Лиса под прикрытием

Глава первая

Всю сегодняшнюю ночь поместье Ревиль стояло на ушах, везде горели огни и звучали голоса. А еще плакала младшенькая из сестер мисс Ева. Ее матушка, миссис Кларисса находилась на грани нервного срыва и заливала слезами подушку. Бегали, словно наскипидаренные пожилые нянюшки, стараясь успокоить несчастных. Слуги шептались по углам, но не смели уйти к себе, боясь прослушать указания горемычной хозяйки.

Только двое из обитателей поместья могли похвастаться беспробудным сном: непосредственно виновник переполоха — пьяный в стельку мистер Ревиль, проигравший старшую дочь в карты. А еще мисс Мари — жертва и будущая жена старого шакала Милье Вантеса, с горя выпившая слишком много успокоительного отвара.

Мистер Вантес был весьма примечательным оборотнем: умным, хитрым, богатым и очень влиятельным. Особенно в таком провинциальном местечке как Крендол-Холл. На том положительные качества его характера и заканчивались. По городку ходили ужасные слухи, что торговец не гнушался черных делишек, был падок на красивых женщин, а еще — об этом говорили только шепотом — имел весьма аморальные привычки. Какие? О, это великая тайна, за разглашение которой можно было расстаться с жизнью.

Так вот, этот доблестный муж и уважаемый в некоторых кругах оборотень, уже давно положил глаз на юную Мари. Однажды увидев прелестницу на прогулке, не смог забыть блеск ее чуть раскосых синих глаз. Предложение испуганной мисс было сделано на следующий вечер. И в тот же вечер получен отказ, а также пожелание не появляться в поместье никогда.

Да только разве трудности пугали Милье? Конечно же, нет! Вначале в дело пошли деньги, Вантес решил просто-напросто купить себе жену. К чести мистера Ревиля — тот держался. Затем начались угрозы, а после и попытки выкрасть юную мисс. В итоге хитрый шакал сыграл на слабости отца семейства — подпоил и соблазнил игрой. После нескольких рюмок горячительного удержаться от лживых обещаний госпожи Удачи мистер Ревиль уже не мог. Малышка Мари была проиграна, о чем в один голос кричали свидетели.

Брачный договор неутешный отец подписал в тот же злополучный вечер.

О произошедшем он молчал до последнего. Только когда скрывать весть о неизбежном стало невозможно, признался в содеянном, чем вверг семью в траур. Ведь откажись мистер Ревиль от договоренности, под бдительным взглядом Вантеса с молотка ушли бы и поместье, и капиталы, накопленные не одним поколением Ревилей. Сам Ревиль отправился бы в тюрьму, а женщины, даже младшенькая Ева, вполне вероятно угодили в работный дом. А оттуда, не приведи Живая Мать, в дом утех.

Серьезная и не по годам ответственная Мари такого допустить не могла, а потому без сопротивления согласилась. Итог разговора был известен: истерика женской половины семьи и попытка спрятать горе в вине, мужской.

* * *

Наутро все немного успокоились и занялись приготовлениями. Проигрыш проигрышем, а честь семьи не должна была пострадать. Все-таки я выходила замуж, а не шла в дом к Вантесу бесправной содержанкой. А потому в семье начало действовать негласное правило: вначале свадьба, потом слезы и переживания.

Матушка замаскировала следы страданий дополнительным слоем пудры, мы с сестрой надели шляпки с широкими полями, дабы скрыть чрезмерно красные глазки и щеки. Отец целое утро потратил на то, чтобы избавиться от перегара.

Основные расходы брал на себя жених. Нам оставалось сшить свадебный наряд и подобрать украшения, чем и было решено заняться этим днем. Ведь, как говорится, свадебное платье шилось не месяц и не два, нам же предстояло найти портниху, которая управилась бы за неделю.

— Дорогуша, скажи, как тебе цвет? — матушка накинула на себя атласный отрез нежного персикового оттенка.

— Достойный, маменька, — улыбнулась я, пряча от матери набежавшие на глаза слезы. — Мне нравится.

