Тетрадь 88

ТЕТРАДЬ ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

* * *

В дождь хорошо спится. У придумавшего этот афоризм явно ничего ни сломано, ни прострелено не было. Громовой Камень усмехнулся и осторожно потянулся под одеялом. Нет, вроде отпустило. В комнате приятный полумрак. Проверяя себя, он высунул из-под одеяла руку и взял со стула у изголовья часы. Да, только шесть, можно ещё поспать, но не хочется. Он ещё раз потянулся и откинул одеяло. Да, боль вполне терпима.

Громовой Камень встал и подошёл к окну, отодвинул штору. Солнце уже взошло и молодая листва казалась золотистой. Похоже, день будет ясный. Уже легче. Ну что, спать не хочется, значит, будем потихоньку приводить себя в порядок. Спешить некуда. Занятия начинаются в девять, на месте надо быть за пятнадцать минут до начала.

Умыться, побриться, одеться... Завтрак с половины восьмого. Обед после трёх, вечерний чай, он же ужин в девять. Тихий семейный пансион. Правда, двадцать рублей в неделю, но и условия, скажем так, весьма приличные. Даже ванная есть. Еда, уборка, стирка, тихие интеллигентные соседи... Чего ещё хотеть?

Громовой Камень оглядел себя в зеркале. Вполне и даже очень, как говаривал тот танкист в госпитале, справившись со своей щетиной между рубками и ожогами. Громовой Камень собрал свой прибор, повесил полотенце и вышел из ванной. Обычно в это время он уже встречался со своими соседями, но сегодня суббота, и те, видимо, решили поспать подольше. Вполне естественно и законно, это вот ему не спится. И до восьми ещё уйма времени.

У себя в комнате он сам убрал постель и огляделся, как в первый раз. Кровать, комод, шкаф, стол у окна и три стула. Всё как у всех. А вот этажерку для книг и тетрадей ему поставили, узнав, что он учитель. Громовой Камень улыбнулся, вспомнив, как он пришёл сюда впервые...

...Адрес ему дали в городской Управе, где он, уже оформившись в отделе образования, зашёл в квартирное бюро.

— А с жильём, — полуседая женщина в очках смотрела на него с лёгкой настороженностью, но в то же время достаточно доброжелательно, — вам ведь, наверное, лучше с пансионом, чтобы без хозяйственных хлопот. Вы... вы ведь один?

— Да, — кивнул он.

— Ну, тогда зайдите к Егоровой. У Капитолины Алексеевны очень приличный пансион, и сейчас есть как раз свободная комната...

...Пансион, зарегистрированный в Управе, это уже какая-то гарантия. Конечно, можно было бы устроиться и в Старом городе, и намного дешевле, но ходить на работу через пути ему неудобно, и условия там не те, и учителю надо держать марку. А здесь единственное неудобство — лестница, но он уже приспособился и ходит что вверх, что вниз медленно, но без палки. Отнеслись к нему настороженно, но форма с медалями и то, что он пришёл из бюро...

...Капитолина Алексеевна ещ1 раз оглядела его и повела показывать комнату. Условия, оплата понедельно, стирка личных вещей, женщин не водить, дополнительные услуги... обговорили всякие житейские мелочи и нюансы, и он пошё1л на вокзал за вещами. Её настороженность не удивила и не обидела. Он уже привык, что от индейцев ждут... скажем так, необычного. Недоверие, вызванное непониманием, что в свою очередь обусловлено незнанием. Он сам понял это в армии, когда услышал удивлённое:

— Слушай, ты ж нормальный парень.

И потом, другими словами, но это же, и не раз. И о себе, и о других. И это его вторая, а, может, и первая задача. Сделать свой народ понятным. И не дети "асфальтовых", а все дети, всех цветов — его ученики. И в первый день в пансионе он вышел к обеду в форме, с наградами, и называл себя по-русски. Чтоб понимали...

...— Громовой Камень? — переспросил назвавшийся Алексеем инженер с завода. — А как-нибудь покороче можно?

Он улыбнулся. Манера русских сокращать любое имя до двухсложного, чтобы не больше четырёх, ну, пяти букв, была ему известна ещё по школе, и он знал, как к ней приспособиться.

