Горячее лето пятьдесят третьего

Сказка первая. 'Горячее лето пятьдесят третьего'

Пролог

— Сегодня на закате будет твой час, Русо. Один час, может чуть больше.

Шаман произнёс эту фразу с плохо скрываемым чувством гордости. Ну ещё бы, Духи разрешили ему провести невиданный обряд, способный изменить целый мир. Долгих три года согласовывал он с высшими силами детали этого обряда и готовил Савелия к путешествию в один конец. Эль Чоло, а именно так велел себя называть при знакомстве старый шаман, сегодня был одет в зелёный спортивный костюм, с эмблемой сборной Боливии по футболу. Этот уже далеко не новый костюм, служил шаману парадной формой одежды, значит он и правда был собой очень доволен. Но всего один час — это очень мало...

— Жлобы, натуральные. Три года уговоров и всего один час. А что, если он в этот час в машине куда-нибудь едет?

— Сегодня твой последний день, не веди себя как глупый ишак, Русо. Духам это может не понравиться. Они не хуже тебя понимают, зачем ты туда отправляешься. У тебя будет час, может быть полтора, готовься провести это время с пользой.

Старик повелительно махнул рукой, пресекая продолжение разговора. Савелий моментально заткнулся, старого шамана он слушался беспрекословно, как будто у того был дистанционный пульт управления.

— Спасибо, Эль Чоло. И тебе, и духам, спасибо за всё. Я готов, всё помню наизусть.

* * *

Часть первая. 'Пенсионер Сталин'

11 декабря 1952 года, Кунцево, "Ближняя дача"

'В день смерти И. Ст,, 5 марта 1953 г., на совместном заседании Пленума ЦК КПСС, Сов. Мин. СССР, Президиума ВС СССР Л. Берия был назначен первым зам. пред. Сов. Мин. СССР и мин. вн. дел СССР. Объединённое МВД СССР включило в свой состав МВД СССР и МГБ СССР. Стремительность его действий можно объяснить только одним — он готовился к этому дню заранее. (???)

На посту главы МВД, Л.Б. первыми указами закрыл "Мингрельское дело" и, им же ранее возбужденное — "Дело врачей-вредителей", по которому 16 декабря 1952 года, был обвинён и отстранён от должности начальник личной охраны И. Ст. — г-л Н. Власик. Л. Б. первым поднял вопрос о т. н. 'Культе Личности Ст.' и 'Сталинских репрессиях'.

В. Ст. 26 марта был отстранён от командования ВВС МВО, отправлен в отставку без права ношения мундира, а 28 апреля был арестован за заявление об отравлении И. Ст. Приговорён к восьми годам, из заключения вышел инвалидом. Умер 19 марта 1962 года, вероятнее всего, тоже отравлен.

26 июня 1953 года Берия был арестован, а 7 июля казнён по обвинению в шпионаже в пользу Англии и антисоветской деятельности. К власти пришла группа Хрущёва-Жукова, которая продолжила дело десталинизации страны и закончила его обвинением И. Ст. в преступлениях против партии и народа на Двадцатом съезде КПСС..."

Василий Сталин дважды перечитал, написанный рукой отца текст, на обратной стороне листа из какого-то доклада. Почерк, обычно очень аккуратного отца, был неровным, как будто он очень торопился. Почти неосознанно, генерал-лейтенант Сталин перевернул лист и пробежался глазами по печатному тексту. Что-то про КВЖД, паровозы-вагоны, ничего общего...

"О будущем в прошедшем времени... Мистика какая-то..." Василий поднял глаза на отца.

— Это ведь не всё?

Иосиф Виссарионович Сталин загадочно усмехнулся в усы и принялся, не торопясь, раскуривать трубку, наблюдая за реакцией сына.

— Ты прав, это не всё, Вася. Ночью, во время сна, в меня вселился какой-то демон. Он много листов моей рукой исписать успел, видно, что очень торопился, даже за чистой бумагой не пошёл, каждую секунду экономил. Я их уже утром нашёл, но ничего не помню. Там много 'горячего', я до обеда в себя не мог прийти, но остальное тебя пока не касается. А факт медиума-оракула-пророка тебя, значит, не удивляет?

