|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава девятая. Побег
Далее события развивались по нарастающей. Саша тут же заскочил в хату и увидел перед собой стол, за которым сидело пятеро махновцев во главе с каким-то очкастым типом в кожаной куртке. Остальные были одеты по махновской моде, то есть — кто во что горазд. И явление Александра с Сергеем, которые так и оставались в своих цирковых костюмах, произвело на них ошеломляющее впечатление. Ещё бы — Саша был в казацких синих шароварах с красными лампасами и алой атласной рубахе, а Сергей так и не снял свой китайский костюм с пиджаком-мандарином ярко-красного цвета.
— Красные... — машинально пробормотал очкарик.
— Лягайте все! Щас бомбу взорву! На клочки всех порвёт!!! ?— заорал Саша и поднял вверх гранату.
Сергей в это время поднял винтовку и прицелился в одного их махновцев, который стоял у окна и явно намеревался в него выскочить.
— Не балуй, хлопец, пуля догонит, — спокойно сказал Сергей.
И его спокойный, даже деловой тон как раз и произвёл на всех нужное впечатление. Махновцы сразу, как один, бухнулись на пол и даже прикрыли головы руками. И тут братьев удивил юнкер, который проворно заскочил в хату и стал собирать у лежащих оружие — револьверы, маузеры, сабли. Сергей, поставив аккуратно винтовку у двери, стал связывать того, кто стоял у окна. Когда он успел прихватить со двора вожжи, Саша так и не заметил. Но времени удивляться не было — он взял у юнкера Нечволодова револьвер и направил его на лежащих. А юнкер стал быстро резать саблей вожжи, которыми Сергей быстро связывал руки и ноги лежавших махновцев.
Через некоторое время юнкер вместе с братьями выскочили из хаты, причем, юнкер успел прихватить со стола бутылку самогона, краюху хлеба и миску с варениками.
— Хозяйственный ты пацан, Нечволодов, — похвалил юнкера Сергей.
— Не понял, кто-кто? — удивился незнакомому слову юнкер.
— Неважно. Рыцарское звание такое было у древних германцев, — нашелся тут же Александр.
И за спиной юнкера, повернувшись к брату, постучал себя кулаком по голове. Тот виновато кивнул, мол, вырвалось.
На тачанке их уже ждали подполковник и оба красных командира. Причем, и Васильев, и Мамочкин уже были вооружены винтовками. Еще одна винтовка была у Сергея, а у юнкера Нечволодова за поясом был целый арсенал — несколько револьверов системы наган, маузер и даже немецкий люгер-парабеллум. А еще в правой руке у него было сразу две сабли.
— Юнкер, сабли бросьте, они только место занимают, — крикнул Молчанов.
Но тут вмешался ротмистр Ростовцев, появившийся из-за хаты с ящиком патронов.
— Нет, юнкер, сабли оставьте, мне и юноше, — он кивнул в сторону Сергея, — пригодятся.
— Господа, — продолжил ротмистр, — нам повезло. Эти вахлаки тут же рядом с хатой и боеприпасы свои хранили. Вот патроны, там снаряжённые ленты к пулемёту.
— А здесь уже заправлена лента. Но, боюсь, не дадут перезарядиться. Так что будем вести огонь экономно. Нам бы из села вырваться. А там, в степи уже ищи-свищи. Всё, господа, по коням, — скомандовал подполковник.
Ростовцев поставил ящик в бричку, одним махом вскочил на осёдланного коня и принял из рук юнкера саблю и револьвер. Револьвер он заткнул за пояс, которым непонятно, когда успел перепоясаться. Молчанов в суматохе об этом не подумал, зато подумал Нечволодов и протянул ему чей-то ремень. Сам юнкер тоже был при полном параде: не только подпоясан, но даже успел с кого-то снять кубанку. И теперь немного напоминал эдакого казачка. Подполковник же не успел проследить за своим внешним видом — у него не было и ремня, и сапог. Впрочем, ротмистр тоже был босым. Разутыми были и оба красных командира.
На немой вопрос Александра ответил Нечволодов.