— В роте меня Гришей звали.

И внёсшая в этот момент в столовую поднос с большой фарфоровой супницей пожилая женщина в белом фартуке и кружевной косынке — потом он узнал, что её зовут Ефимовной, и она хоть и прислуга, но слово её значит очень много — удовлетворённо кивнула...

...Так он стал здесь Гришей и, приходя из города, переодевается, как все. У них спортивные костюмы, домашние куртки и брюки, а у него леггинсы и лёгкая, без бахромы и вышивки кожаная рубашка, и по дому ходит не в тапочках, а в мокасинах без шнуровки с мягкой подошвой. И ничего, привыкли.

Но сейчас он сразу после завтрака пойдёт на работу. Туда в форме. С детьми форма удачно сработала, мальчишки сразу стали расспрашивать, мгновенно возник контакт. И со взрослыми форма ему всегда помогала. И... и больше ему надеть нечего. В племенном — рано, а на "учительскую" форму — костюм-тройку — он ещё не заработал.

Но все эти мысли, воспоминания и соображения не мешали ему наводить порядок, разбирать тетради, проверить планы для занятий на следующую неделю, ещё раз перечитать сегодняшний конспект.

Ну вот, уже семь. Ещё час впереди, а он, можно считать, готов. Заливаются птицы, в открытую форточку тянет запахом листвы и земли. Громовой Камень отодвинул тетради и взял книгу. "Мифы древних славян". Смешно, но он — первый читатель, формуляр был чист. Почитаем, подумаем, найдём точки соприкосновения, переклички...

И как всегда. Начал читать и зачитался. Случайно поглядев на часы, Громовой камень вскочил на ноги. Восемь! Пора. Он быстро переоделся, убрал леггинсы, рубашку и мокасины в шкаф. Бельё, брюки, намотал портянки и натянул сапоги. Начистил он их с вечера, аж блестят. Как и медали, и поясная пряжка. Надел гимнастёрку, подпоясался, по-уставному расправив и распределив складки. Пригладил, глядя в зеркало на комоде, волосы. Ну вот, пора вниз. Он взял нужную тетрадь, ещё раз оглядел комнату и вышел, мягко прихлопнув за собой дверь.

В столовой кипит самовар, в плетёной корзинке под белым вышитым полотенцем горячие калачи. Капитолина Алексеевна приветливо улыбнулась ему.

— Доброе утро.

— Доброе утро, Капитолина Алексеевна.

Он сел на своё место. Капитолина Алексеевна положила ему на тарелку кашу, налила из самовара чаю.

— Берите масло, Гриша.

— Спасибо.

Он ел быстро, но без спешки, и Капитолина Алексеевна, любившая, когда едят с аппетитом, с удовольствием наблюдала за ним.

— Вы сегодня работаете?

— Да, у меня утренние занятия.

Но, говоря это, Громовой Камень чувствовал себя обманщиком. Ещё неизвестно: будут ли у него занятия, придут ли к нему ученики. Ну, ничего страшного, он тогда пойдёт на занятия к малышам, просто посмотрит, как работают другие, поучится...

— Доброе утро, — поздоровался, входя в столовую, долговязый белобрысый мужчина.

— Доброе утро, — ответил Громовой камень.

— Доброе утро, Гуго, — улыбнулась вошедшему Капитолина Алексеевна. — Ваш кофе.

— Спасибо.

Гуго сел напротив Громового камня.

— Приятного аппетита.

— спасибо, вам того же, — улыбнулся Громовой камень.

Четверо остальных жильцов вошли в столовую, когда Громовой Камень уже допил чай и встал. Быстрый обмен приветствиями, и он вышел в прихожую. На общей вешалке среди плащей и курток его шинель. Но сегодня тепло, можно в оной гимнастёрке. А вот без палки ему не обойтись.

— Доброго утра. Чего так рано, Гриша?

— Доброе утро, Ефимовна, — улыбнулся ромовой камень. — На работу пора.

— Ну, удачи тебе, — серьёзно пожелала Ефимовна, закрывая за ним дверь.