Хотя, по правде говоря, было все равно. Разве что будь на то моя воля, надела бы черное — в знак траура.

— Вот и славно, дорогая! — одобряюще кивнула матушка. — Тогда возьмем его за основу.

— Милейшая! — подозвала она портниху, уже заваленную отвергнутыми тканями. — Вот это. И покажите, будьте добры, где здесь у вас кружева?

Пока матушка искала подходящие, я отошла к окну и с тоской посмотрела на улицу. Цвела весна: щебетали птицы, распускались первые еще робкие цветы, теплый ветер гонял в небе кучерявые облака. В тот момент мне начало казаться, что после свадьбы я никогда не увижу этого великолепия, никогда больше не выйду на улицу, останусь пленницей в темном замке ужасного Вантеса.

Я судорожно вздохнула, но тут же спохватилась и оглянулась. Нет, никто не заметил: ни сестра, отдыхавшая в креслице рядом с дверью, ни мать, увлеченная кружевами. Отец и вовсе остался в ресторации напротив салона, доверив выбор платья жене и дочерям.

Опять стало горько, но я постаралась взять себя в руки. Я сама сделала выбор, и не время что-то переиначивать.

Остаток дня прошел как в тумане. Я неимоверно устала. Ныли спина и ноги от невозможности присесть, ведь неутомимая матушка решила обежать сегодня все лавки. Я почти не чувствовала щек, а подобающая случаю улыбка, казалась, навечно приклеилась к лицу.

Но самое ужасное ждало на ужине. На трапезу должны были прибыть мистер Вантес и соседи Маркесы, жившие напротив. А, значит, до самой ночи мне предстояло изображать неимоверную радость. Мне же хотелось опустить на голову женишка наполненный отходами чан.

Наконец, мы вернулись домой. Я жаждала побыть одной, но домочадцы, будто сговорившись, не давали проходу: то сестра прибежала с пустяковым вопросом, то мать поднялась уточнить неважную, в общем-то, деталь. То вдруг отец заглянул, чтобы якобы извиниться, хотя обычно приглашал к себе. Его я демонстративно не замечала, потому родитель поспешил убраться восвояси.

Ванна и легкий перекус не помогли, я чувствовала себя больной, вдобавок заболела голова, во рту появился противный горький привкус. Может, я слишком переборщила вчера с отваром и отравилась. Тогда, возможно, свадьбу хотя бы перенесут? И тут же сама себя одернула: невозможно. Шакал Вантес потащит меня к алтарю и полумертвой. Так что остается плыть по течению и не сопротивляться.

— Мари. — В комнату пробралась кормилица. — Как ты, родная моя кровиночка?!

— Плохо мне, Номи, — вздохнула я. — На сердце тяжело, а в душе холод северный. Будто не на свадьбу, а на собственные похороны собираюсь.

Медведицу я знала давно, с самого рождения, и доверяла ей больше, чем кому бы то ни было, больше, чем самой себе. Только Номи я могла рассказать обо всем, пожаловаться на судьбу.

— Что мне делать, Номи? — всхлипнула я, прижавшись к большой груди женщины. — Как не попасть в лапы шакала и семью уберечь?

Номи некоторое время молчала, только успокаивающе гладила по волосам. А потом все-таки заговорила:

— Душа моя, есть способ один, как избежать свадьбы. Да только не проверенный он, волшебный.

— Волшебный?! — встрепенулась я. — А разве существует волшебство?

— Не знаю, душенька, потому и не знаю, подействует ли.

— Рассказывай, Номи, — я отстранилась и с мольбой заглянула ей в глаза. — Если способ существует, я должна знать о нем.

— Расскажу, милая, ничего не утаю, — улыбнулась Номи. — Поведала мне о нем бабушка, той — ее, и так от женщины к женщине в нашем роду. Кто уж первой узнал, не знаю, да и неважно теперь это. Главное, если в сердце любви нет, и не было, можно попросить о ней. Тогда откроется тебе тайна великая, распахнет двери жрица Стрекозы и перенесет тебя в мир иной, поближе к избранному богами.

— Избранному?