— А бандиты всех разувают. С обувкой нынче туго, вот и снимают со всех сапоги. А у меня размер маленький, мои никому не подойдут. Померили и назад вернули.
— Ладно, мы с ротмистром сейчас выедем со двора, если всё спокойно, махнём — и вы сразу выезжайте, — Сергей уже говорил эти слова на бегу. Вскочив на коня, он кивнул Ростовцеву и они, не спеша, шагом выехали со двора. У Сергея в руках был только немецкий люгер. Ротмистр держал в руке шашку.
Но тут везение кончилось. Не успели бывшие пленники выехать со двора, как им навстречу попалась целая ватага махновцев. Хорошо еще, что они были не на конях. Но каждый был вооружен до зубов — в руках винтовка, за поясом пистолеты, гранаты, сабли, а двое еще и перепоясанные крест-накрест пулемётными лентами по всем канонам тогдашней моды. Недолго думая, ротмистр тронул коня и поехал прямо на эту живописную толпу. Махновцы, не успев даже удивиться, машинально расступились. И тут Ростовцев показал мастер-класс: за несколько секунд он своей саблей резко сократил численность ватаги — взмах направо, взмах налево, разворот коня, еще пара взмахов — и вот уже четыре окровавленных тела валяются в дорожной пыли.
— Хлопцы, беляки!... Золотопогонники!... Стреляй их!... Рубай!...
Махновцы бросились врассыпную, попрыгали за тыны, некоторый повернули назад и побежали. Но двое остались на месте и моментально подняли свои винтовки. Несдобровать бы Ростовцеву, но тут прозвучали два сухих хлопка и оба махновца, как подкошенные свалились на дорогу.
— Ходу, подполковник, ходу! — уже не скрываясь заорал Сергей и, выстрелив еще раз в сторону махновцев, пришпорил своего коня. То же самое сделал и ротмистр. Они вдвоем поскакали на окраину села. За ними со двора вылетела тачанка и понеслась за ними. Но было поздно. Вслед им раздались выстрелы опомнившихся махновцев, а некоторые лихие батькины хлопцы уже успели вскочить на коней и с гиканьем поскакали вслед за беглецами.
Небольшая заминка случилась на выезде из села — как на грех, там стоял дозор, причём, у одного из дозорных в руках был пулемёт "Льюис".
— Ротмистр, пулемёт! — крикнул на скаку Сергей.
Ростовцев пришпорил коня и ринулся к дозору. Но он не успевал. Дюжий хлопец с ручным пулемётом ухмыльнулся, и поднял свою самоварную трубу. Ещё немного — и он прошьёт обоих всадников. Но вдруг на месте, где только что стоял пулемётчик, взметнулось чёрное облако и сверкнул огонь. И тут же по ушам ударил звук взрыва. Сергей на всём скаку осадил коня и обернулся. Мимо него промчалась тачанка, в ней стоял его брат и весело скалил зубы.
— Давай, Серёга, хватай самовар и за нами. Два пулемёта нам не помешают, — проорал Сашка.
Сергей подскочил к месту взрыва — там валялся, заживая окровавленный живот, тот самый молодой парень, который секунду назад хотел их застрелить. Рядом сидел, скорчившись, и стонал второй махновец. Чуть поодаль неподвижно лежал ещё один. Сергей хотел было поднять пулемёт, но ротмистр оказался проворнее — не слезая с коня, он свесился к земле, одни махом подобрал валявшийся "льюис", выпрямился и, подскакав к тачанке, которая немного притормозила, передал ручной пулемёт Мамочкину. Тот по-хозяйски установил его на переднее сиденье тачанки и подполковник снова пришпорил коней.
И вовремя. Из села уже вылетали с гиканьем и свистом хлопцы атамана Щуся. Сам атаман, вероятно, всё ещё валялся в отключке — гранатой он получил очень и очень неслабо. Но сейчас его людям не надо было ставить боевую задачу и отдавать какие-то приказы — уже было понятно, что пытаются бежать пленные, уже шла стрельба, причём, махновцы почему-то орали во всё горло и стреляли просто в воздух. То ли сами себя подбадривали, то ли это у них такой ритуал был. Хотя, скорее всего, хлопцы просто показывали удаль молодецкую, так сказать, сами себя накручивали. Только что выпивали и закусывали — а тут — тах-бах — снова война. И подогретые самогонкой, хлопцы ринулись на врага.
