Глава 1
Воплощение Теней
Я никогда не любил эту планету.
Скажу даже больше, я ее искренне ненавидел. Презирал всей душой. И каждый день, сколько себя помнил, мечтал о том моменте, когда, наконец, удастся оставить этот скованный льдом и задушенный бурей мир позади.
Укутанное снеговыми облаками темно-фиолетовое небо Яртеллы навевало сплин, а ледяная пустыня, простиравшаяся в сотне стандартных километрах ниже посадочной площадки, на которой я и стоял, — сон. Лишь изредка однообразное и белое, словно тело призрака, полотно разрывали кристаллические горные гряды. Порой их сверкающие пики вздымались так высоко, что пронзали нижние слои облачного покрова, теряя вершины за пределами видимости. Умом я понимал, что кому-то такой пейзаж мог показаться живописным, но вот сердцем чувствовал, насколько этот неведомый кто-то мог заблуждаться. Если б только вдруг он пожелал ступить на поверхность планеты, в надежде насладиться незабываемым зрелищем, то сразу же изменил бы свое мнение. Ему бы подумалось, что в этой естественной неживой красоте есть кое-что еще. Нечто такое же безликое, неотвратимое и пугающее, как смерть, таящаяся позади. Он бы ощутил навязанный чужой волей страх и пожелал бы только одного — убраться из этого гиблого, забытого всеми богами места, и как можно скорее.
Легкость, с которой я представил себя на месте выдуманного путника, наполняла грудь щемящим ощущением тоски, заставившим бросить гневный взгляд на темную громаду главной башни Цитадели. Возвышавшаяся над площадкой мрачным монолитом, она была похожа на гигантский указательный палец, согнутый артритом и будто предупреждала — еще одно из недобрых предзнаменований.
Жаль, я так до сих пор не научился их читать.
В течение долгих двадцати лет Цитадель была единственным местом, которое я называл домом, а ее обитатели — моей единственной семьей. Я все еще помнил момент, когда осознал, что не смогу быть частью целого, и день, когда моя настоящая семья разбилась вдребезги так же безвозвратно, как, созданная ветром ледяная скульптура.
День, когда пропала мама.
Десять лет прошло, как она исчезла, а я до сих пор винил себя за то, что позволил ей улететь. И, хоть, умом понимал, что у мальчишки едва ли были шансы остановить одержимую очередной идеей исследовательницу космоса, меня ни на секунду не отпускало ощущение, что все произошло как-то неправильно.
Я помнил то ненавязчивое прикосновение ее мыслей к моему детскому разуму, ту почти робкую попытку на языке чувств, а не слов, объяснить мне свою любовь. И мой ответ, одинокого брошенного ребенка, по силе ярости сопоставимый разве что с солнечным выбросом. Мне было десять, но говорил я так, словно внутри меня метался демон. Я не мог забыть выражение глаз мамы, когда, проорав в лицо слова, о которых позже сожалел всю оставшуюся жизнь, я замахнулся на нее — самая отвратительная выходка испорченного и эгоцентричного ребенка. Самая ужасная ошибка.
Глаза защипало от слез, мгновенно превращавшихся на холоде в обжигающие кристаллики льда. Невольно вздрогнув, я постарался остановить поток безрадостных и бесполезных мыслей, будивших никому уже ненужные угрызения совести и бередивших старые раны. Прикрыв веки, я ощутил, как клубятся Тени вокруг, такие же невидимые и неосязаемые для всех, кто не умеет слышать, как океан темной материи, заполняющий космос. Только их убаюкивающий шепот и мог заставить мой разум по-настоящему успокоиться.
Я перепроверил датчики защитной термооплетки и перевел взгляд на бесконечное снежное полотно впереди, оставив в стороне мысли о прошлом.
