Приёмыш

Приёмыш.

Глава первая.

Во дворе большого многоэтажного дома жила собачка. Она была любимицей местных ребятишек, но к себе в дом её никто не брал. Она была умненькой, маленькой, но не очень красивой. Некоторые из взрослых называли её страшненькой.

Коротконогая, с длинным телом и большими, складывающимися вперёд ушами, собачка напоминала таксу, но это была не такса. В ней явно доминировали гены обычной дворняги. Но и дворнягой назвать её тоже не поворачивался язык.

У собачки на шее имелся ошейник, и по двору ходили слухи, что у неё когда-то был хозяин, вернее, хозяйка, проживающая в девятом подъезде этого же дома, но она выгнала собачку на улицу. На радость, ребятишкам, и на постоянное расстройство жильцов дома, потому что собачка справляла нужду в подъездах, где жалостливые детишки устраивали ей ночлег.

Но собачка была умненькой. Так, по крайней мере, казалось со стороны. Если она лаяла в подъезде, и её ругали за это, она выходила на улицу. Если она лаяла на улице, и на неё кричали, она лаять переставала. И к концу лета она бегала по двору, играя с детьми, почти молча.

Наступила осень. Сентябрь стоял дождливый, но тёплый, однако холода должны были наступить обязательно, и некоторые жильцы стали задумываться о судьбе маленького животного.

Бездомные собаки в округе водились. Это были уже не первые поколения местных собак. Летом они небольшими стайками бегали по району, а зимой рождались и прятались под трубами теплоцентрали, шарились по мусоркам, и чем-то существовали, то есть, как-то выживали.

Представить маленькую собачку, похожую на таксу, в роли такой же "тёртой" беспризорной собаки, переживающей приморские зимы, Иван не мог. Да и трубу наземной паровой теплоцентрали отключили навсегда, проложив более меньших объёмов под землёй. Где сейчас будут прятаться собаки и бомжи — была загадка.

Но, бомжи как-то интересовали Ивана не очень, хотя, это, наверное — страшно, а вот судьба собачки заставляла задуматься. Наверное, потому, что собачку в дом, как думал, рассматривая собачку Иван, жена бы ещё позволила взять, а вот бомжа... Наверное нет.

Но Иван, вдруг вспомнил, что жена ушла два года назад, и он живёт своими желаниями и поступками. Обрадовавшись, что приёмыша не придётся "согласовывать" и увязывать с капризами жены, Иван подозвал пёсика и взял его на руки. Тот с опаской пошёл к нему, привыкший к гонениям от взрослых человеческих особей, и, когда Иван взял его на руки, попытался лизнуть Ивана, но тот дунул ему в дырочки тёмно-коричневого носа, и собачка отвернула голову.

— Ты у нас не будешь гадить? — Ласковым и нежно рокочущим басом спросил Иван.

При росте в два метра с лишним, Иван был настолько широк в плечах, что любая машина, кроме Сафари, или Тундры, была для него маленькой. Но таких машин у него не было, и Иван ездил в любую погоду, и в любой сезон, на ещё дедовском мотоцикле с коляской "Днепр", восстановленном Иваном до состояния "Харлея".

У Ивана была своя автомастерская. Именно своя, а не арендованная, и занимался он, в основном, мотоциклами. Занимался лично. И двигателями, которые "фаршировал" всевозможными наддувами и впрысками, и внешностью. Он творил такие чудеса, что из простого хилого японца делал Илью Муромца, или Змея Горыныча.

Габариты и сила Ивана, позволяли ему обращаться с "железом" шутя, легко переворачивая рамы нужным местом, приговаривая:

— Ко мне передом... К лесу... задом.

Некоторые, особо "юморные", как они себя считали, друзья байкеры, глядя на кульбиты железных коней в руках Ивана, шутили, что после того, что он с ними вытворял, он должен на них жениться.

Иван незлобливо похмыкивал. Он был добрым. Но сильным. За его руки, силу и спокойствие Ивана уважали, а незнающие его близко — побаивались. Девушки, особенно молодые, любили, и его жене это не нравилось. Иван её понимал, но на ситуацию повлиять не мог.

Когда он на своём "Днепре", который уже не угадывался в космических обвесах, выезжал из гаража, девчонки от 14 и старше "писались" и висли на Иване, и на его байке гроздьями. А Иван, как уже говорилось это раньше, был добрым. И жутким бабником. Но уголовный кодекс чтил.

Со своей женой он прожил всего два месяца, познакомившись точно так же, прокатив двух подружек на своём "космическом шатле". Потом, он встречался некоторое время с одной из них, но будущая жена, будучи второй подружкой, его отбила и женила, обманув ложной беременностью.

Потом она пыталась изменить его жизнь кардинально и прекратить байкерские "сэйшены", поставив условие: либо я, либо они. Иван выбрал свою прежнюю жизнь.

Семейная жизнь в таком её варианте Ивану не понравилась, поэтому сейчас, неся собачку домой, он облегчённо вздыхал, мысленно крестясь.

