Похоть против Морали. Глава 27. Эроризм в действии

Автор:

Дмитрий Виктим

Бета:

Mish12

Название романа:

Похоть против морали

Глава:

27. Эроризм в действии

Жанр:

фантастика, фэнтези, эротика

Форма:

глава

Пэйринг:

Дима / Хёка, Маганэ

Рейтинг главы:

nc18 (куннилингус, вагинальный секс, женское доминирование)

Статус:

Закончена.

<— предыдущая глава — — — следующая глава ->

Читать роман целиком

Глава 27. Эроризм в действии

Воскресенье выдалось солнечным днём, хотя на небе были лёгкие перистые облака. В восемь двадцать пять Дима подошёл к академии Токиока и остановился перед центральной лестницей, наблюдая, как студенты подтягиваются к зданию и входят в него. До начала линейки оставалось ещё тридцать пять минут, но самые прилежные студенты решили прийти заранее.

Кампус учебного заведения располагался с обратной стороны здания и включал в себя площадку со спортивными турникетами, вспомогательные здания вроде туалетов, раздевалок и складов со спортивным инвентарём, а также стадион с центральным игровым полем и беговыми дорожками. Дима прошёл через центральный вход академии, преодолел холл первого этажа и вышел через противоположные двери к кампусу. Аямэ уже была на месте, стояла на беговой дорожке стадиона, уперев руки в боки, и с воодушевлённым видом глядела на здание академии. Молодой человек подошёл к ней и встал рядом.

— Не передумала, Кадзё-сэмпай? — спросил Дима у девушки.

— Ещё чего, — самодовольно ответила та. И со словами: — Маску надень, — небрежно передала юноше ком белой материи. А если точнее, просто выронила его из руки на уровне груди молодого человека, заставив того этот комочек поймать.

Дима уже догадывался, что́ это, и, раскрыв ладони, обнаружил на них белые женские трусики с маленьким розовым бантиком под резинкой. Хмыкнув, юноша посмотрел на Аямэ, и та с притворным сожалением на лице сказала:

— Прости, я их ни разу не надевала.

Приложив ткань нижнего белья к носу, Дима понюхал её и покивал:

— Да, похоже на то. Совсем чистенькие. — Он растянул резинку трусиков на уровне своего лица и с интересом их разглядывал. — Так вот какие ты носишь, Каздё-сэмпай? Слу-у-ушай, а может, поменяемся, а? Ты наденешь эти, а мне отдашь свои.

Щёки девушки покраснели, и она спросила, угрожающе прищурив глаза:

— А пи...ды не хочешь?

— Хочу! — с воодушевлением согласился Дима, растягивая гу́бы в широкой улыбке. — Я ведь давно уже говорил, что готов доставить тебе удовольствие ртом. Даже над загадкой твоей ломал го...

Каким-то шестым чувством парень уловил опасность и, отпрыгнув в сторону, уклонился от удара кулаком под дых. Била девушка явно не в полную силу, движение было слегка замедленным, поэтому попадания юноша смог избежать.

— Да шучу я, шучу! — поспешно сказал он, обезоруживающе поднимая ру́ки вверх и с опаской глядя на девушку, сердито раздувающую ноздри. — Сама сыплешь непристойностями, а мне такого пра́ва не даёшь? Ая-яай! Как не стыдно!

Кажется, этот аргумент показался Аямэ веским и малость её пристыдил. Однако извиняться девушка не спешила и, невинно пожав плечами, попыталась выкрутиться.

— Ну ты ведь сам сказал, что хочешь пи...ды? Чего тогда уворачивался? Разве моя вина, что ты понял меня превратно.

Дима только вздохнул.

— Ладно, какие у тебя планы, говори? — задал он деловой вопрос, решив спустить начатую дискуссию на тормозах.

Кадзё помолчала пару секунд, покусывая гу́бы, а пото́м виновато развела руками.

— Извини, вспылила, была не права́, — сказала она, кисло улыбаясь. — В качестве моральной компенсации, вот. — Аямэ неожиданно притянула к себе парня и мягко обняла, прижимая его к себе.

