Кей 018. Глава 3-1

Часть третья. Отражение

Глава 1

444 год. Альбалонг, столица Ромула.

Консул Вилмар в этот день праздновал совершеннолетие своей младшей дочери Вильгерды. Пиршественный зал как никогда был празднично украшен. Высоко над самыми мраморными сводами слуги жгли особенные благовония, вдыхая которые человек становился веселее и счастливее. Правда, слишком большое количество сжигаемых сухих трубчатых веток могли обратить человека, пусть ненадолго, но в состояние полного помешательства. Кому-то это нравилось, кому-то нет. К тому же неизвестно, что может случиться с человеком за то время, пока тот находился в состоянии полного отсутствия здравого ума и поведения. История знала не так уж мало случаев, когда тот или иной важный вельможа наутро проснуться не мог, к радости наследника или же патриция конкурирующего рода.

Поэтому во избежание ненужных и вредных для жизни эксцессов трубочки, привозимые во время редких набегов на земли каннибалов, жгли над самым потолком, благодаря чему концентрация веществ, дающих столь необычный эффект, не превышала определенных границ.

Консул, возлежащий на пиршественном ложе, с довольной и немного бессмысленной улыбкой внимал льстивым словам, обращаемым к нему и к двум дочерям, разместившимся по обе руки правителя Ромула. Дочери, Вильтина и Вильгерда под воздействием куримого дыма уже почти потеряли контроль над собой, что, впрочем, извинял их, несомненно, юный возраст. А так как сестры явно недолюбливали друг друга, то не стоило удивляться тем не слишком доброжелательным взглядам, которыми они время от времени одаряли друг друга.

Сам же консул всем своим видом показывавший, что и он находится под сильным влиянием одурманивающего дыма, на самом деле был не столь сильно им подвержен. Человек, неплохо знающий Вилмара, мог заметить внимательный, а то и просто цепкий взгляд из-под прикрытых век, а отдельные детали мимики консула говорили, что правитель Альбалонга совсем не прост. Может быть, поэтому Вилмар вот уже двадцать лет правил самым большим государством мира — Ромулом. И оставался при этом жив, несмотря на то, что он для патрициев, которым принадлежала значительная часть земель, являлся чужаком, человеком из варварского племени терманов.

И если два десятка лет тому назад наиболее уважаемые и сильные патрицианские рода остановили свой выбор на молодом терманце в качестве временной кандидатуры на консульскую власть, то никто не мог предположить, что Вилмар сможет удержаться на посту консула, да еще и укрепит свое положение.

Конечно, не последнюю, а скорее, даже первую роль в этом сыграла кровь терманца. Чистая кровь, к тому чрезвычайно сильная. Это обусловило определенный нейтралитет ведущих патрицианских родов в борьбе и интригах за власть над Альбалонгом и всем Ромулом. После убедительной победы над вторгнувшимися пунийцами и захватом их важнейших артефактов, которые кровь Вилмара заставила ему служить, префект Ромула Гай Латтий отдал свою вдовую дочь в жены молодому терманскому вождю. Отдал, а вскоре скоропостижно скончался. Кто приложил к этому руку, так и осталось тайной.

Жена родила терманцу, провозглашенному подавляющим большинством сената консулом (а как иначе, учитывая десять тысяч отборных воинов-варваров, осевших как в самом Альбалонге, так и в его окрестностях), двух дочек-погодок и двух сыновей, унаследовавших по отцовской линии сильную чистую кровь.

Казалось бы, всё — варвар сделал свое дело, варвар может умереть, оставив Ромулу чистую кровь. Разве что стоило дождаться, когда мальчишки войдут в силу, доказав свои чистокровные умения. Однако жена консула и оба маленьких наследника скоропостижно скончались от непонятной болезни. Да так быстро, что имеющийся лечебный артефакт не удалось доставить в загородный дворец.

Больше Вилмар не женился. Ромульские патриции не дали это сделать, опасаясь усиления того рода, который даст консулу новую жену. Зато сами оказались не прочь подложить под варвара своих близких или не очень близких родственниц в надежде заполучить в свой род чистокровок. И ведь получилось! Сейчас в Альбалонге и его пригородах живут и растут шестеро бастардов, и через несколько лет мальчишки начнут входить в возраст проявления силы крови.

Но есть еще несколько чистокровок, живущих в Пустошах. Двое взрослых, родившихся еще до пунийского похода, и малец. Тайну их местонахождения Вилмар скрывает, но разве такое укроешь? По крайней мере, не от наиболее влиятельных и богатых ромульских семейств. За деньги можно узнать многое, а за большие деньги — почти всё!

А ведь эти сведения, действительно, дорогого стоят. Заполучить чистокровку, да еще и такой силы хотели бы многие патрицианские семьи. По крайней мере, те семь основных родов, что извечно борются за власть и влияние в Ромуле. Не потому ли Вилмар и выбрал в качестве фавориток девушек именно из этих родов? И ведь от каждой получилось по одному мальчишке. Девочки не в счет, на них не распространяется чистая кровь. Семь основных родов — шесть бастардов. Зато нет особой необходимости в похищении бастардов из Пустошей. Свои чистокровки имеются. Конечно, никто не откажется от лишней чистой крови, но понравится ли это консулу? А то, что он узнает и отомстит виновному роду, сомнений нет. Как и то, что найдутся доброхоты из конкурирующих патрицианских семей, которые порадуются опале своих извечных соперников.

Латтии — седьмой патрицианский род, оставшийся без чистокровок. Зато есть две дочки — наследницы Вилмара. И обе теперь вошли в возраст для замужества. И кого из юных патрициев предпочтет в качестве их мужей правитель Ромула? Вариантов много, ой, как много. Ведь помимо шести основных семейств, есть и другие патрицианские фамилии, каждая из которых после столь удачной женитьбы своего отпрыска легко войдет в число старших семейств, а глава займет кресло сенатора.

