Новая прода Рубей

Синдер вернулась за стол спустя несколько минут, всеми своими силами стараясь не расплыться в улыбке, кажущейся столь неуместной на лице известной своей строгостью и жесткостью, если не сказать жестокостью агента КРСА из наиболее одиозного отдела того — внутренней безопасности — но даже все хваленое самообладание Синдер едва удерживало ее от этого поступка.

Мгновение спустя, Гира, только что увидев появившуюся Синдер, улыбнулся той, после чего с некоторым удивлением приподнял бровь,— Синдер, дорогая, я вижу ты в отличном настроении!

-Как я могу не радоваться в день рождения Джонатана? — Синдер ответила практически напевным голосом, не став посвящать Гиру в перипетии ее жизни и судьбы, однако бросила Джонатану единственный взгляд, стараясь понять, смотрел ли тот на нее в данный момент и, заметив что он бросил на нее взгляд, едва заметно кивнуть тому, не сдержав улыбки на своем лице, прежде чем сесть по правую руку от Джонатана и, вопреки своему обычно столь выдержанному настрою и уважению к этикету и поддержке своего образа непробиваемого профессионализма, чуть прислониться к Джонатану, заставив того погрузить взгляд с сидящей напротив него семьи к стоящей напротив него тарелке, вернувшись к едва осмысленному натыканию помидоров на вилку.

Что и требовалось доказать, Джонатан. Только не говори мне, что ты удивлен.

Джонатан ничего не ответил на этот факт, наткнув помидор, прежде чем поднести вилку ко рту и проглотить тот, не чувствуя вкуса.

Значит я стану отцом...

Конечно же Джонатан был далеко не в том возрасте, в котором ему требовалось пояснение "откуда беруться дети", и более того, он прекрасно знал, что его действия Синдер однажды приведут к этому результату. Учитывая тот факт, что Джонатан не пользовался защитой, как и Синдер, уже некоторое время, можно было сказать, что он даже стремился к подобному исходу. И все же вместе с тем новости о произошедшем пришли к нему все равно неожиданно, едва не сметя его с места... В метафорическом смысле.

И что же теперь, Джонатан?

Уткнувшись в свой салат и наколов в этот раз кусок курицы и сыра, Джонатан поднял вилку к своему рту и проглотил еще один безвкусный кусок.

Все мысли разбежались из головы Джонатана, однако вместе с тем Джонатан не впал в абсолютную пустоту и прострацию — скорее можно было сказать, что разбежавшиеся мысли Джонатана получили полную свободу, вместо этого начав бегать по стенкам его черепа, выкрикивая наперебой идеи, одна за одной. Множество идей сразу поднялось в голове Джонатана — идеи о фасонах детской одежды, списки имен, мысли об организации декретного отпуска Синдер, подбор подходящей больницы для родов, а вместе с ними — совершенно неважные в данный момент мысли о поступлении в Академию, размышления о подходящих ресторанах, переживания о времени, что он мог пропустить в детстве своего ребенка, упоминания о старых колыбельных и сказках...

Мозг Джонатана запенился под натугой, выдавая одну идею за одной, большая часть из них — совершенно неважная в данный момент, и даже если Джонатан понимал о факте их бесполезности — он все равно не мог остановить те.

И вместе с мыслями пришли эмоции.

Страх, сомнения, нервозность, вместе с радостью, облегчением и любовью...

Джонатану одновременно хотелось обнять синдер и расцеловать ее при всех свидетелях, наплевав на последствия, и вместе с тем подняться с места, закурить — хотя он никогда не курил до того — и медленно отправиться дальше по улицам Гленн, куда только глядят его глаза, стараясь успокоить его бушующий разум...

Джонатан моргнул, понимая, что стоящая перед ним тарелка уже давно сменилась — судя по всему даже не один раз, учитывая то, что теперь перед ним стояло наполовину оконченное горячее блюдо.

Взгляд Джонатана поднялся вверх, однако вместо обеспокоенных лиц, наблюдающих за ним, обнаружил Кали, немного перебравшую с алкогольной чатсью праздника, завалившуюся без всяких стеснений на плечо Гиры, заставив тем самым Блейк отчаянно бродить своим взглядом по всем возможным местам вокруг нее, лишь бы случайно не упасть на картину ее родителей, демонстрирующих признаки здорового и процветающего брака.

Судя по тому, каким хитрым взглядом смеривала сама Кали Синдер, явно замечая, как всеми силами та удерживала себя от того, чтобы не свалиться на плечо Джонатана в подобной же манере — только без влияния алкоголя, по очевидным причинам — даже самое лучшее вино Ремнанта не могло удержать цепкий взгляд бывшего главы службы безопасности лидера Белого Клыка.