Вдруг холодное, как пустота космоса, предчувствие кольнуло невидимой иголкой в спину. Резко обернувшись, я увидел невысокую сгорбленную фигурку госпожи Бавкиды, не спеша шагавшую в мою сторону. Укутанная в черную меховую мантию с глубоким капюшоном, она напоминала черную дыру, искажавшую пространство всюду, где бы ни появлялась. Временами казалось, что даже свет избегал ее, словно само присутствие наставницы всех лейров заставляло фотоны испытывать страх. Мысленно выругавшись неожиданности визита, я отвесил обязательный полупоклон и быстро отвернулся.
— Я думала, ты еще собираешь вещи, Сети, — тихим, похожим на шелест собственной мантии, голосом обратилась ко мне Бавкида, встав рядом.
— Давно уже, — буркнул я, пнув валявшийся рядом черный рюкзак, стараясь избегать едкого, как щелочь, взгляда престарелой лейры.
— Ах, вот как, — обронила она и на какое-то время замолчала, только и слышно было, как завывает, рассыпая по площадке снег, ветер. Краем глаза я заметил, что Бавкида подняла скрытое в тени капюшона лицо к небесам. Бледный и острый, похожий на выщербленный осколок камня, подбородок зашевелился: — Неужели опаздывает? На него это не похоже. — Слова были сказаны так, между прочим, но на меня ожидаемое впечатление произвели и потому, не без любопытства, я поинтересовался:
— Вы так хорошо его знаете?
Взглядом я не был удостоен, но все же увидел, как растянулись в подобии улыбки тонкие старческие губы:
— Естественно. Я знаю каждого лейра, нога которого когда-либо ступала на эту планету. Кое-кого, пожалуй, даже лучше, чем они сами себя знают, — в последней фразе явно проступал особый подтекст. — Батул Аверре совсем не исключение, как бы ему ни хотелось так думать. Хотя тебе было бы не лишним навести о нем справки прежде, чем отправляться в путешествие.
Я проглотил упрек, но глаза по привычке закатил. Бавкида же продолжила:
— Он был одним из лучших моих учеников. Я не встречала более одаренного алита ни до, ни после. — В голосе явственно проступило нечто приторно-ностальгическое, от чего у меня едва не отвисла челюсть: Бавкида никогда не была сентиментальной. Впрочем, все встало на свои места, когда она сказала следующее: — Как и другие, он жаждал знаний, а в итоге сделался лишь тем, кого интересует только власть.
Ответить на это мне было нечего. Еще никогда и никому из алитов ни она, ни кто-либо иной из мастеров Цитадели, не открывали причин, побудивших самого выдающегося из адептов Адис Лейр покинуть Орден в расцвете собственной славы. Среди алитов на этот счет гуляла масса теорий, но ни одна, как мне казалось, не была близка к истине настолько, чтобы объяснить все причины такого поступка. Не раз утверждалось, будто он, просто-напросто, перегорел, не совладав с собственными амбициями. В каком-то смысле, я даже готов был с этим согласиться, но интуиция продолжала твердить, будто здесь имелось что-то еще, причем куда более личное, чем по обыкновению свойственно лейрам.
— Запомни, Сети, — вдруг сказала Бавкида, — для меня вовсе не новость, что ты стремишься убежать от нас, словно Орден — твоя личная тюрьма. Но будь осторожен с желаниями. Не попадись на удочку Аверре. Пусть то, что он когда-то был одним из нас, не введет тебя в заблуждение насчет его намерений. Такие личности никогда не говорят всей правды.
Повернув голову к наставнице, я слега раздраженно поинтересовался:
— Не потому ли вы и выбрали меня, чтоб лететь с ним?
Из-под капюшона раздался сиплый смешок:
— Не будь таким самоуверенным, Сети. Даже элийра можно обмануть, а Батул в этом деле — настоящий мастер.
Спорить с Бавкидой всегда было себе дороже, однако сомневаться в собственных умениях у меня причин не находилось.
— Ну мы еще посмотрим.
