И опять Пожарский 3

И опять Пожарский 3

Книга третья

Событие первое

Боярская Дума, наконец, собралась. Князь Владимир Тимофеевич Долгоруков сидел на своём месте и не слушал, о чём, в отсутствии Государя и патриарха, мелят языками думцы. Не до того было. Думал он о назначении, которое по слухам ждало его со дня на день. Донесли боярину, что царь хочет отправить его воеводой в Вершилово. Вот такая вот новость. Нет, конечно, оказаться в городе, где выпускают столько диковин, и хоть немного погреть на них руки, на Руси мечтает каждый, но быть воеводой в вотчине князя Пожарского — это что-то из ряда вон. Такого ещё не было.

По слухам сейчас в Вершилово население перевалило за семь тысяч. Крепостных же крестьян там всего несколько сотен. Государь может и выкупить их у Пожарского, да и дать всем вольную. Или не может. Ведь эти крестьяне сейчас производят диковин на огромные деньги. Сколько стоит та же крестьянка, что масло производит? Вот. А ведь она не одна. Запутанная ситуация.

Дума собралась обсудить целый ряд первостепенных вопросов. Самым болезненным было строительство дорог. Государь собирался основать новый Приказ Дорожного Строительства, поставить во главе этого приказа дьяка Акинфиева и начать строить дорогу от Москвы до Владимира и заканчивать Владимирский тракт, там ведь остался изрядный кусок от Владимира до Вязьмиков. Денег это строительство потребует прорву, и князь опасался, что каждый в Думе и сам захочет этот Приказ возглавить. Да и нажиться на этом.

Вторым по важности был вопрос о переименовании Московского царства в Российскую империю. Практически все присутствующие в Думе уже жили в этой "Империи" при Дмитрии, всего-то чуть больше десятка лет прошло. Тем "императором" выстрелили тогда из пушки в сторону ляхов. Императором-то выстрелили, а империя осталась или нет? Шведы отобрали земли у Балтийского моря, ляхи захватили Смоленск и Чернигов с городками на западе. Но за это время шагнула Русь далеко на восток за Урал камень, почти уже и до Китая стрельцы с казаками добрались. Опять же, Большие Ногаи под руку царя попросились и в верности поклялись. Тоже землицы немерено. Чем не Империя, уж не меньше немецкой? Каждый из бояр видел новые деньги. Что сказать? Краше и нет ни у кого. Даже и ровнять с тем же талером не стоит. А про золотые пятирублёвики и червонцы и говорить нечего, не поменяешь червонец на десять талеров. Как бы и не все пятнадцать придётся отдать. Одним словом было о чём подумать.

А ведь ещё один "денежный" вопрос был. Выискал где-то за Уралом зятёк монеты невиданной красоты, а надписи на монетах почти по-русски. Золотая же монета называется "атлант". Неужто и впрямь русичи потомки атлантов? Умоются тогда франки и прочие немцы. Они-то от варваров и гуннов с германцами родословную ведут, а тут в предках неведомый народ "Атланты", что по слухам всех в знании превзошли. Тоже подумать есть над чем.

Четвёртый вопрос был тоже первостатейный. Шведский король Густав Адольф предлагает союз заключить и вместе ударить по Речи Посполитой. Дела! Слух прошёл, что ляхи нарушили перемирие и захватили у шведов бывшие русские крепости Ям и Ивангород, да войско, что их отбить выступило, полностью разгромили, а остатки переодели в бабские платья и отпустили. Вот Адольфишка и злится. Это он хотел на ляхов напасть, а тут такой конфуз. Да ещё вроде всех крестьян окрестных ляхи согнали, кто же теперь будет шведские крепости кормить?

У нас с ляхами перемирие на четырнадцать с половиной лет подписано, и нарушать его вроде нельзя, ты раз нарушил слово своё, кто тебе потом поверит, но Смоленск и Чернигов с городками назад возвернуть охота. Странное вообще это нападение ляхов, побили шведов, и ушли, бросив захваченные крепости. Кто так делает, зачем тогда вообще воевали, а ещё по слухам всех мёртвых шведов в горы сложили. Прямо как Пожарский младший. А ведь он в это время где-то под Новгородом Великим был. Рядом совсем. Ох, и тёмное это дело. Лучше в него не лезть.