Сам Гира, несмотря на некоторое смущение в присутствии своей дочери, не выглядел раздосадованно поведением своей жены, позволив той завалиться на него чуть больше, рассказывая какую-то историю о встрече с Сиенной, из-за чего Нио внимательно прислушивалась, желая услышать интересные подробности и не забывая затолкать в себя искусно приготовленный лосось, сдабривая тот откуда то взявшимся шоколадом, в то время как Синдер была заинтересована исключительно в дополнительных сведениях, что она могла получить о высшем политическом круге Менажери, потягивая свой апельсиновый сок в данный момент, изо всех сил стараясь одновременно прилипнуть к Джонатану и удержаться от того, чтобы просто переместиться на его колени, наслаждаясь возможной близостью.

Судя по тому, что даже Синдер не бросала обеспокоенные взгляды на Джонатана в данный момент, это означало, что сам Джонатан не выдал отсутствие своих мыслей — его тело, даже при отсутствии его разума, продолжило говорить и реагировать, отвечать и поддерживать разговор...

Твое дело?

Джонатан задал вопрос своему Аватару, но получил лишь спокойный ответ.

Нет, исключительно твое. Ты ведь научился подобному фокусу давным давно, еще на втором или третьем совещании. Иначе невозможно быть правителем — нельзя изгнать свою человеческую часть полностью, но можно разделить свой разум, заставить тот существовать в двух плоскостях — вечная работа — и ты как человек... Это просто демонстрация результата.

Джонатан отправил очередную порцию в свой рот, после чего как-то грустно усмехнулся сам себе.

Я действительно изменился в этом мире, хах?

Ты заметил это только сейчас?

Все решения в жизни были, так или иначе, определяющими для жизни, решениями, что нельзя было изменить и забрать назад — просто большая часть подобных решений была незначительна. Все решения были поворотными, но поворот в тех обычно был крайне мал. Но это не значило, что вес подобных решений не оказывал никакого влияния вовсе.

Десять малозначимых решений приготовить еду, собрать ту в холодильник, разогреть утром и выйти на работу позавтракавшим складывались в один значимый результат — опоздание на работе. Сотня подобных решений складывались в увольнение — а увольнение становилось причиной судьбоносной встречи с прекрасной девушкой в ближайшем кафе. Множество мелких решений собирались в единую картину — в картину человеческой жизни.

Джонатан совершил сотни тысяч решений в своей жизни — как и всякий человек — неисчислимые миллионы — прежде чем оказался здесь. Каждое маленькое решение его жизни создало ту позицию, в которой он находился в данный момент и...

Мне нравится моя жизнь.

Это было финальным итогом размышлений Джонатана. Именно это и не более того.

У жизни было много мерил — можно было говорить о числе пройденных шагов, заработанных деньгах или объеме поглощенного кислорода, но в конце концов не существовало никакой объективной мерки для того, чтобы сказать, была ли жизнь хороша или плоха для самого человека, кроме его собственного решения, его собственных слов и оценки.

"Мне нравится моя жизнь" — самое главное мерило, что только могло существовать в жизни человека.

Что есть мерило успешности?

Счастье.

Счастье необязательно было прекрасным — кто-то испытывал счастье зарабатывая деньги, избавляясь от своих конкурентов руками по локоть в крови. Кто-то испытывал счастье издеваясь над беззащитной жертвой. Кто-то испытывал счастье спасая людей. Не существовало общего мерила для каждой жизни — никто не мог сказать точно, была ли жизнь одного лучше или хуже жизни другого. Всегда можно было судить с позиции — выгоды для общества, моральных догм, личных предпочтений — но не существовало общего критерия для счастья, не существовало общего критерия, согласно которому можно было оценить жизнь как "прожитую зря" и "прожитую не зря." Кроме одного критерия — мнения самого человека.

Я думаю, что я... Счастлив?

Слова Джонатана вышли неуверенными, словно бы он сам не совсем понимал, что именно он говорил в данный момент.

Положение Джонатана в мире было совершенно стабильным — высоким, таким, на которое нельзя было жаловаться — не королю, вероятно, самого могущественного государства Ремнанта. Его влияние, финансовые возможности, уверенность в завтрашнем дне — все это ставило Джонатана выше множества других, возносило на пъедестал. Было бы совершенно лицемерно с его стороны не быть довольным или счастливым тем положением, что он занимал в данный момент.

Работа Джонатана ни в коем случае не была стабильной, размеренной или маловажной — наоборот, каждый день поглощал Джонатана, заставляя его день за днем напрягать разум и глаза, пытаясь рассмотреть в строчках закономерность, а в цифрах ранние призраки. Неоднократно Джонатан оставался в своем кабинете намного дольше, чем могли предположить остальные люди — вопреки своему высочайшему положению Джонатан вместо бездумного прожигания жизни в особняках или на дорогих яхтах был вынужден в шестой раз за день связываться со своим заместителем, получая новейшую информацию в реальном времени, запрошенную для определения сущей мелочи, вроде того, должен ли он был внести еще одно слово в список — слово, что могло легко привести к крупному коррупционному скандалу или уникальному взлету очередной экономической отрасли. Нравилась ли Джонатану эта работа?