Умение Ефимовны всюду успевать и не спешить, готовить на всех, убирать, провожать и встречать — не удивляло Громового камня. Он видел таких женщин в стойбищах. Те тоже успевали всё, хотя никто не видел их спешащими или суетящимися.

Улицы пустынны. Ну да, сегодня суббота, выходной, все отсыпаются. Но ближе к Культурному Центру стало оживлённее.

Громовой Камень поднялся по удобным пологим ступеням, в прохладном, пахнущем свежевымытыми полами, вестибюле поздоровался с маленькой всегда весёлой Валерией Иннокентьевной.

— Доброе утро.

— И вам доброе утро. Какая погода чудесная!

— Да, — улыбнулся Громовой Камень.

Вместе они поднялись в преподавательскую. Валерия Иннокентьевна весело трещала сразу обо всём. Громовой камень улыбался и кивал, даже не пытаясь вставить хоть слово. В преподавательской было пусто и тихо. Громовой Камень взял ключ от кабинета и пошёл готовиться к уроку.

Он вошёл в класс и сел за учительский стол, положил перед собой тетрадь. На часах без десяти девять — он сверил свои часы с настенными в преподавательской — и издалека уже слышны детские голоса. Ему остаётся сидеть и ждать. Может быть кто-то придёт.

По субботам из-за Алискиных занятий вставали по будильнику, и Алису приходилось будить.

— Алиса, вставай, — Женя уже начинала сердиться. — Так в воскресенье ни свет ни заря вскакиваешь, а когда надо, так не добудишься.

— Ну ма-ам, ну, я только сон досмотрю, — канючила, жмурясь, Алиса.

И тут же подскочила от громкого — на всю квартиру — голоса Андрея.

— Пусть спит, все конфеты мои будут!

— Андрюха — жадина!

Алиса в ночной рубашке вылетела в прихожую, но тут же была схвачена Андреем и кинута обратно.

— А ты же спишь, ну, и спи себе дальше.

Андрей попытался засунуть её обратно под одеяло, Алиса его немного побила подушкой, пока Женя, отсмеявшись, не разогнала их.

И за завтраком Андрей хитро посматривал на Алису. Та настороженно следила за ним и, когда Женя поставила на стол вазочку с конфетами к чаю, быстро заявила:

— А что во сне съела, то не считается!

— Ты смотри, догадалась, — с искренним разочарованием сказал Андрей.

— Ну, так ты ж не умнее, — спокойно, смеясь только глазами, заметил Эркин.

— Ну, братик, — Андрей показал ему оттопыренный большой палец, — ну, спасибо.

— Кушай на здоровье, — уже открыто рассмеялся Эркин.

— Всё, — Женя вытерла выступившие от смеха слёзы и встала. — Собирайтесь, а то опоздаете.

— Да не приведи господи, — вскочил с преувеличенным страхом Андрей. — Алиска, живо!

— А ты не командовай, — с достоинством ответила Алиса, выходя из кухни.

— Алиса! — остановила её Женя. — Как надо правильно?

— Не командуй, — поправилась Алиса.

Когда Эркин, Андрей и Алиса ушли, в квартире стало так пусто и тихо... Женя даже вздохнула.

Как всегда, выйдя на улицу, они — все трое — обернулись и помахали Жене. И Женя помахала им с лоджии.

Алиса шла между Эркином и Андреем, крепко держась за их руки. Когда им встречалась оставшаяся от ночного дождя лужа, Алиса тянула их на неё и, поджимая ноги, пролетала над ней.

И, опять же как всегда, на полдороге их нагнали Тим с Димом и Катей. Обмен приветствиями, и дети пошли впереди, а мужчины за ними. Шли молча, но молчание было если не дружеским, то доброжелательным.

Центр уже гудел и звенел от детских голосов. Приветствия, неизбежная толкотня у раздевалки. Большинство родителей, сдав на вешалку пальтишки и курточки и в последний раз сказав о хорошем поведении и старательности, торопились к выходу. Тим уже у дверей зачем-то обернулся и увидел, что Эркин и Андрей так же разделись и направились к лестнице. Чего это им там понадобилось? Сегодня же не их день.

— Эй! — не выдержал он. — Вы куда?

— На занятия, куда же ещё? — с небрежной гордостью ответил Андрей.