* * *

— Я бы взял вот это, это и ту хрень, что в той тачке, — сказал Иван, имея ввиду железки и пластик, привезённые ему из Японии.

Знакомые, таскавшие подержанные тачки из Японии, зная интерес Ивана к мотоциклетным кузовным наворотам, попутно возили ему и всякие кузовные излишества.

Японцы, известные любители космических и фантазийных комиксов, свои байки обвешивали не хуже Ивана, и выдумки у них было явно больше. И навесы у них были не металлические, как у Ивана, а пластиковые, что, естественно, значительно облегчало жизнь мотоциклу. А склеивать пластик Иван научился ювелирно.

Склеивая одну "байду" с другой, Иван получал обвесы, даже "чудесатее", чем у "япов". Особенно такие цацки нравились молодежи. Хотя Иван и сам относился именно к этой категории, так как ещё не достиг возраста тридцати лет.

— Ванёк, забирай всё, — гундосил поставщик. — Сам знаешь, как сейчас с доставкой. И тачек мало возим. А из этого и этого можно...

— Не, Санёк. Не потяну всё. Пацаны попросили в рассрочку им тачки слепить... Жду пока денег.

— И у меня возьми в рассрочку... Я подожду.

— И сколько подождёшь?

— Да, отдашь и отдашь. Кому ещё, кроме тебя этот хлам нужен?

— Тогда сбрасывай цену.

Сговорились, и Иван поволок пластмассовые корпуса в прицеп. Возвращаясь в какой-то раз за "покупкой", Иван увидел в открытом багажнике одной из стоявших в боксе машин какой-то агрегат. Игрушку, напоминавшую здоровущий детский "бластер".

— Что это у тебя, Санёк? — Полюбопытствовал Иван.

— А, млять! Сыну подарок вёз. На свалке японской нашёл. К нему если питание подвести, он мигает прикольно и трещит. Что это, не понятно. Один пацан с нами был, компьютерщик, тоже ни хрена не понял. Только посоветовал с малых вольт подключать. Мы до двенадцати дошли. На меньших он вообще не работает.

— И? Что он тут-то лежит, а не дома?

— Жена, чудище, выгнала. Говорит: "И так в доме игрушек...". Я же ему постоянно что-нибудь тащу со свалок автомобильных... В машинах старых игрушек валяется... Да и мал он ещё... Хочешь, возьми. Как бонус. Присобачишь куда-нибудь на байк. Маньяки блескучие штуки любят.

— А ты откуда знаешь? — Засмеялся Иван.

— Сам такой, — рассмеялся Санёк, парень лет двадцати пяти.

* * *

Иван, ковыряясь с новым байкерским "проектом", несколько раз в "перекурах" и перекусах подходил к лежащему на столе "бластеру" и успел к концу дня его хорошо разглядеть.

Это была сигарообразная штука пятидесяти трёх сантиметров с рядами маленьких, примерно трёхмиллиметровых круглых ямочек, прочерченных вдоль всего тела сигары. Ряды ямочек располагались в пяти сантиметрах друг от друга и было их двенадцать.

В одном, наиболее плоском торце "сигары", имелись отверстия, через которые Санёк и подключал игрушку к питанию, а в её центре было отверстие, как бы под штекер. Или микрофонный, или гитарный. А другой торец "сигары" закрывало что-то вроде мелкой сетки, но отверстия в ней едва угадывались.

Иван, как гитарист со стажем, даже подумал, что это может быть какая-то гитарная примочка. Или что-то типа усилителя со встроенной колонкой, предполагая за сеткой наличие диффузора.

— Надо попробовать сунуть туда что-нибудь, — имея ввиду штекер гитары, подумал Иван.

Дома он первым делом так и сделал, но ни микрофон, ни гитара, никакого эффекта не произвели.

— Питания нет, — догадался Иван, и сунул в помеченные белым фломастером отверстия проводки, от ещё в мастерской собранного переменного адаптера, с помощью которого можно подавать электропитание различного напряжения, как переменного, так и постоянного тока.

Пёсик — приёмыш крутился под ногами, и Ивану постоянно приходилось наклоняться почти до пола, чтобы его погладить.

Так ничего и не добившись от непонятного агрегата, Иван вспомнил, что еще не выгуливал собаку вечером и, быстро нацепив на Приёмыша ошейник с поводком, вышел из квартиры.

На улице стояло лето, не смотря на конец сентября.

Прогулка не была долгой. Сделав все собачьи дела, приёмыш сам отправился к подъезду. Иван повернулся назад, и вдруг в своих трёх окнах увидел всполохи пламени.

Иван выругался, и побежал к подъезду, на ходу доставая ключи.

На третий этаж он залетел, как на первый, и быстро открыв дверь ключом, слегка её приотворил, опасаясь выброса огня. Запаха гари не чувствовалось, но в коридоре прихожей он разглядел яркое разноцветное пламя.