Наверное, сказать о том, что это было божественным проведением, занятием, которое Джонатан сохранял в своей душе и к которому с радостью бежал каждый день ранним утром было нельзя — Джонатан считал это тяжелой работой и, если бы это было возможно, предпочел бы выполнять меньше той, отдыхая чуть чаще — возможно даже воспользоваться правом на полагающийся законом отдых и отпуск. Где это было видано, когда подчиненные уходили в отпуск по расписанию, а сам Джонатан годами должен был выкраивать даже один выходной в своей жизни? Что касалось компенсации за пропущенные выходные и отпуска — зачем то было нужно Джонатану, если его обеспечение полностью было обусловлено государством и фактически неистощимые ресурсы его государства делали его самым богатым и влиятельным человеком всего Ремнанта? Зачем ему были нужны деньги — на уже упомянутые яхты и виллы? Джонатан не видел прельщения в подобных вещах, но даже если бы у него было желание заняться коллекционированием дорогого имущества — у него бы не осталось времени даже на то, чтобы просто прогуляться глядя на ту, Джонатан был вечно занят работой, а в оставшееся небольшое свободное время проводил то исключительно с Синдер и иногда Нио.

И все же точно также не Джонатан не мог сказать, что его работа была ненавистным ему адом на земле. Да, он не воспринимал свою работу с благоговейной радостью, но это все же было работой, которую Джонатан не ненавидел, с которой он более или менее неплохо управлялся — судя по тому, что государство под его управлением пока не показывало готовности в любой момент времени развалиться или даже просто отправиться в экономический застой. Конечно, Джонатану стоило понимать, что этот факт больше полагался на его чудеса, появляющиеся по мере нужды из его широких штанин, вроде телепортации, обеспечившей Гленн экономическое доминирование на следующие столетия, пока Ремнант не сможет все же создать собственную технологию для телепортации, но все же Джонатан обеспечил этот факт, смог предложить что-то этому миру, и даже более того — его карманы совершенно не были пусты в плане возможных новых чудес, вроде компрессионного двигателя квинтэссенции — фактически, создания искусственного праха...

То есть Джонатану, в общем-то, нравилось не только его высокий статус, но можно было сказать и о том, что его более чем устраивала его работа.

Что касается его круга общения — согласно натуре жизни, положения и работы Джонатана он был лишен возможности завести множество близких друзей — самым близким другом для Джонатана, кроме Синдер, наверное являлась Нио, затем Гира, затем Кали и затем Саммер. Наверное, это были все люди, что Джонатан мог причислить к лику своих "друзей", однако этот факт не беспокоил Джонатана — он всегда был достаточно интровертен и закрыт для новых знакомств, так что даже став охотником или офисным клерком он вряд ли бы обзавелся большим кругом общения. Так что Джонатан не мог сказать, что его круг общения пострадал каким-то значимым образом — или то, что он сам был им недоволен. Наоборот, возможность собраться в небольшом дружеском кругу на его День Рождения была, в общем-то, совершенно неплоха. Значительно лучше, чем возможная альтернатива тому.

И конечно же Джонатану было бы просто постыдно жаловаться на Синдер, свою вторую половинку. Если бы он даже попытался найти что-то негативное, какой-то минус в Синдер разум Джонатана бы забуксовал сразу же после "она пьет крепкий черный кофе", и то это было не проблемой в отношении Синдер, а скорее случайным фактом, что сам Джонатан не понимал. После этого? Сплошные плюсы.

Синдер была, наверное, непредставимо близка к понятию "идеальной девушки" в представлении Джонатана — молодая, красивая, умная, верная, влиятельная, тренированная, понимающая, близкая, исполнительная, жесткая, хозяйственная, мягкая, добрая, строгая, спокойная, страстная, внимательная — все эпитеты что только можно было себе представить, что только могли нравиться человеку существовали в Синдер и даже противореча друг другу они умудрялись легко сменяться друг на друга в зависимости от необходимости самого Джонатана, при том — без всяческого влияния на саму Синдер, просто потому, что сама Синдер была настолько близка Джонатану, она умела превращать себя в идеальную девушку не потому, что Джонатан это требовал а просто потому, что ей самой нравилось делать это. Синдер буквально была идеальна — Джонатану было не нужно даже задумываться о вопросе "кто был самой лучшей девушкой на свете". Конечно же Синдер.

На ком Джонатан бы желал увидеть новый купальник? На Синдер. Кому бы Джонатан доверил свой обед? Конечно же Синдер. С кем Джонатан предпочел бы обсудить последнюю прочитанную книгу? Естественно с Синдер.

Синдер, Синдер, Синдер — единственный список, в котором Джонатан мог не поставить Синдер на первое место относительно отношений был список "людей с которыми у меня совпадает вкус в напитках" — в этом списке Синдер находилась, честно говоря, достаточно низко — и самому Джонатану неоднократно приходилось сдерживать язык за зубами для того, чтобы не сказать Синдер об этом — иначе бы Синдер мгновенно забыла о кофе, перешла бы на горячий шоколад, добилась бы позиции "идеала" во всех возможных внутренних метриках самого Джонатана и тем самым нарушила бы течение реальности, воплотив совершенный идеал в несовершенном мире и вызвала бы создание Сингулярности.