— Какие занятия? — изумился Тим. — Сегодня же суббота. Ты что, дни перепутал? — он усмехнулся. — С чего бы это?

— Сегодня по шауни занятия, — с напряжённым спокойствием сказал Эркин. — Ты не видел объявления?

— Видел, — пожал плечами Тим. — Ну и что? На хрена дикарство это? — перешёл он на английский.

И осёкся, увидев неожиданно жёсткие глаза Андрей и отяжелевшее лицо Эркина.

Сглотнув и явно пересилив себя, Эркин тоже по-английски сказал:

— Не нужно — не ходи.

— Знания, понимаешь, — елейно заговорил Андрей, — это такая штука, что не всякому доступны. Тут думать надо, мозги иметь. Так что, ты иди себе, гуляй.

— Заткнись, — тихо сказал Тим.

— И то верно, — кивнул Андрей, — это время впустую терять.

— Пошли, — решительно сказал Эркин. — Опоздаем.

Они повернулись и стали подниматься по лестнице. Тим, прицельно сощурившись, посмотрел им вслед и пошёл к раздевалке. Нет, он не хуже, не может быть хуже. Чтоб этот поганец знал, а он нет... Не будет такого.

Эркин и Андрей поднялись на свой этаж.

— Написано было в классе "А", — разжал губы Эркин.

— Туда и идём, — кивнул Андрей.

О Тиме они не говорили и, когда он их догнал, словно не заметили этого.

Задребезжал звонок. Со звонком Андрей открыл дверь, и они вошли.

За учительским столом сидел смуглый черноволосый парень — вряд ли старше их — в военной форме, без погон, но с медалями и смотрел на них.

— Здравствуйте, — улыбнулся Андрей. — Мы на занятия пришли. По объявлению.

— Здравствуйте, — улыбнулся и парень. — Проходите, садитесь.

С жадным любопытством Громовой Камень разглядывал усаживающихся перед ним парней. Как специально подобраны: индеец, белый и негр. Ну вот, самого страшного — что никто не придёт — не случилось. Теперь отступать нельзя.

— Меня зовут,

Начал он по-русски: всё-таки двое из троих точно не знают языка, но, когда назвал себя на шауни, то недоумевающие взгляды были у всех троих, а повторил своё имя в русском переводе и сразу понимающие кивки, интересно, это что же, парень настолько "заасфальтирован", что элементарно ничего не помнит, это ж во сколько уехал с равнины, если ребёнком увезли, то хоть от родителей хоть что-то мог узнать и запомнить. Ладно, значит пока и продолжим по-русски.

— А как зовут вас?

Громовой Камень смотрел на негра, и тот ответил первым.

— Тимофей Чернов.

— Андрей Мороз, — тряхнул светлой шевелюрой сам ый молодой из троицы.

— Эркин Мороз, — назвался индеец.

Громовой Камень даже не успел удивиться совпадению фамилий, так его удивило имя.

— Эркин? Ты из какого племени? Не шеванез?

Вот оно! То, чего Эркин опасался с самого начала. Он опустил ресницы и очень спокойно ответил:

— Я не знаю своего племени.

Громовой Камень почувствовал, что уточнять не следует, и просто кивнул. Хотя про себя решил, что надо будет напрячь память, пошуровать в записях о племенах, что-то там не просто с этим. Но пока... ладно, оставим.

Андрей покосился на Эркина и спросил:

— А какие ещё есть племена? Ну, шеванезы, а ещё?

— Уг, — кивнул Громовой Камень и повторил по-русски: — Хорошо.

Он думал начать с другого, но так тоже неплохо. Шеванезы и другие племена. От которых остались только названия, слова с давно потерянным смыслом, обрывки легенд...

— Хау, — закончил он рассказ и тут же перевёл: — Я сказал.

Неуверенные кивки. И снова Андрей взял разговор на себя.

— Это... в конце говорят?

— Да, — Громовой камень улыбнулся. — Можно и в начале. А что-нибудь на шауни вы знаете?

— Нет, — твёрдо ответил Тим.

— Нет, — качнул головой Эркин.

— Уже два слова, — лукаво улыбнулся Андрей. — Уг и хау.