Событие второе

Они успели до вскрытия рек. Бесконечный обоз въехал в Вершилово через Балахну, чтобы не светиться в Нижнем Новгороде, 15 апреля. Уже почти ночь была. Можно было последний раз заночевать на обочине дороги, разбив лагерь, но Пётр гнал людей и животных без роздыху целый день и вот успели до ночи. Караван был огромен. Ехали стрельцы и рейтары, ехали, чуть уменьшившись в числе, татары князя Разгильдеева. Их за три сражения потеряли троих, и один в дороге от ран помер, как ни бились над ним доктора. Рейтар убило пятерых, и тоже один помер в дороге, но их по пути нагнал переселенческий караван из Европы. В Вершилово перебирались профессора с Тюбингенского университета во главе с Вильгельмом Шиккардом. Люди получили письмо от своего метра — Михаэля Мёстлина, и решили променять зелёный университетский городок Тюбинген, на берегу реки Неккар, на заснеженное промышленное Вершилово, на берегу Волги. С профессорами было два десятка немецких наёмников. Виктор Шварцкопф уже переговорил с ними, и часть высказала желание остаться на пятилетку в Вершилово. Профессоров было пятеро, считай половина университета. Они ехали с жёнами детьми и слугами, а те тоже с жёнами и детьми. Получился санный поезд из ста с лишним человек. Ещё один караванчик с новыми жителями Вершилово наоборот догнали они. Это были жены и подруги рейтар из Риги. И эти были почти все с детьми и охраной из десятка рейтар, тоже без малого сто человек.

А ведь ещё были переселенцы из-под Яма. Их не меньше двухсот. А ещё пленные из Ивангорода, полным составом даже с гулящими девками решившие убраться от шведов подальше. И целая деревня Климки из-под Ивангорода — семь семейств. Всего в Вершилово ехало больше семисот человек и больше полутора тысяч коней. Пётр так вымотался, организовывая всю логистику, что зарёкся больше ходить в такие набеги. Только прокормить такую ораву людей и лошадей зимой было практически невозможно. Они скупали по дороге в деревнях и городах всю провизию и фураж. Пётр Дмитриевич истратил на это больше тысячи рублей, все деньги, что оставались после свадьбы.

Но ведь добрались. Всё, теперь дома. Где там жена?

Событие третье

Княгиня Мария Владимировна Пожарская приехала в Вершилово с двумя братьями мужа уже месяц назад. Всю дорогу их сопровождал отряд стрельцов. Стрельцы тоже переселялись в Вершилово. Их было два десятка, и они ехали с жёнами, детьми и всем скарбом. Из-за этого движение было неспешное. Её вещи перевозили пять возов, да вещи семейства Пожарских на семи возах, да барахло стрельцов — огромный обоз. Целых три седмицы провели в дороге, ну, правда, останавливались на три дня передохнуть во Владимире у тамошнего воеводы князя Бутурлина. Василий Матвеевич встретил княгиню Пожарскую с братьями Петра очень тепло. Все три дня он рассказывал, как они с Петром Дмитриевичем организовывали футбол и другие соревнования и занимались обучением стрельцов. Фёдор и Иван Пожарские слушали князя, раскрыв рот, а Мария откровенно скучала. Какое ей дело до тренировок стрельцов. У князя Бутурлина было две дочери, но они были ещё совсем соплюшки, и с ними княгине было неинтересно подавно. Так, что Владимир она покидала с радостью и нетерпением, быстрее бы домой.

Мария помнила Вершилово, чистые широкие улицы, красивые дома под черепичными крышами, храм, что построил её Петенька. А сам дом. Картины на стенах, иконы в красном углу, дорогие фарфоровые чашки и вазы. В доме всё было красиво. А ведь Петенька говорил, что сейчас для них строят дворец, больше, чем царские палаты в Кремле. Быстрее бы уж приехать.