"Вау, как круто!" — подумал Дима, переживая приятные чувства.

— По поводу удовольствия, кстати, я не шутил, — тихо сказал он.

Аямэ рассмеялась и отстранила от себя юношу.

— Танукичи, ты просто неисправимый подлиза, — весело хихикнула она, делая многозначительную интонацию на последнем слове. А пото́м, сняв очки, патетически заявила: — А теперь, пора действовать! Попрощаемся же со скучным миром, отринувшим саму концепцию пошлых слов! Отныне события будут развиваться возбужда-а-ающе!

С последними словами девушка сжала правую руку в кулак и выбросила её вверх, попутно превращая кулак в фигу. Кажется, в японских традициях этот жест означал что-то пошлое, но для Димы то была обычная дулька.

— Понятно... да не до конца, — сказал он. — Что от меня требуется?

— Ты должен будешь отвлечь внимание учителей и студенческого совета, а всё остальное я возьму на себя. — Девушка достала из кармана пиджака ключ и протянула его сообщнику. — Это от корпуса номер два. Там возле входа найдёшь чёрный мусорный пакет, а в нём будет во что переодеться и замаскироваться под Поросль-во-снегу. Ещё в пакете найдёшь подробную инструкцию, что́ делать, а в само́м корпусе — тележку и краску. Нарисуй что-нибудь этакое на стадионе. И раз ты большой любитель пи...ды, то изобрази её знак размером со стадион.

— А я успею такую здоровенную фигню нарисовать? И когда мне приступить к этому?

— Начни ровно в девять вместе с началом линейки. Впрочем, всё это написано в инструкции. Сколько успеешь сделать, столько успеешь. Как нужно будет линять, я тебя наберу. Кодовым словом будет: "присоединяйся к погоне". Давай, удачи. Я тоже пошла.

— Удачи, — сказал Дима девушке вслед и сам направился ко второму складскому корпусу.

* * *

А тем временем в актовом зале собирались ученики и преподаватели на общей студенческой линейке. Ровно в девять часов на трибуну вышел ректор и выдержал паузу, привлекая внимание слушателей. После того как в зале установилась полная тишина, он заявил в микрофон:

— Сегодня администрация академии хочет сделать важное объявление. Несколько дней назад определились детали кампании по запрету непристойностей...

И в этот момент свет в зале погас и на потолке стали зажигаться жёлтым светом праздничные шары. Они вспыхивали попарно от участка, ближнего к сцене, к области, удалённой от неё. Как только все шары осветились, они разом распахнули свои створки, и на го́ловы сидящих внизу зрителей высыпались тысячи листиков, которые, порхая подобно снежинкам, стали опускаться вниз.

Студенты повставали со своих мест и, ловя картинки, стали с недоумением их рассматривать.

— Что это? — спросил один парень, глядя на цветное фото брюнетки с больши́ми сиськами. — Полуобнажённая женщина? Что это значит?

— Только вот почему-то, — откликнулся его сосед, опуская ладонь к паху, — я как-то... странно себя чувствую.

— Когда я это вижу, — взволнованно сказала студентка рядом с ними, прижав руку к груди, — то у меня там... — она не договорила, но её ладонь скользнула ниже пояса, а коленки стыдливо сжались.

Учителя́ всполошились и вскочили со своих мест, размахивая руками.

— Прекратите! Не смотрите! — громче всех кричал ректор.

Анна и Горики-сэмпай стояли справа от сцены и взволнованно осматривались, пытаясь увидеть зачинщицу данного безобразия. О том, что это дело рук Поросли-во-снегу, никто из них даже не сомневался.

— Учителя́, сохраняйте спокойствие! — призывала Нишикиномия. Она взволнованно прижала большой палец к подбородку и тихо добавила, словно бы размышляя вслух: — Это диверсия. Нельзя терять бдительность. Возможно, Поросли-во-снегу нужно что-то другое.