Зная Вилмара, многие догадывались, что до наступления совершеннолетия младшей дочери консул не станет выдавать замуж старшую Вильтину. Обе одновременно обретут мужей и, скорее всего, из конкурирующих семейств. Не будет правитель предоставлять преимущество какой-либо одной семье. Две, и желательно, враждующие между собой. Это понимали многие. Вопрос лишь в другом — это будут мужья из старших семей, или же Вилмар решит приветить молодых людей из незначительных патрицианских родов.

В первом случае страну в будущем ждала жестокая схватка за верховную власть между двумя старшими семействами, в то время как остальные четыре рода тоже не останутся безучастными наблюдателями. Зато во втором варианте с замужеством дочерей консула ситуация могла оказаться совсем иной. Вилмар, скорее всего, подарит двум новым старшим патрицианским семьям по маленькому чистокровке, один из которых в перспективе вполне может рассчитывать, конечно, не на власть в Ромуле, но как минимум на место рядом с креслом правителя.

Конечно, давно уже были просчитаны кандидатуры возможных женихов из мелких семей. И даже приняты кое-какие действенные меры. Не случайно же в последнее время скоропостижно отправились на перерождение несколько юношей, чьи отцы или деды проявили излишнюю назойливость при дворе правителя. А вот в старших семьях таких несчастий не происходило. На то они и старшие роды с их почти неограниченными возможностями по охране собственных вилл и поместий. В которых, кстати, росли юные бастарды. Попробуй до них дотянуться!

Соседнее с Вилмаром и его дочерями ложе занимал Нук Латтий, двоюродный дядя умершей жены консула, возглавлявший семейство Латтиев, и как следствие этому, являвшийся главой сената. Именно он стал тем камнем преткновения, об которое разбились желания и чаяния старших семейств породниться с Вилмаром после того как тот овдовел. Ну никак не желали Латтии терять силу и власть в стране, де-факто сдав ее той патрицианской семье, которая сумеет протолкнуть свою родственницу на брачное ложе к овдовевшему консулу.

И понимая, что Латтиям не устоять против объединившихся против них остальных патрицианских семей, Нук предложил вариант с раздачей бастардов. Вилмара такой вариант перемирия в стране устроил. Шесть старших семей получили чистокровок, а Латтии остались при своем, закрепив собственное положение. Но, увы, без бастарда, о котором Нук Латтий тайно и безуспешно выпрашивал Вилмара. Что, кстати, добавляло ненависти к варвару. Ведь тот в свое время встал на пути Нука к посту префекта Альбалонга, который он мог получить после смерти своего двоюродного брата Гая Латтия. Но вместо этого пришлось довольствоваться постом главы сената. И вот уже столько лет варвар отказывает Нуку в простейшем — чистокровке.

И ведь ничего сделать он не мог. Стоит только погибнуть Вилмару, как серьезно пошатнется власть Латтиев. Племянницы уйдут в другие рода. На первых порах союзнические и дружественные, но со временем, как только собственные чистокровки обретут силу крови, значение и дружба Латтиев этим семействам станет не нужна. Все упиралось в отсутствии собственного чистокровки. А Вилмар его не давал. Вот и получался заколдованный круг.

И что же, выхода нет? Надеяться на долгую жизнь Вилмара и оставаться пусть и на почетной, но практически безвластной роли главы сената? Довольствоваться крохами власти, бросаемыми варваром по своей прихоти?

Но выход все же имелся. Малец из Пустошей. В случае гибели Вилмара благодаря наличию бастарда (а его придется усыновить, к чему, впрочем, Нук относился вполне благосклонно — от этого роду хуже не будет, а явно наоборот) Латтии остались бы центровыми фигурами в том клубке интриг, что вспучится после смерти консула. Выдать племянниц за юношей из старших патрицианских семей, стравив тех между собой, а самим благодаря чистокровке укрепить свою власть. А потом, глядишь, префект Нук Латтий будет провозглашен консулом Ромула. Оставалось только выбрать нужный момент, чтобы похитить мальца.

И этот момент, кажется, наступил. В пиршественный зал стремительно ворвался один из доверенных порученцев консула. Порученцев у Вилмара имелось полтора десятка, не считая более мелких исполнителей, а вот доверенных среди них было только четверо. Различить их труда не составляло — все они были терманцами по происхождению и носили ошейники. Такие не предадут, всадив кинжал в спину. Ошейник не позволит причинить вред человеку с браслетом на руке. Если, конечно, приказ не отдаст обладатель более сильного браслета. А подобных особых украшений насчитывалось три вида. Самые слабые — одинарные. Потом двойные и, наконец, сильнейшие тройные. Но над всеми господствовал еще один вид, самый мощный. Таких браслетов было только два. Один у Вилмара, другой у терманца-полукровки Тейгера, который непосредственно работал с артефактом подчинения.

У четырех доверенных людей Вилмара помимо ошейников запястья украшали тройные браслеты. Только не настоящие, а лишь красивая их имитация. На людей с ошейниками настоящие браслеты никак не реагировали. Ведь эти люди де-факто являлись рабами, пусть и высокопоставленными. Ношение таких поддельных украшений просто демонстрировало доверие консула и уровень власти их владельцев.

На запястье порученца, вошедшего в пиршественный зал, виднелся тройной браслет.

— Вождь, — обратился тот к Вилмару, — только что прибыл гонец с пибенской заставы. Охрана убита. Проход на сторону карамов открыт.

Слегка одурманенный дымом сжигаемых палочек, Вилмар медленно поднял голову. Его лицо исказила злобная гримаса.

— Кто посмел?