— Удивляет, конечно. Кому другому бы не поверил, но ты такими вещами точно шутить не станешь. Что теперь будем делать?

— Делать? Делать будем, уже делаем. Мне этот медиум позапрошлой ночью явился, так что кое какие данные я уже проверить успел. Не всё так плохо, Власику и Поскрёбышеву можно доверять абсолютно, а это две очень мощные фигуры в нашей игре. Догадываешься зачем я тебя балбеса в это дело посвящаю?

Глупым Василий Иосифович не был. Он был избалованным, буйным, но не глупым. Сталин-младший виновато кивнул.

— Я позорю тебя, Отец. В том, что это может случиться — моя большая вина.

— Хорошо, что понимаешь. Завтра ты получишь назначение на командование ВВС Дальневосточного военного округа. Корейская война на этот раз должна завершиться нашей полной и безоговорочной победой, никакой Южной Кореи мы не допустим. Заодно, отвезёшь моё письмо китайскому председателю Мао и проследишь, чтобы он его сжёг его сразу после прочтения. Там же найдёшь генерал-майора Василия Маргелова, и внимательно выслушаешь все его соображения по развитию ВДВ. Медиум рекомендует его как очень перспективного командира. Даже ВДВ расшифровал как Войско дядя Васи. А воздушный десант и авиация — две руки одного организма. В общем, служба, служба и ещё раз служба. Никаких больше пьянок-гулянок, никакой светской жизни. Ты меня хорошо понял, товарищ генерал-лейтенант?

Василий Сталин, хоть и картинно, но совсем не карикатурно, встал по стойке смирно и, с облегчением, совершенно искренне отрапортовал:

— Так точно, товарищ Верховный главнокомандующий! Есть отставить пьянки-гулянки и не допустить создания враждебной Южной Кореи!

— Вольно, товарищ генерал. — товарищ Сталин отложил погасшую трубку, — Пойдём ужинать, Вася, теперь мы с тобой не скоро увидимся. Надеюсь, что уже на торжественном награждении по итогам Корейской войны, когда Верховный Совет по заслугам удостоит тебя званием Героя Советского Союза.

Ужинали в узком семейном кругу, по легенде, Иосиф Виссарионович второй день был простужен, и дети, Василий, Светлана и Артём*, были единственными официально допущенными посетителями к нему на Ближнюю дачу. За ужином традиционно помянули Якова, обменялись текущими новостями — плохих не было. Великая страна быстро восстанавливалась после Великой войны и готовилась к большому рывку, беды ничего пока не предвещало.

*Артём Сергеев, приёмный сын И. Ст.

* * *

Но были у товарища Сталина в этот день и неофициальные посетители, которых к нему тайком приводил начальник личной охраны, генерал-лейтенант Николай Сидорович Власик. После семейного ужина тайной аудиенции, в духе дореволюционных подпольных собраний, удостоился министр Государственной Безопасности СССР — Семён Денисович Игнатьев, с докладом о ходе расследования "Мингрельского дела". Игнатьев, в записях медиума был упомянут всего один раз, Лаврентий Берия снял его с должности одним из первых и обвинив в допущенных ошибках, вывел из состава ЦК. После его восстановили, но уже в 1960-м отправили на пенсию. Да, де-юре Игнатьев возглавил службу охраны МВД, после отстранения Власика, но де-юре не значит де-факто. Берия хоть и оставил пост главы НКВД в 1945-ом, со службой постоянно взаимодействовал и влияние на неё имел куда большее, чем тот-же Игнатьев. Семён Денисович, несмотря на то что был сугубо гражданским человеком, докладывал по-военному чётко. Дело расследовано, вина фигурантов доказана, в процессе, оказывалось противодействие следствию со стороны МВД, скорее всего, по заказу лично товарища Берия.