Вся эта суматоха продолжалась минут пятнадцать. Преподаватели вначале требовали, чтобы присутствующие выбросили непристойные изображения и не смотрели их. Но поскольку мало кто из студентов прислушивался к возгласам со сцены (подавляющее большинство юношей и девушек собирали новые картинки с пола и разглядывали их), учителя́ бросились по рядам, отнимая у студентов непристойные иллюстрации. Вот только это не особо спасало ситуацию. Преподавателей от силы было человек десять, а студентов — тысячная толпа. И стоило только учителям удалиться, как студенты поднимали с пола новые картинки и продолжали их разглядывать.

Суматоха, казалось, достигла своего апогея, когда на браслет Нишикиномии поступил вызов от Кадзё Аямэ.

— Анна! Это диверсия! — послышался из эмтэ взволнованный голос вице-президента, когда вызов был принят. — Всё устроила Поросль-во-снегу, и она на беговой дорожке стадиона!

— Я знала! — воскликнула Анна, отключая соединение. — Горики-сэмпай! Учителя́! Побежали скорее к кампусу!

И весь преподавательский состав академии устремился за блондинкой, посчитав более важным задержать зачинщицу всего этого безобразия.

* * *

А в это время на стадионе Дима уже заканчивал выводить фигуру, которую должен был нарисовать...

Приготовления парень начал ещё до линейки, сразу, как Аямэ ушла. Воспользовавшись ключом, оставленным ему сообщницей, он нашёл в складском корпусе чёрный мешок, а в нём — ещё один ключ, матерчатые перчатки, тёмно-синюю студенческую юбку, сменную обувь его размера, чёрный парик с длинными локонами волос, дотягивающихся парню до са́мого пояса, а также инструкцию, написанную, естественно, на японском языке. Но благодаря памяти Танукичи Дима отлично знал японские иероглифы, поэтому проблем с чтением не возникло.

Следуя пунктам инструкции, Дима надел перчатки, чтобы не оставить нигде своих пальчиков. Затем убрал ящики с футбольными мячами, нашёл под ними и открыл потайную панель в полу, под которой обнаружил скрытую нишу, а в ней — красящую тележку, предназначенную для выполнения разметки на дорогах. Этот механизм, а также канистру с белой краской он вытащил наверх; разместив их на полу, закрыл потайную панель и начал переодеваться. Парня, конечно же, занимала мысль, откуда в складском помещении академии взялись такие замаскированные клады, но он решил оставить свои вопросы до встречи с Аямэ.

Юбку Дима нацепил прямо поверх брюк, благо она была длиной до щиколоток и полностью их скрывала. Но на всякий случай он засучил обе штанины до колен, чтобы ненароком не испачкать их краской. Свои ботинки с той же самой целью молодой человек переобул на те, что были в реквизите. Затем вскрыл канистру с белой краской и залил её в ёмкость тележки. Как с последней работать, парень разобрался с помощью инструкции, благо управление там было несложным. Далее он нацепил на голову парик, поверх него надел маску из женских трусиков и стал ждать назначенного срока.

Ровно в девять часов юноша вывез тележку на стадион, включил подачу краски и стал в спешном темпе катить устройство перед собой, оставляя на грунтовом покрытии белую линию.

Молодой человек отлично помнил по аниме, какой рисунок на стадионе оставил Танукичи. Вот только он сильно сомневался, что сможет успеть. Уж больно огромным этот рисунок был и не таким уж элементарным. Тем не менее его тело двигалось очень скоординированно и быстро. Дима с удивлением осознал, что чувствует изображаемую траекторию пространственно, и точно вернулся к точке, с которой начал, изобразив идеальный круг.

"Вау! Кажись, дар гаммы одной эмпатией не ограничился! — радостно подумал юноша. — Этак я реально быстро справлюсь с поставленной задачей".

Он сделал второй круг, затем третий и за десять минут закончил окружность подходящей толщины и нужного радиуса. Оставалось изобразить ещё шесть коротких радиальных линий и два прямых уголка.