Но их было много. И если стреляли спьяну преследователи в белый свет, как в копеечку, то уж если бы они догнали беглецов, то саблями посекли бы в капусту. Подполковник Молчанов понимал это, как никто другой — с конницей Махно он сталкивался не раз. Поэтому немилосердно погонял коней. Однако несмотря на то, что тачанка неслась, как птица, всадники постепенно стали обходить её справа и слева. И тут загрохотал пулемёт "Максим".
По ходу диспозиция, о которой накануне говорил Молчанов, изменилась — он стал кучером, а за пулемётом оказался раненный Васильев. Юнкер Нечволодов подавал ему ленту, а Мамочкин с ручным "льюисом" прикрывал фланги. И не зря — махновские конники стали обходить тачанку справа и слева. Некоторых успел сбить с сёдел Сергей, точно стреляя из своего люгера, но махновцев всё равно было очень много.
Первую волну "сбрил" "Максим" — он просто скосил сразу десяток всадников, которые уже почти настигали беглецов. Когда станковый пулемёт стреляет в упор — то тело человека становится похоже на фарш. Все-таки, пули калибра 7,62-мм плюс небольшое расстояние — они просто прошивали махновцев насквозь, не жалея ни людей, ни коней. И пока задние резко притормозили, те, кто успел обойти беглецов справа и слева, пользуясь тем, что находятся в мёртвой для пулемёта зоне, с гиканьем, резко стали сближаться с тачанкой. И тут заговорил второй пулемёт.
"Льюис" не рокотал, как "Максим", он скорее, строчил, как швейная машинка. Или стрекотал. Или шелестел. Звук его выстрелов был негромким и вначале махновцы даже ничего не поняли — как будто на них налетел рой пчёл. Но эти пчёлки разили насмерть — и вот уже с десяток всадников свалились с коней, вот уже с одной стороны осталось всего трое. Мамочкин моментально развернулся влево и открыл огонь по махновцам практически в упор. При этом подполковник продолжал гнать лошадей и через какое-то мгновение к Мамочкину присоединился и Васильев, открыв огонь по остаткам махновской конницы, которая вновь оказалась в секторе обстрела.
Разгром был полный. Впереди виднелась кромка леса, а сзади оставались только мёртвые и раненные. Всего несколько всадников, повернув коней, улепётывали назад в село. Против двух пулемётов с одними саблями — это было чистое самоубийство, о котором спьяну махновцы не подумали. Если бы не был упущен момент, если бы тачанка не успела выскочить за пределы села, то тогда шансов уйти у беглецов почти не было. Но, как говорится, удача всегда на стороне смелых и отчаянных...
...Тачанка медленно катилась по лесу, разгорячённые недавним боем, бывшие пленники уплетали за обе щеки прихваченные хозяйственным юнкером вареники и запивали их крепчайшим самогоном. Впрочем, после пережитого крепость местной "горилки" даже не ощущалась. Зато вареники были просто бесподобными.
— Юнкер, вам надо просто благодарность перед строем объявить, — рассмеялся подполковник Молчанов.
— Да, я тоже удивлён смекалкой Нечволодова, — поддержал Молчанова Ростовцев. Он подъехал на своём коне ближе к тачанке и взял с протянутой ему юнкером миски вареник.
— Был бы ты бабой, юнкер — цены б тебе не было, — вмешался в разговор Васильев, баюкая раненную руку.
При этих словах Нечволодов почему-то вдруг покраснел и отвернулся.
— Ну, юнкер, что вы, как барышня. Вы же не только ратный подвиг совершили, вы еще и нас от голодной смерти спасли. Кто знает, когда мы к своим выйдем? — добродушно заметил подполковник.
Но тут после его слов повисла тревожная пауза. Молчанов не сразу понял, что он сказал, а когда понял, вдруг остановил лошадей. Поняли его и Мамочкин с Васильевым.