В этот момент с небес, перекрывая непрекращающийся вой ветра, раздался гул двигателей, а секунду спустя, прорвав густой облачный покров, появился небольшой, похожий на острие кинжала, корабль. Гладкий и блестящий, словно облитый черным металлом, он снижался над поверхностью, двигаясь плавно по спирали. При одном только взгляде на это чудо инженерной мысли, у меня засосало под ложечкой. Ничего прекрасней я просто в жизни своей не видел. Трудно было даже представить, что всего через несколько минут мне посчастливиться оказаться на борту. В Цитадели имелся свой собственный парк космических кораблей, но, ни один из них и близко не мог сравниться со звездолетом мастера Аверре.
Описав круг над главной башней, и дав нам с Бавкидой время освободить ему место, корабль легко, словно перышко, опустился на площадку, выдвинув к нашим ногам узкий и длинный язык трапа. Стараясь скрыть свое напряжение, я сцепил затянутые в перчатки ладони в замок за спиной и непроизвольно затаил дыхание.
— Выдохни, Сети, — насмешливо подсказала Бавкида.
Ответить ей я не успел, так как к этому моменту в проеме корабельного люка показалась фигура гостя. До сих пор мне не доводилось видеть главного героя большинства невероятных историй о лейрах вживую — только на изображениях голограмм, — и я был приятно удивлен, обнаружив, что реальность им ничуть не уступает. Аверре был высок и, даже несмотря на то, что уже разменял шестой десяток, обладал телосложением молодого атлета. Строгие дорогие одежды и гордый, аристократический профиль выдавали в нем человека, знавшего себе цену. Мороз и ветер его, как будто, не беспокоили, а взгляд больших черных глаз, бросаемый из-под кустистых бровей, остротой напоминал кинжалы. И весь вид легендарного лейра так и дышал властностью и силой.
Поравнявшись с Бавкидой, он отвесил ей вежливый поклон, при этом его идеально уложенная седая челка упала на высокий лоб. Очаровательно улыбнулся и произнес глубоким баритоном:
— Госпожа Бавкида, как приятно, что вы встречаете меня лично.
Вот только сама Бавкида к данной встрече относилась несколько иначе и ничуть этого не скрывала:
— Мне будет приятно, когда ты изволишь убраться отсюда, Батул. И чем скорей это произойдет, тем еще приятней станет.
— Так вы не рады? — удивление в голосе Аверре было таким же неискренним, как и его скорбная гримаса. — Я разочарован. Признаться, я рассчитывал, что вы будете несколько дружелюбней, особенно учитывая историю наших прошлых взаимоотношений.
— Большего твое предательство, к сожалению, не заслуживает, — выплюнула Бавкида.
— Вот как? — он отшатнулся, как от пощечины, но скулы его дрожали, еле сдерживая улыбку. — А мне казалось, что после всего, что я сделал для Адис Лейр, для всех лейров, да и для вас, в частности, моя госпожа, я заслуживаю более теплого приема. Насколько я знаю, кое-кто в этих стенах до сих пор считает меня легендой.
— Ты ошибаешься, — отрезала она. — Когда-то ты и впрямь вызывал восхищение у тех, кто только начинал идти по пути лейра, но все меняется.
Они стояли, разглядывая друг друга в упор, и, казалось, даже не замечали моего присутствия. Чему я сам, признаюсь, был весьма рад, поскольку имел возможность убедиться в своих подозрениях лично. Слухи по поводу ухода мастера Аверре ходили разные, но истины в них было не больше, чем в сказках для детей. Одно время интерес к данному вопросу занимал меня довольно сильно, но из-за недостатка информации, приблизиться к правде оказалось делом весьма неблагодарным. Лишь кое-кто из наставников был посвящен в эту тайну, однако потраченные на них усилия не окупились вовсе — слишком тщательно оберегали они свои мысли от проникновения извне.
Тут Аверре точно опомнился и быстро перевел живой взгляд на меня.
— А вы, молодой человек, что по этому поводу скажете?
На миг я растерялся, как, видно, и Бавкида, которая уставилась на меня так, словно перед ней предстал снеговик. Замешкавшись с ответом, я, наконец, проговорил:
— Я... рад знакомству.
Бавкида фыркнула, а Аверре, запрокинув голову, громко рассмеялся.
