Пролог к приквелу

Пролог приквела к циклу "Миротворчество" Романа Суржикова

Приемная комиссия располагалась в старом корпусе училища, выдержавшем не одну бомбежку еще во время Второй мировой. С тех пор КВАТУ не раз закрывали, перепрофилировали. Теперь вновь начинали готовить гражданских и военных специалистов, долгожданный новый набор после перерыва в несколько десятков лет. Массивный стол был покрыт архаичным зеленым сукном, председатель приемной комиссии и ассистенты расположились в ряд на стульях. Главным тут был полковник авиации в отставке Левин. Он сидел боком к демонстрационной доске и смотрел из окна на учебный аэродром. Унылый и аскетичный вид летного поля был знаком летчику по фотографиям деда, одного из последних выпускников легендарной калининградской школы пилотов. Свою карьеру боевой предок завершал в ВКС Евразийского союза, в первом по величине и значению на планете воздушном флоте...

Конкурс на летные специальности был один к восьми. Экзамены уже прошли, так же, как и собеседования льготников. Заключительный день приема курсантов на технические вакансии был сегодня. Конкурс тут предсказуемо оказался гораздо скромней, примерно 2,5 человека на место, семеро из пятидесяти шло льготным списком — победители профильных олимпиад, золотые медалисты, срочники летных частей с направлениями и рекомендациями командования, обладатели патентов на изобретения. Для них было предусмотрено собеседование. У Левина хватало авторитета, чтобы не прогибаться под давлением той части блатных, которых можно было послать прямым текстом. Доставало сил лавировать в тех случаях, когда отказать было невозможно, но все же каждый десятый просачивался по той или иной причине. Не принять их Левин не мог, издержки летного прошлого, оброс контактами и нужными людьми. Полковник утешал себя тем, что жесткая система обучения уже в первые месяцы позволит избавиться от шелухи, случайного людского материала. По перспективному учебному плану во время первого семестра курс должен был потерять до четверти состава. Вот только все равно было обидно за тех, кто сходу теряет свою мечту о небе из-за какого-то там блата. Летчик устало тер виски, запах пионов в вазе на краю стола раздражал и вызывал головную боль. Одна мысль радовала — с экзаменами почти финиш, последняя персона на собеседовании и все! Долгожданная морская рыбалка, недельный отпуск, домашний покой, но прежде всего бутылка 18-летнего Гленморанжа в баре...

Лерка не любила заходить последней. И вовсе не потому, что была круглой отличницей, кои всегда стремятся попасть в первую пятерку. Просто было жаль перегорать в очереди, впустую тратя драгоценное время в тупом ожидании своей участи. Но сегодня она почти опоздала. Причина простая и однозначная, как железнодорожная шпала — из-за шторма задержалась на Куршской косе после осмотра местных достопримечательностей, очень хотелось самой найти янтарь. Катер не пошел по расписанию, пришлось разыскивать хоть какой-то наземный транспорт, и абитуриентка едва поспела со случайной машиной из Клайпеды. Переоделась в хостеле и прибыла в училище на такси. Девочка показала паспорт и экзаменационный лист внизу на вахте, успела тютелька в тютельку, взлетев по ступенькам на второй этаж. Лерка успокоила дыхание, одернула строгую черную юбку, поправила воротник белой блузы и решительно зашла в аудиторию, цокая каблуками по плитке коридора и увязая в глухом ковролине кабинета. В углу стояли два летных тренажера, под потолком свисали несколько раритетных моделей истребителей. У подоконника сидел представительный военный с тремя звездами, несколько мужчин и женщин среднего возраста без опознавательных знаков располагались ближе к двери. Яркая девушка лет двадцати пяти оформляла документы за отдельным столиком с планшетным экраном и световой клавиатурой.

— Это последняя, Виктор Сергеевич, — обратилась секретарша к Левину. — Я вам про нее говорила, — добавила помощница, понизив голос.

Лерка села перед представительной комиссией и невольно растерялась. Ее всегда нервировало присутствие новых незнакомых людей, направленные взгляды мужчин, красивых взрослых дам. Пора бы привыкнуть быть в центре внимания, но как-то не выходило. Сама себя ощущала угловатой и неловкой, маленький рост и плоская грудь добавляли скованности. "Расти еще надо, все у тебя будет", — утешали воспитательницы в детдоме, но Лерка ничего не могла с собой поделать, тут у нее был пунктик. Детский дом, интернат — там социализация проходила в ограниченном кругу лиц и тепличных условиях. Большой взрослый мир школьница видела только на соревнованиях и учебных олимпиадах, люди вокруг представлялись чужими, опасными и диковатыми.