— Ну, что ж, ваши благородия. Нам тоже надо к своим. Только свои-то у нас разные будут. Так что вы — к своим, и мы — к своим. Каждый останется при своих. Нет возражений? — Васильев улыбался, но глаза его смотрели настороженно. Мамочкин как бы невзначай придвинулся к своему "льюису", из которого он еще недавно выкашивал махновскую конницу.
— Собственно вас, господа большевики, никто и не держит. Нам до своих ближе, чем вам, понятно, что менять один плен на другой вы не захотите. Если, конечно, вдруг не передумаете, — спокойно сказал Молчанов.
— Не понял вас, ваше благородие. Как так — передумаем? В плен к вам пойти? Чтобы вы нас к стенке поставили? — Мамочкин от удивления даже привстал.
— Нет, господин... ах, да, товарищ Мамочкин... надо отметить, у такого хорошего стрелка такая мирная фамилия. Так вот, я имел в виду, что у нас в Добровольческой армии служат многие из тех, кто раньше воевал против нас. Кто разочаровался в идеалах большевизма. Особенно, когда красные стали расстреливать заложников и реквизировать продовольствие.
— Вы, господа хорошие, тоже и реквизируете, и расстреливаете. Так что не надо нас агитировать за веру, царя и отечество, наелись в империалистическую досыта. А в Красной армии никто не реквизирует и не расстреливает, это всякая примазавшаяся к большевикам контра недобитая, эсэры и анархисты. Вон, Махно недавно тоже был в Красной армии... — зло ответил Молчанову Васильев.
— Нестор Махно не расстреливал никогда заложников. И продовольствие ему крестьяне сами отдавали, когда он просил, — внезапно вклинился в разговор подъехавший на коне Сергей.
— О, надо же! А вы, юноша, откуда сие знаете, позвольте полюбопытствовать? — удивлённо спросил у Сергея Ростовцев.
Он как раз собирался взять из миски ещё один вареник, но, когда услышал, как человек, назвавшийся дворянином, защищает Махно, его рука, что называется, повисла в воздухе.
— Ну, мы с братом поколесили по Екатеринославской губернии, с цирком выступали. И раньше тоже много, где побывали. Везде селяне о Махно очень уважительно отзывались. А как он в прошлом году немцев и петлюровцев бил — любо-дорого было поглядеть. Да и Добровольческую армию изрядно потрепал. Не так ли, ротмистр? — улыбнулся Сергей.
— А вы, Александр, вы тоже поддерживаете вашего брата? — спросил Ростовцев Сашу.
— Теоретически Сергей прав — Махно хорошо воюет и его проект анархистской республики очень интересен. Но только в теории. На практике я всё же отстаиваю идеи государственности, — ответил Саша.
— Позвольте узнать, какое именно государство вы предпочитаете? Монархию? Диктатуру пролетариата? Республику? — внезапно заинтересовался подполковник.
— У меня пока нет твёрдого представления на этот счёт. Пожалуй, для России наиболее приемлемой формой правления была бы конституционная монархия. Но Россия большая и в данный момент здесь Украина... — начал было отвечать Александр.
— И как раз Махно наиболее органичен в своем стремлении к анархизму. То есть, выборность власти снизу доверху, — перебил брата Сергей.
— Ладно, господа-товарищи-братья. Пока мы тут лясы точим, вы нас прямо к себе доставите, а нам потом назад пешком топать, — прекратил дебаты Васильев.
Васильев и Мамочкин слезли, причём, Пётр прихватил с собой "льюис", а Василий — винтовку и револьвер.
— Прощавайте, господа хорошие, дай Бог, не свидимся больше. Ни в плену, ни в бою, — Васильев шутливо поклонился и, взяв винтовку на ремень, кивнул напарнику. Мамочкин взвалил тяжелый ручной пулемёт на плечо, тоже повернулся, чтобы идти вслед за ним.
— Ну, что ж, удачи вам, господа... то есть, товарищи, — подполковник Молчанов улыбнулся. — Теперь уже мы с вами, так сказать, не товарищи. Хотя, не скрою, мне было бы чертовски жаль встретится с вами в бою. И жаль, что такие умелые солдаты воюют против меня, а не рядом со мной.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