Дима как раз заканчивал рисовать последний угол, когда на его эмтэ пришёл вызов от Аямэ и её весёлый голос предупредил:

— Эй, Танукичи! Ты где?! Мы нашли Поросль-во-снегу на стадионе! Сейчас бежим к ней! Присоединяйся к погоне! Поспеши изо всех сил, а не то опоздаешь!

— Понял! Уже бегу! — быстро ответил ей Дима и, отключив подачу краски, бросился вместе с тележкой к складскому корпусу номер два.

* * *

Настоящая же Поросль-во-снегу уже вовсю колдовала в пультовой комнате актового зала. Юбка на ней была значительно выше колен, и два крепких парня-оператора, лежавших на полу с надетыми на их го́ловы женскими трусами вполне могли бы увидеть нижнее бельё девушки, если б не пребывали в глубокой отключке.

Дима, пожалуй, многое бы мог отдать за то, чтобы выяснить, как одна с виду простая, хоть и спортивная студентка вырубила двух взрослых мужиков? Но увы, он не только не присутствовал во время этого события, но даже и не запомнил из аниме, что оно произошло.

— Итак, с предварительными играми покончено, — усмехнулась Аямэ, отключая связь эмтэ, по которой только что разговаривала с Димой. — Главное, не попадись, Танукичи! — добавила она и прибавила громкость микрофона.

— А-а-а-ах! — разнёсся по актовому залу женский стон удовольствия, от которого Маганэ, затесавшаяся среди студентов, чуть не подскочила. — Нет! Не туда, Макото-сан!

— Мать твою за ногу! — прошептала доктор, и озноб пробежал по её спине.

Рассказывая ей вчера о содержании мушиного шоу, Дима упомянул, что имена мух-персонажей знает только из аниме, что Кадзё Аямэ не делилась с ним своим сценарием, и он в тот момент не врал, гамма была уверена в этом благодаря своему дару. И теперь выходило, что пророчество парня сбывалось.

Тем временем огромный экран актового зала осветился, и студенты повернули к нему свои удивлённые лица. И там было на что посмотреть: на голубом фоне в оранжевом свете в позе доггистайл спаривались две мухи, показанные крупным планом.

— Но ты ведь так намокла, — продолжил озвучивать персонажей женский голос, который был специально понижен, изображая голос мужской. — Я же вижу, что ты меня хочешь, Аи-чан!

— О да! Хочу! — простонал голос мухи-девушки. — Засунь свой ...уй в мою пи...ду-у-у!

— Я вхожу, Аи-чан!

Хёка, смотревшая на экран широко распахнутыми глазами, проглотила комок в горле.

— Это... всё правда... — пробормотала она с паузами.

Учёная, конечно же, узнала своих мух. Самкой была образец сорок три, а самцом — образец пятьдесят три, но взволновало её не это. Сбывалось всё то, что Дима им с Маганэ вчера рассказал, а следовательно, и остальные его слова́ получали почву для доверия.

— Жмок-жмок, тись-тись, — продолжал тем временем озвучивать звуки совокупления голос за кадром, причмокивая и причавкивая, выкрикивая стоны блаженства. — А-а-а-а-ах!!! (Хлюп-хлюп...)

— А-а-а-а-ах! О боже! Боже! Боже! Боже! — громко стонала девушка-муха. (Хлюп, хлюп-хлюп...)

Слушая эти звуки, Хёка проглотила слюнки. В сексе она могла уже не считать себя новичком, но девушка за кадром давала такую экспрессивную и артистичную озвучку, что у беты стали намокать трусики.

— В чём дело?.. Моё тело... — всхлипнул молодой человек справа от учёной, в то время как на экране зала высветилась надпись:

— СЛИЯНИЕ! — и казалось, всё пространство вокруг было пронизано мощным импульсом, отдавшимся вспышкой возбуждения у всех зрителей.

— Что с моим телом? — охнула студентка слева от Хёки, и снова с экрана шибануло словом:

— СЛИЯНИЕ! — а из колонок непрерывно неслись звуки, очень напоминающие совокупление.