Возникла неловкая пауза. Левин скрывал свою близорукость от окружающих, хотя все вокруг прекрасно знали, что именно эти прогрессирующие минус два и заставили летчика прервать полеты. Очки он так и не надел. Сейчас просто оттягивал угол глаза, чтобы внимательней рассмотреть девочку. "Вот так чудо. Как есть серая пигалица!" — подумал полковник, но вслух сказал другое.

— Итак, чем мы Вам обязаны, юная леди? — серьезность обращения и интонация председателя заставила членов экзаменационной комиссии оторваться от бумаг, чтобы еще раз посмотреть на девочку. Чего-чего, а такой нарочито светской манеры обращения за боевым летчиком отродясь не наблюдалось.

Лерка нервно сглотнула, дернула подбородком вверх:

— А что не так? — с вызовом спросила она, после чего зарделась. Правила хорошего тона требовали отвечать не так дерзко. И желательно на октаву ниже.

Левин промолчал, не спеша раскрыл ее личное дело, напустил на себя демонстративно усталый вид, принялся водить пальцем по одному ему доступным строкам.

— Так. Лучший выпускной балл интерната имени Вэ Крапивина за последние двадцать лет... мастер спорта по современному пятиборью... это в семнадцать то лет! — полковник обвел всех взглядом и с пафосом продолжил. — Серебряный призер олимпиады Евразийского союза по политологии и юриспруденции, владелец семи патентов в области технологий строительства, дальше читать? — мужчина отложил документ, поднял глаза и воззрился на Лерку. — Я повторяю: что Вам у нас надо? — последние слова он произнес с нажимом.

Лерка молчала, опустив взгляд в пол. Полковник продолжал смотреть на абитуриентку не мигая.

— Девочка, тебя вожделеет в своих снах каждое учебное заведение на этой планете. Понимаешь? Везде с руками оторвут! — тут Левин неожиданно сменил тон на доверительный и нагнулся вперед, почти прошептал. — Что ты забыла в нашей провинции?

Лерка подняла густые черные ресницы, ее глаза полыхнули искрой. Румянец покинул щеки, азиатские скулы с упрямыми ямочками стали заметней, губы вытянулись в прямую линию:

— Я. Хочу. В первую. Межгаллактическую, — выдавила она каждое слово, и тишина заполнила аудиторию.

Этот момент Лерка запомнила навсегда. Напряженная пауза звенела в ушах. А потом было много шума, к действию подключились все остальные. Пытались убедить, что команда сформирована на девяносто процентов, старт через четыре года, но мало что поменяется в составе экипажа. Девочку поили водой. Говорили, что Лерке не на что рассчитывать, кроме как на должность младшего техника. Вероятность ноль целых хрен десятых, даже с ее способностями вундеркинда. Конкурс будет среди миллионов желающих по всему миру. Снова поили минералкой...

Им было невдомек, что девочка ни о чем другом не могла думать с третьего класса. И все ее нынешние достижения должны стать жертвой возможности попасть на корабль, участвовать в уже ставшей легендарной экспедиции. Пыль на сапогах великой мечты. Ведь это ее единственная лазейка: всего две квоты на должность младшего техника. Квоты, которые будут заполняться по итогам невероятного конкурентного отбора среди выпускников среде-специальных училищ ВКС. Да и то, только потому, что какое-то мировое медицинское светило, кажется Агата Яснински, высказало мнение об обязательном наличии в экипаже лиц младше 22 лет, мол, это непременное условие здорового психологического климата в коллективе.

Лерка еще не знала, что смогла влезть в сердце к доброму мужчине с багровыми прожилками на лице, следствием перегрузок. Другие уже избегали с ней спорить, только вяло отмахивались. Да, это единственный шанс, до следующей экспедиции никто из присутствующих не доживет, надо пробовать сейчас. Больше часа криков, подкидывания бумаги вверх, испуганных лиц из соседних аудиторий. Все кончилось тем, что кто-то задел вазу с пионами, она покатилась по полу, извергая и себя пенную воду. Девочка успела быстрее всех, опустилась на колени, собирая цветы, а все смотрели на ее гибкую спину, начинали приходить в себя... Левин сдался.

Милая секретарша облизнула губы и стала заполнять экзаменационный лист:

-Какое у вас интересное имя! Будьте милосердны, распишитесь вот тут, — она указала на строчку в углу бланка.

В личном деле Лерки появился синий штамп и вожделенная надпись: "Валерьяна Мэй зачислена в КВАТУ по специальности 0377 "Техник ВКС"