— Да, родная. Тому, кто любить тебя больше себя станет. Половинке твоей, самим Мирозданием подаренной. Нужно только попросить, сказать о своем желании. Если настоящее оно, так все и сбудется.

Я судорожно помотала головой, чтобы избавиться от сладких мыслей. Даже если все сказанное кормилицей — правда, не могу я этим способом воспользоваться. Ведь тогда под удар семья попадет. Коварный шакал на них всю злобу выместит.

— Взволновали меня слова твои, Нами, да не могу я этим способом воспользоваться. Сама понимаешь, не будет тогда покоя у маменьки с отцом. Так что и говорить о том, смысла нет. Помоги одеться, на ужин пора.

— Погоди, душа моя, — остановила Номи. — Самое-то главное я не сказала. Как только ты исчезнешь из нашего мира, так и забудут о тебе все, будто и не было. И отец с матушкой, и я, и сестрица твоя, и слуги, и все, кто знал.

— И Вантес?! — с придыханием спросила я.

— И он, шакал злобный.

— Ох, Номи..., — я в изнеможении упала на кресло. — Заманчиво как, но подумать нужно.

— Подумай, душенька, — кивнула Номи. — Подумай, родная. Время у тебя есть.

Пока кормилица плела косы, помогла надеть платье, я думала. И так, и эдак новое знание в голове ворочала. Да только к ужину решиться не смогла. И Вантесу женой стать страшно, и в мир чужой попасть одной без семьи боязно. Как тут осмелишься?

Глава вторая

Впрочем, обстоятельства решили все за меня. Пока же я улыбалась мистеру Маркесу, успевая отвечать на вопросы его говорливой супруги. Вантес опаздывал, чему я была несказанно рада, да и не одна я. Родители немного расслабились, матушка даже испробовала вина, любезными гостями принесенного.

Но к сожалению, старый шакал все же появился. Как раз под конец ужина, чем невероятно меня расстроил. Я втайне надеялась на его забывчивость или, что было бы еще лучше, скоропостижную поездку на окраину страны.

— Господа, дамы, — склонился он в шутливом поклоне, взмахнув шляпой. — Прошу прощения за непредвиденную задержку. Дела поймали меня прямо на пороге, но я сумел вырваться.

Наступило неловкое молчание, впрочем, Милье Вантесу было все равно. Он уселся на пустующее место и, не дожидаясь слуг, плеснул в бокал вина.

— Ваше здоровье, дорогая моя невестушка, — ухмыльнулся он, пригубив янтарную жидкость. А потом схватил с общего блюда куриную ножку и с поистине голодным видом принялся есть.

Родители, как и гости, не могли отвести взгляды от бесцеремонного шакала.

— Я закончил, — провозгласил Вантес, когда насытился. Обтер жирные пальцы о скатерть, самолично вышитую матушкой, поднялся с кресла. — И хотел обговорить некоторые моменты с мисс Мари. Наедине.

Я испуганно вздрогнула и с мольбой уставилась на отца. Оставаться один на один с ужасным шакалом было страшно.

— Не думаю, что это хорошая идея, — покачал головой отец. — Мари нужно отдыхать, бедняжка очень устала, выбирая платье.

— Вам и не нужно думать, дорогой тесть. По брачному договору я имею право беседовать с невестушкой столько, сколько посчитаю нужным, — показал желтоватые зубы Вантес. — Тем более я не задержку крошку надолго.

Отец нахмурился, черты его лица исказились, взгляд заледенел. Еще немного и он начал бы оборачиваться, чего я боялась даже больше, чем злобы шакала. Отец в форме зверя становился агрессивным и неуправляемым. Живая Мать отказала ему в разуме в лисьем виде.

— Хорошо, мистер Вантес, я поговорю с вами! — воскликнула я, отвлекая отца. — Пройдемте в малую гостиную.

Я соскочила с кресла и почти бегом направилась в указанном направлении. Милье — неторопливо следом. Знал шакал, что никуда мне от него не деться.

Я встала у окна, гордо подняла подбородок и постаралась спрятать страх, когда увидела, что дверь за оборотнем закрылась.