Внимательно выслушав доклад, товарищ Сталин, по обыкновению, взял паузу, принявшись раскуривать трубку и наблюдая за докладчиком. Иногда, такое наблюдение говорило в процессе больше, чем сам доклад. Игнатьев, очевидно, в сговоре с Берией не был, но ведь именно он представил материал, приведший к отставке и аресту Власика. Сыграли дурака в тёмную? Вероятнее всего, с 'делом Власика' ещё предстоит разбираться, а пока на повестке 'Мингрельское дело', по которому министр, очевидно, имел сказать что-то сверх протокола.

— Давайте, товарищ Игнатьев, излагайте свои соображения. Вижу, что они у вас есть. Каким образом товарищ Берия в этой грязи оказался замешан, и почему он эту банду до сих пор покрывает?

— Как ни странно, товарищ Сталин, но втянут в это дело товарищ Берия оказался для самого себя очень неожиданно. С некоторыми фигурантами дела, а именно с Барамия, Рапава и Шариа, его связывала давняя личная дружба и потому, на просьбу о помощи от "неправедного" в их интерпретации преследования, он отреагировал по-кавказски, очень горячо. А вот позже, когда к нему уже пришло понимание того, что дело не липовое, а он со своей поддержкой уже засветился, Лаврентий Павлович, что называется, закусил удила. Хотя, если честно, до сих пор не могу понять, на что он всерьёз рассчитывал, ведь это дело всё равно у вас на личном контроле.

Сталин понимал. Он помрачнел, и от этого его усмешка показалась Игнатьеву несколько жутковатой.

— А вот если я, к примеру, завтра помру? К примеру, товарищ Игнатьев, не бледнейте, как гимназистка при виде крови. Удастся вам довести это дело до суда?

— В этом случае вряд ли, товарищ Сталин. Но не мог же он на это рассчитывать

— Как знать, как знать, на что он мог рассчитывать... Вам пока не поступали сигналы на нарушение законности генерал-лейтенантом Власиком?

— Постоянно поступают, товарищ Сталин.

— Вот как? А почему вы мне не докладывали?

— Так ерунда же всякая. Что продукты ворует, женщин склоняет к... хмм... Обиженных на него много. И Берия, и Кобулов, и Абакумов, а их людей, лично им преданных, и в МГБ, и МВД очень много.

— Женщин, значит, склоняет. — усмехнулся Вождь, — А к делу врачей-вредителей его привязать не пытались?

— Мне об этом ничего не известно, товарищ Сталин. Иначе сразу бы доложил.

Не врёт. Доложил бы. Не предатель, просто слабак. До сих пор у него в штате люди, преданные кому попало, а ведь уже два года в должности. С МГБ его придётся снимать, но это позже, а пока...

— В любом случае, товарищ Игнатьев, за препятствие в проведении расследования, обвинение товарищ Берия уже заработал. Открывайте персональное дело и начинайте по нему работать, в режиме строгой секретности. До шестнадцатого декабря, кроме вас и меня, об этом никто не должен знать.

Приказ был довольно странный, и Игнатьев решился уточнить.

— Почему именно до шестнадцатого декабря, товарищ Сталин?

— Почему — тайна не вашего уровня допуска, товарищ Игнатьев. Шестнадцатого будет 'день Икс'. Всех основных фигурантов дела нужно будет очень тихо и одновременно арестовать. Успеете подготовиться?

— Успеем, товарищ Сталин. Если все фигуранты известны, четыре дня на подготовку нам вполне хватит.

— Известны, уже известны. Товарищ Берия шестнадцатого придёт ко мне с докладом по своим делам, а заодно представит материал на Власика, как одного из основных обвиняемых по "Делу врачей"...

Поймав недоумённый взгляд министра ГБ, Сталин отреагировал всё той же мрачной ухмылкой.

— Вот сразу после этого доклада, мы его и арестуем. И всех его людей. Его, Кобулова и Абакумова. Всех. Разбираться будем после. Готовьтесь, времени осталось совсем немного. До шестнадцатого мы больше не увидимся. Связь, если она вдруг понадобится, держите лично через Власика. С глазу на глаз, никаких телефонов, никаких курьеров. До свидания, товарищ Игнатьев!

