активированным огнем Ушедших.

— Одна группа на левый фланг, другая на правый. Огня не жалеть. Особое внимание на те места, откуда идет стрельба. Подавить любой ценой, уничтожить. И быстрее, дорого каждое мгновение.

Пятерки пуников бережно подхватив артефакты, бросились по заданным направлениям. Гумкар еще раз бросил презрительный взгляд на растерянного Аплара и, подгоняя коня, направился на правый фланг войска. Нужно выяснить, какая там ситуация. И куда делся третий единорог.

Тем временем безостановочная стрельба на левом фланке стихла. То ли стрелок решил сменить позицию, сместившись в сторону основной массы конгов, то ли древнее оружие израсходовало свой ресурс. В любом случае левый фланг пуников хоть и оказался сильно потрепан и обескровлен, но благодаря наемникам, не принимавшим участие в сражении и стоявших позади конгов, все еще способен удержаться. Ромульцев не так много и наемникам вполне по силам отразить атаку врагов. Тем более туда послана пятерка пуников с одним из двух огневых артефактов. Сейчас итог сражения будет зависеть от ситуации на правом фланге. Если удастся опрокинуть ряды ромульцев, то, несмотря на большие потери, сражение еще можно выиграть, заставив врага отступить за городские стены.

Догнав бегущую пятерку пуников, Гумкар, привстав на стременах, быстро сориентировался, высмотрев наиболее уязвимый для ромульцев участок обороны. Огненный удар в то место и последующая паника позволят легко рассечь защитные ряды врага, а затем достаточно пары манипул конгов, чтобы довершить тяжелое для пуников сражение.

— За мной, медлительные скоты, — легат рассекал встречающихся на его пути группы конгов, за ним следом бежали, тяжело дыша, пуники, неся с собой оружие Ушедших.

Нужное место пришлось расчистить от скопления конгов, оттеснив тех на несколько десятков футов в сторону. Теперь расстояния до центра вражеской обороны вполне хватит, чтобы начать поливать ромульцев смертоносным пламенем. Пусть и через головы впереди стоящих конгов. Кого-то из них зацепит огнем, но это мелочи, издержки.

Пятерка пуников, бережно поддерживая артефакт, принялась готовиться к огневому пуску. Гумкар в нетерпении дергал повод своего коня. Наконец приготовления завершились, старший пятерки оттянул до упора полукруглый рычажок... Вырвавшийся с громким хлопком огненный шар накрыл сплошной стеной расстояние в пару сотен футов в диаметре. Фигура младшего легата вместе с боевым конем превратилась в огненный столбик. Вместе с младшим сыном верховного правителя Пунии такими же яркими фигурами горели сотни конгов и пуников, попавших под взрывной радиус испортившегося за многие века творения Ушедших.

А в противоположной стороне от места гибели Гумкара его старший брат, охрипший от крика, в бессилии опустил руки, видя, что второй артефакт Ушедших, посланный на левый фланг, смог запустить только одну огненную струю и угаснул, лишившись заряда. Он ведь первоначально был намного легче своего собрата, взорвавшегося в самом центре правой колонны конгов, чьи уцелевшие остатки в панике разбегались во все стороны, сминая и внося неразбериху в ряды наемников.

Окончательный разгром пунийского войска произошел почти сразу после взрыва артефакта. Из-за близлежащей рощицы в тыл пуникам выскочили союзные ромульцам обитатели Пустошей, большая часть которых была верховыми. Дезорганизованные центурии наемников не смогли построиться для отражения атаки и были порублены конными варварами.

Среди тех, кого настигли терманские мечи, оказался и Самбал, старший легат войска. Аплару повезло больше. Он, раненый в плечо, был взят в плен. В обозе, доставшемся победителям, нашлось еще несколько предметов, чей внешний вид свидетельствовал о том, что это древние артефакты.

Одна из находок особенно заинтересовала молодого варвара, который, судя по отношению к нему окружающих, пользовался значительным уважением среди них. Глаза терманца жадно заблестели, когда один из его подручных распахнул кожаную накидку с крытой повозки.

— Это то, о чем я думаю? — вопрос вождя ответа не получил. В этом мире лишь считанные единицы знали наверняка, для чего предназначался этот механизм. Да и то это были жители Пунии. В Ромуле лишь слышали о бесценном артефакте, способном превращать свободных людей в покорных рабов. Ведь для этого помимо артефакта нужны лишь кожаные ошейники с зашитыми внутрь металлическими вставками.

— Найдите кого-нибудь из верхушки побежденных, — отдал приказ терманец.

Пока варвары искали пунийских командиров, найденные в обозе несколько подвод с новенькими ошейниками только подтвердили подозрения предводителя варваров. А к чему везти столько ошейников, если не для полного подчинения поверженных врагов? И сами по себе кожаные изделия никак проявить себя не могут. Нужен артефакт, на который очень похож тот инструмент, возле которого терманец поставил двойную линию охраны. Ведь как ни пытались пунийцы сохранить в тайне свой главный секрет, слухи остановить нельзя.

— Вилмар, мы собрали командиров-пуников, никто, кроме одного, ничего не знает, — подошедший к терманцу воин показал рукой на пленника, раненого в плечо.

— Да? — предводитель варваров усмехнулся, глядя на пытающегося пыжиться знатного пуника. — Ты кто?

— Я Аплар! Я единственный в мире, кто может оживить этот артефакт Ушедших.

— Ты или твоя кровь? — Вилмар насмешливо смотрел на пленника.

— Одна моя кровь без моего желания ничего сделать не сможет. Такие как я — люди с чистой кровью могут подчинять артефакты Ушедших только добровольно, без какого-либо принуждения или угрозы. Я слишком ценен. Хочешь с помощью этого, — пленник кивнул головой на древний механизм, — получить необъятную власть над людьми, то обращайся со мной достойно.

— Вот как? И что нужно сделать, чтобы это заработало?

— Я должен пролить немного своей крови и запустить работу артефакта. Он сможет продержаться только полдня. После потребуется снова его оживить. Только я могу это сделать.

— Да, мне про это говорили ромульцы. И про то, как заряжать ошейники. У них я видел древнюю рукопись. Но ты мне соврал дважды. Да, от пары капель крови артефакт проработает лишь полдня, но если полить обильно, то заряда хватит на годы. Значит, только ты способен оживить артефакт?

— Да, только я, — к пленному возвращалось спокойствие. Плохо, что варвар знает секреты Ушедших. Но это все равно варвар, он даже не патриций. И главное, властителей в этом мире много, а он, Аплар, один. Не получилось с Пунией, удастся с Ромулом. Пожалуй, так даже лучше. Альбалонг будет побогаче Гиппона.

Варвар подошел к древнему механизму, извлек из ножен кинжал и полоснул им по своей левой руке. Струйка алой крови пролилась на артефакт, который почти сразу же заискрился.

— Но как?.. — ошеломленный увиденным, Аплар не смог больше ничего произнести.

— Не ты один в этом мире имеешь чистую кровь, и в этом была вторая твоя ложь, — Вилмар рассмеялся и, взяв у стоящего рядом с ним варвара боевой топор, одним движением обезглавил чистокровку. — Теперь остался только я.