— Что вы хотели, мистер Вантес?

— Милье, дорогая, — промурлыкал он, подходя ближе. — Называйте меня Милье, прошу вас. Все же мы с вами вскорости станем одной семьей.

Я судорожно сглотнула подступивший ком. Против воли сжала кулачки, но таки проговорила дрожащим голосом:

— Что вы хотели, Милье?

— Побыть с вами наедине, дорогуша, — ухмыльнулся он. — Вдохнуть ваш запах, ощутить на губах ваш вкус.

Я заледенела на миг, но потом опомнилась и сделала шаг назад. Дальше отступать было больше некуда.

— Не подходите, я закричу!

— Разве? — показательно удивился шакал. — И нарушите условия брачного договора?

Я могла только открывать и закрывать рот, словно выброшенная на берег рыба.

Тем временем Вантес преодолел последние метры, останавливаясь совсем близко. Повел носом, действительно вдыхая мой запах.

— Пряная, как лесные травы, — на губах шакала заиграла предвкушающая улыбка. — Настоящая лисица. Моя лисица.

Я поморщилась, ведь тоже ощущала запах Милье, и он мне безумно не нравился. Да что там, вонь, идущая от жениха, напоминала смрад гниющего мяса. Резко затошнило, захотелось убежать, вот только путь был закрыт.

— Как жаль, что свадьба только через неделю. — Ледяные пальцы дотронулись до щеки. — С каким удовольствием я опробовал бы вас прямо сейчас.

Вантес закатил глаза, а я вдруг четко поняла, что в мечтах он уже сделал со мной все, что только мог представить.

— Отпустите меня, Милье, — вполголоса попросила я, видя, каким желанием наливался его взгляд.

— О нет, дорогая моя невестушка, чуть позже.

Шакал схватил обеими руками мое лицо и начал наклоняться. Я забилась, затрепыхалась, словно пойманная в силки дичь. Вот только ничего сделать с ним не могла. Липкие губы нашли мой рот, обслюнявили щеки. Язык попытался проникнуть внутрь, вот тут уж я стояла насмерть, сжав зубы.

Наконец, Милье отстранился.

— Пред ликом Живой Матери вы предстанете девственной, моя лисичка. Но кое-что приятное я могу позволить себе уже сейчас.

Я едва не лишилась чувств от страха, столько предвкушения было в его словах.

— И вы мне поможете, дорогуша. Ведь так, моя сладкая?

Я замотала головой.

— Ну же, будьте послушной. Это не больно, скорее, приятно. А если постараетесь, то и вовсе получите от меня подарок.

— Не нужно подарков! — воскликнула я. — Отпустите меня, прошу!

— Что же вы раскричались, упрямица, — осуждающе протянул Милье. — Учитесь покорности, в своем доме я не потерплю своеволия.

Я тихонько заскулила от бессилия и страха.

— А теперь побалуйте своего господина.

Он вынудил меня сесть на колени. Затем стянул кафтан, расстегнул вначале камзол, а потом и вовсе залез рукой в трико. Я в ужасе закрыла глаза.

— Ну же, дорогуша, откройте глазки, — голос шакала сочился довольствием. — Я хочу познакомить вас кое с кем. Вскорости он станет и вашим самым любимым дружком.

Я зажмурилась еще сильнее.

— Откройте глаза, невестушка, — зашипел Вантес. — Или я забуду об обещании и возьму вас прямо сейчас.

Я горестно вздохнула и подняла веки. И тут же едва не опустила снова. Прямо перед лицом находилось достоинство Милье: сморщенное и темное, как старый баклажан. Я с трудом сдержала рвотный рефлекс.

— А теперь приголубь его, — приказал шакал и ткнулся в лицо.

Я инстинктивно подалась назад, но Вантес был настороже. Схватил за волосы, прижимая голову к своему естеству. От ужаса я не могла двигаться, казалось, тело приросло к полу. В глазах полетели черные точки, сознание мутилось, я чувствовала, что еще чуть-чуть и свалюсь бездыханной прямо под ноги мучителя. И тогда...