Гермиона Грейнджер и тайны Черного Дома

Мы поднимались из подземелий Хогвартса после празднование годовщины смерти Почти Безголового Ника. Рон кривился и морщился: ему такое "празднование", очевидно, совершенно не понравилось, и он стремился побыстрее очутиться за столом в Большом зале, в надежде, что там еще не все смели. Гарри, напротив, тащился медленно-медленно. Видимо, праздничная атмосфера Хеллоуина тяготила его... что и не удивительно — ведь в этот день умерли его папа и мама! Впрочем, от Рона ждать понимания — не приходится. Так что мы с Гарри старательно не замечали поторапливающих взглядов, кидаемых на нас рыжим. Впрочем... Гарри — действительно не замечал, а вот мне приходилось прилагать для этого некоторые усилия.

— Стойте! — Гарри внезапно остановился, как будто наткнулся на стену. — Там... Голос! — он повернулся к стене... кажется, если я правильно понимаю — к внешней стене замка.

— Что он говорит? — хотя голоса я не слышала, но сомневаться в словах Гарри — не собиралась, как бы не кривил лицо Рон.

— "Кровь"... "Зовет"... — стал произносить Гарри, похоже, повторяя за голосом, который я не слышала. — "Смерть"... "Бежать"... Точнее — не "бежать", скорее "ползти"... ой... Я даже и не знаю, как это будет по-английски! Он... он движется.

— Куда? — уточнила я.

— Туда! — Гарри махнул рукой в ту сторону, откуда мы пришли.

— Тогда бежим туда! — Указала я в противоположном направлении.

— Почему это?! — чуть было не взорвался Рон. Но Гарри уже бежал за мной, а пояснять на бег, что уж там откуда источник голова уходит — его точно нет, я не стала.

Внезапно я остановилась, как вкопанная... Хотела бы я так сказать, но нет: Гарри врезался в меня, и мы вдвоем покатились по каменному полу. Хорошо еще, что остановиться смогли на краю лужи... в которой была отнюдь не вода.

Я порадовалась, что ничего не ела прежде, чем отправиться на годовщину смерти сэра Николаса. На полу, воле лужи крови, лежала бледная и неподвижная Джинни, сестренка Рона. На ней не было видно ни царапинки, чего никак нельзя было сказать о мужчине, сидевшем возле нее. Невысокий мужчина, чем-то похожий на крысу, сидел на полу. Его правая рука была поднята над головой и пришпилена к стене кинжалом, от которого была видна только рукоять, украшенная железной восьмиконечной звездой. Если я правильно помню фотографии в каталоге холодного оружия, которым увлекается папа, лезвие кинжала загнали прямо в каменную стену. Из нанесенной из раны еще текла кровь, которая и образовала лужу, в которую нам с Гарри повезло не вляпаться. А еще... еще этой же кровью на стене было написано:

Дочь Ночи, вновь она шагает по земле.

Древняя война, но еще сражается она...

Там было что-то еще, но я уже не могла этого прочесть. Коридор закружился вокруг меня. Все вокруг стало как-то серо и мутно... а потом стало темно.

В себя я пришла в объятиях Гарри. Он что-то говорил профессору Макгонагалл... но я, признаться, не очень понимала: что именно. Зато я отчетливо услышала бормотание профессора Флитвика, разглядывающего стену:

— Интересно... очень интересно...

Меня опять замутило, но я нашла в себе силы вскочить, и решительно потянула Гарри за собой. Куда-нибудь подальше от места, где кто-то находит "интересным" разбирать надпись, нанесенную человеческой кровью.