Встречало княгиню и княжичей всё Вершилово. Чуть больше года прошло, как Мария была здесь, но за этот год "село" выросло как бы ни в два раза. И как же оно отличалось от Казани или Москвы. Ровные улицы, с которых дворники смели снег, красивые кирпичные дома под черепичными коричневыми крышами, цветные луковки нового огромного собора, величественные здания академий. Её с княжичами отвезли не в старый дом Петеньки, а в новый, только что построенный огромный терем на окраине Вершилово, среди таких же и чуть поменьше теремов.

— Это — Рублёвка, — с улыбкой объяснил княгине сам Рубенс, который показывал Марии её новые владения, — Пётр Дмитриевич говорит, что названо это поселение не в честь рубля, а в честь меня — Рубенса.

Турчанок, что прислуживали гостям в первый визит Марии, не было. Как ей объяснил управляющий Вячеслав Михайлович Крчмар, девушек выдали замуж за дворян из соседней волости и теперь они замужние дамы и уже и дети у них есть. Жаль, Мария надеялась, что девушки будут рассказывать ей истории про турок и вообще, про свою жизнь.

— Это можно устроить. Две девушки уже овдовели и теперь живут в старом тереме князя Пожарского, там детям лучше, чем в деревушках их бывших мужей, — обрадовал княгиню немец.

— Бедные басурманки, как же они теперь без мужей с маленькими детьми?

— пожалела турчанок Мария.

— Князь Пожарский приказал о них заботиться, у них всё есть, вы можете ходить к ним в гости, или наоборот они придут к вам. И они сейчас не басурманки, отец Матвей их крестил, а мужья были дворяне, так что теперь они законные русские дворянки, — с лёгким поклоном ответил управляющий.

Через день после приезда, когда Мария заканчивала с помощью двух сенных девушек, что привезла с собой, разбирать приданное, к ней пожаловал с визитом отец Матвей, настоятель местного храма. Он поинтересовался здоровьем княгини и княжичей и, выслушав ответ, велел всем одеваться и идти за ним к травницам.

Три старушки осмотрели Марию и младших Пожарских и велели приходить к ним три раза в день за лечебным питьём. Мария пыталась возмутиться, что невместно княгине ходить к лекаркам, пусть они к ней приходят, но отец Матвей строго на неё посмотрел и сказал, что даже царь батюшка, когда в Вершилово гостил, не гнушался ходить к старушкам, и все дворяне к ним ежедневно ходят, и Пётр Дмитриевич ходил, не обуял ли княгиню грех гордыни, что она себя выше Государя стравит. Мария пискнула, что прошения просит и отмолит она этот грех.

— Сегодня на вечернюю молитву приходи, — зыркнул на неё отец Матвей.

Когда же княгиня Пожарская пришла вечером в храм, то словно в сказку попала, такой красоты она и представить себе не могла. Отец Матвей после вечерней молитвы выслушал её исповедь, отпустил грехи и спросил, не хочет ли княгиня участвовать в женском хоре, что занимается при храме, Мария хотела отказаться, но под строгим взглядом священника смогла сказать только "да". И не пожалела. В хоре в основном были её ровесницы и в перерывах между песнями обсуждали и жизнь в Вершилово и рецепты блюд, и другие новости. Там были и турчанки, которые обещали наведываться к княгине и рассказывать ей и об Османской империи и о жизни в Вершилово, да и секретами разными женскими поделиться.

Отец Матвей через несколько дней проведал Марию снова и принёс с собой несколько книг изданных здесь в Вершилово, в том числе и учебники по математики и астрономии и жития преподобного Сергия Радонежского и Александра Невского, её далёкого предка. Одна из книг была про приключения испанского дворянина Ламанчского и Мария как открыла её, так и не выпускала из рук несколько дней, пока не прочитала всю.

Отец Матвей определил в школу младших Пожарских, и теперь целыми днями Мария была по существу одна, приходили раз в несколько дней турчанки и рассказывали ей такое про супружеские забавы, что Мария убегала сначала в другую комнату со стыда. Потом ей стало интересно. Нужно попробовать проделать, что ни будь из этих шалостей с Петенькой, когда он вернётся. Быстрее уж. Как она соскучилась.