* * *

Попрощавшись с Игнатьевым крепким рукопожатием, и поручив его заботе начальника охраны, товарищ Сталин принял следующего тайного посетителя. Павел Анатольевич Судоплатов был одним из немногих, кто не робел в присутствии Вождя. Не наглел, конечно, Сталина он уважал, но не как остальные со страхом и дрожью в коленях, а скорее с любовью, как младший брат уважает старшего. Некоторые вольности младшему брату позволительны, особенно наедине, Сталин эти отношения принимал, приветствовал он главного диверсанта кивком и улыбкой.

— Здравствуйте, товарищ Судоплатов, догадываетесь, зачем тайно вызваны?

Судоплатов отреагировал соответствующе, ответил бодро и весело.

— Здравия желаю, товарищ Сталин. Уверен, что не чаю попить. Раз тайно, значит мой бывший шеф во что-то вляпался. Грузинские дела?

— Мингрельские, но не только. Судя по всему, он закусил удила и ничем хорошим это закончиться не может. Но с товарищем Берия разберётся Игнатьев, вас я по другому делу пригласил. Присаживайтесь, товарищ Судоплатов, чайку все-таки попьём, а заодно и думку подумаем, как же нам дальше жить.

Собственноручно разлив чай в два стакана, Сталин принялся набивать трубку. Такая показная забота несколько напрягла Судоплатова, вальяжная улыбочка стёрлась с его лица, на нём появилось выражение непонимания и неуверенности. "И куда же это меня так заботливо вербуют?" Павел Анатольевич мыслил привычными категориями и не ошибся.

— Как вы думаете, товарищ Судоплатов, почему мы не осудили товарища Жукова?

— Думаю, что по нескольким причинам, товарищ Сталин. Во-первых — это несмываемый позор на всю страну — маршал Победы и вдруг обычный мародёр; во вторых — это могло вызвать нездоровые шевеления в армии, в их среде проделки Жукова кажутся незначительными, вполне допустимыми, они считают, что это заслужили, а закон — что дышло... ну а в третьих — тогда ведь пришлось бы не одного его привлекать, дальше ниточка далеко потянется, а это тоже фактор раздражающий очень многих. Опасный фактор, прямо скажем. Армия — это сила.

Иосиф Виссарионович Сталин удовлетворённо кивнул.

— Способен ли товарищ Жуков на военный мятеж? При определённых обстоятельствах, допустим, в случае моей внезапной смерти?

Сталин взглядом требовал ответа, а не отмазок, и Судоплатов это отлично видел.

— Так точно, товарищ Сталин. Маршал Жуков чрезвычайно амбициозен, в этом он, пожалуй, превосходит даже самого Тухачевского. С такими амбициями он обязательно полезет решать политические вопросы привычными средствами, и армия его скорее всего поддержит, военными он действительно любим. Да и в народе он, скорее всего. второй после вас, по моим личным наблюдениям. Шансы у него отличные, и он это безусловно понимает.

— Шансы отличные, тут вы правы. А что, по-вашему, будет делать маршал Жуков, придя к власти? Пойдёт ли это стране на пользу, или нам лучше заранее озаботиться решением этой проблемы, так сказать, за рамками социалистической законности?

— Делать он будет то же самое, что и Наполеон Бонапарт, товарищ Сталин. Проблему, конечно, лучше решить заранее, кандидат в Императоры не должен всерьёз рассчитывать на защиту социалистической законности.

— Вот и пусть товарищ Жуков своей смертью послужит нашей стране, пусть он погибнет на боевом посту. От рук, к примеру, английского шпиона, диверсанта — снайпера.

Судоплатов мгновенно оценил красоту комбинации, в его глазах загорелся неподдельный восторг "Надо же, как всё просто, а в то же время гениально — действительно ведь, снайперская винтовка, и вали издалека — хоть Жукова, хоть самого Черчилля... А может и не стоит вскрывать такой козырь из-за какого-то там Жукова?... Его и поленом по голове упокоить можно, совсем ведь не бережётся маршал Победы, так что... Но об этом потом."

— Так точно товарищ Сталин! Одно уточнение, диверсанта-шпиона прямо в Свердловске подобрать, первого попавшегося, или кого-то специально поискать с целью дальнейшей "игры"?