— Вот видите? — обратился он к ней. — Я же говорил, что ваше личное отношение ко мне слишком предвзято. — А потом протянул мне руку и сказал: — Я тоже, юноша. Я тоже.
Пожимая большую мозолистую ладонь, я чувствовал, что краска смущения заливает мое лицо, и мысленно выругался. Чуть раньше я дал себе зарок, что буду держать себя в руках и не стану краснеть, когда знакомство состоится. И вот весь мой чудесный план летел в тартарары.
— Надеюсь, вы и впрямь так талантливы, как обещал Навигатор, — сказал Аверре, после того, как рукопожатие распалось.
— Можно на "ты", — выдавил из себя я.
— Как твое имя? — спросил он.
— Сет Эпине.
На миг мне показалось, что в его взгляде проскользнуло что-то странное, что-то похожее на смесь удивления и испуга, но зацепиться за это ментально не получилось, так как он слишком быстро овладел собой. Подобная реакция не могла не насторожить, но прежде, чем я успел задать прямой вопрос, Аверре обратился к Бавкиде:
— Родственник Сол?
Отчего-то выглядевшая повеселевшей, наставница произнесла:
— Ее единственный сын.
Непонимающий взгляд мастера, лишь на секунду задержавшийся на мне, вновь вернулся к Бавкиде.
— Но... как это? — спросил он. — Лейры не способны!..
— Так ты забыл, кем была его мать? — усмехнулась Бавкида. — Уж кто-кто, а ты мог бы помнить, что перед Сол никогда не существовало преград.
— Но она ни словом не обмолвилась... — проговорил Аверре и снова уставился на меня. — Сколько тебе лет?
— Двадцать, — ответил я, чувствуя, как на месте робкого восхищения легендой вырастает новая и совершенно твердо обосновавшаяся неприязнь к моему будущему наставнику. Никогда не любил разговоры о маме, но в особенности тех, кто эти разговоры затевал.
Стало быть, они были знакомы...
— Расслабься, он не твой ребенок, — посоветовала Аверре Бавкида. — Не могу представить себе причин, из-за которых Сол решила скрыть от тебя существование Сета. Но это, полагаю, даже и к лучшему. Тем приятней будет ваше сотрудничество, верно?
Ну это как сказать, решил я, встретив выражение схожего сомнения на лице мастера вмиг охладевшим взглядом. Зато сразу стал понятен принцип, по которому из числа более опытных алитов и претендентов на звание элийра, выбор Бавкиды пал именно на меня.
— Очень умно, — высказал, наконец, свое мнение Аверре, обращаясь к лейре. — Мне следует отдать должное и вашему чувству юмора, госпожа. Никому другому такое, пожалуй, и в голову бы не пришло.
— О, ты мне льстишь, дрогой Батул, — притворившись смущенной, откликнулась она. — Твои прошлые "подвиги" оставили слишком глубокий след в моей памяти, и потому я просто не смогла бы позволить тебе забрать у меня кого-то другого, — и очень уверенно посмотрела в его глаза. — Сету я, видишь ли, доверяю.
Приторная ухмылка на лице Аверре сделалась кислой:
— Что ж, очень мило с вашей стороны, мадам. Однако не забывайте, что некогда вы точно так же доверяли и мне.
Напряжение, разлившееся в этот момент по площадке, казалось, заставило утихнуть ветер, окружив нас подобием силового купола, созданного волей мастера. Они с Бавкидой не сводили друг с друга взглядов, и в это короткое мгновение мне представлялось, как между ними проскакивают электрические искры разрядов.
— Не переживай, Батул, — мрачно сказала Бавкида. — Я достаточно мудра, чтобы учиться на чужих ошибках. А ты? — Она вытянула руку и тут же прямо из воздуха выхватила нечто, похожее на блестящую бронзовую монету. — Знакомая вещица? — С необыкновенно довольным видом старая лейра продемонстрировала монету Аверре, заставив того побледнеть, как пролетавший мимо снег.