Событие четвёртое

Князь Пётр Дмитриевич Пожарский думал, что вот приедет он домой и отдохнёт. Дудки. Ровно в два раза забот прибавилось. Первым делом надо было пристроить профессоров. Как всегда свободные терема на Рублёвке были и как всегда не столько, сколько надо. Профессоров было пять, а свободных теремов три. Ну, правда, Крчмар заверил, что за пару дней два терема достроят, есть уже начатые. А эти два дня, где им жить? Поселили в Православном храме, в том, который деревянный. Там с переездом отца Матвея в новый храм его жильё освободилось, и гостевые покои имелись, мало ли митрополит подъедет. Ну, хоть с учёными разобрались.

Теперь рейтары, убыль составила шесть человек, и только один из них был семейный. То есть освободилось пять домов, а новых наёмников целых тридцать. Будем считать, что все здоровы и все согласятся остаться, тогда нужно двадцать пять домов. Крчмар обрадовал, есть как раз двадцать пять.

Остаются переселенцы в Миасс, им где-то надо до отплытия полмесяца перекантоваться, тем более что люди измотаны дорогой. А ведь это пятьдесят семей, то есть более двухсот пятидесяти человек. Да ещё пленные из Ивангорода, они хоть и без семейств, но их тоже надо пристраивать. Что вот с ними потом делать. Это ведь два десятка слуг из русских и жмуди: истопники, уборщики, конюхи и пять распутных девок — все чухонки. Доктор девок проверил на сифилис и гонорею, вроде не нашёл, но на кой чёрт ему в Вершилово проститутки, да ещё финки. Ладно, слуг можно пристроить к учёным, конюхов отдать Ивану Охлобыстину в помощники.

А самое главное, прежде чем все эти люди попадут в дома их надо пропарить в бане, вывести вшей и блох, вещи же все тоже в бане при максимальной температуре прожарить, чтобы остальных насекомых убить. Одним словом — полный Армагеддон. Всё Вершилово два дня на ушах стояло, пристраивая и прожаривая переселенцев. Больше всех намучились с профессорами. Двое наотрез отказались идти в баню. Уговаривать пришлось и Петру и ван Бодлю и Мёстлину и Кеплеру с Майром. А уговорил Шварцкопф, показал кнут и кулак. Подействовало.

Переселенцев разместили в трёх храмах и бывшем нефтяном складе. Там, правда отопления не было, но общими усилиями затащили туда три полевые кухни, и еду можно готовить и греться.

Пётр попал в свой новый дом только когда начало темнеть, больше суток на ногах. Съел ложку каши, чмокнул жену в губы, а братьев в макушку и отрубился до утра.

Утром вылезти из постели не удалось, получилось только к обеду. И то только для того, чтобы пообедать, а потом в баню и опять в постель. Так что появился Пожарский в Вершилово только 18 апреля. Снег уже практически сошёл, и дороги совершенно просохли. Пётр решил прогуляться пешком и посмотреть, что понаделали, пока он три с лишним месяца отсутствовал. Да, заодно и проверить, как народ разместился. Улицы были многолюдны, все кто не работал и не учился, бегали, друг к другу в гости, обменивались новостями о походе. Пётр хоть и предупредил народ, чтобы зря не болтали, но люди есть люди, один об одном проговорился, другой о другом, и вот уже через два дня всё Вершилово знает, что "наши" побили шведов, да не просто побили, а прямо всех шведов изничтожили, ни одного не осталось, даже на племя. А ещё захватили у них пять городов и всё население вырезали под чистую. Так им шведам и надо не будут зариться на русскую землицу.

Пётр зашёл в Академию наук, Мёстлин как раз был там и "толкал" вновь прибывшим политику партии. Князь постоял, послушал, извинился перед герром Швайцером, профессором философии, которого позавчера пришлось силой тащить в баню, и на своём хохдойче попытался объяснить тому о болезнях, которые разносят паразиты, и что не чесаться гораздо полезнее и культурнее, чем чесаться. Но Арнольд Швайцер уже и сам это понял, только теперь ему не понятно, зачем ему каждый день три раза ходить к колдуньям, почему нельзя взять их зелья сразу на весь день.