Больше всего его удивило присутствие в нём синего и зелёного цвета. Обычный огонь гореть так не может, а веществ типа меди, или бора в его доме не было.

Про цветное пламя он знал, так как не мало уделял времени кузнечному искусству. Очень любил он ковать цветы и разные витиеватые безделушки. Период ножей и мечей у него закончился давно.

Осторожно пройдя в прихожую, он понял, что это не огонь, а свечение, идущее из зала его новой трёхкомнатной квартиры. Что удивительно, свечение проникало сквозь стены.

— Фига себе, игрушка, — подумал Иван, с опаской заглядывая в зал.

Игрушка светилась цветами радуги, но с уклоном в синий спектр. Вернее, не светилась, а излучала.

Как уже обратил внимание Иван, свет проникал сквозь стены, и, вероятно, сквозь половые и потолочные перекрытия, тоже.

Подойдя ближе к "игрушке", лежащей на журнальном столике, Иван потянулся к проводам и случайно притронулся к ней пальцем. Цветовая гамма лучей изменилась в сторону красного, и он отдёрнул руку.

Включив верхний свет, Иван увидел, что ползунок напряжения на адаптере сдвинут вправо намного больше, чем он устанавливал, и на его жидкокристаллическом экране обозначились цифры двадцать четыре.

Приёмыш подбежал к игрушке, обнюхал её со стороны проводов, а потом подбежал со стороны торца с сеткой, и исчез.

Иван присел в кресло, стоящее рядом с журнальным столиком, и заглянул за него, насколько мог перегнуться в кресле, пытаясь увидеть собаку. Собаки не было.

Ещё раз посмотрев на прибор, Иван уже понимал, что это отнюдь не игрушка, он увидел, что мигают несколько оконцев, а над ними в "междурядье" горят непонятные символы. Вроде как буквы или цифры, но совершенно непонятные ему. И ещё, Иван обратил внимание, что первое окошко несколько отстоит от других и не мигает, а просто горит красным огоньком.

Засунув в него тонкую отвертку, и очень нежно надавив, Иван почувствовал характерный обратный ход отвёртки, как от сработавшего нажимного подпружиненного выключателя. Свечение погасло. Приёмыш был на месте и вилял хвостом. В пасти он держал полевую мышь.

* * *

Лежащий на столике агрегат опасности не внушал даже подключенный к адаптеру, и Иван, отключив провода, взял в свои руки, и стал осматривать через всегда лежащую на столике лупу.

Он нашёл несколько участков на поверхности, похожих на слоты для микродисков. А с плоской стороны, над "отверстиями для проводов", ближе к краю, Иван нашел несколько "кнопок", расположенных по кругу. Кнопок, как и отверстий для проводов, было двенадцать штук.

Ивану показалось, что с плоского торца в "сигару" должен подключаться здоровый, в смысле "большой", круглый штекер с двенадцатью контактами и одним центральным. А что это за кнопки?

Не подключая питания, Иван нажал на одну. Она продавилась, и выскочила обратно в ладонь в виде цилиндра, с внутреннего конца имевшего утопленную в него кнопку.

— Похоже на дистанционный радио взрыватель, — подумал Иван.

Нажать на кнопку можно было только пальцем другой руки, всунув его в небольшое углубление. Из всех пальцев, только мизинец Ивана едва пролазил в отверстие. Но нажатие этой кнопки ни к чему не привело.

Снова подключив питание, Иван подумал, а вдруг мысль о взрывателе верная, но отбросил её.

— Слишком красивыми бомбы не бывают, — сказал он сам себе и нажал кнопку.

Ничего не произошло. Тогда он нажал маленькую первою кнопочку в "том" же ряду. Агрегат ожил и через минуту засветился огнями.

Иван нажал кнопку на цилиндре и огни погасли. Только кнопки на приборе в одном ряду продолжали мигать, а символы над ними гореть.

— Давай, дружок, испытаем на тебе, — сказал Иван, посадил Приёмыша перед сетчатым торцом сигары и нажал кнопку "взрывателя".

Огни заиграли красками всё сильнее и сильнее, и собака пропала. "Экспериментатор" через пять секунд отключил агрегат, и собака появилась снова, имея весьма расстроенный вид, а также нос и лапы испачканные в земле.

— Там есть земля и полевые мыши, — подумал Иван. — И трава, сказал он, увидя зеленые ростки между собачьими пальцами.

Иван снова включил прибор, собака исчезла, а он пошёл на кухню, приготовил себе бутерброд и кусок колбасы Приёмышу, вскипятил чайник, налил в кружку кипяток и положил в неё чай и сахар. Вернувшись в комнату он выключил агрегат и снова увидел свою собаку с полной пастью рыжей длинной шерсти.

Иван, вынув шерсть из собачей пасти, внимательно разглядел ею.

— Точно лиса, — сказал он.

Однажды он добывал на охоте лису, которая мышковала и не почувствовала его подхода. Это было зимой. И шкурка той лисы висела тут же на стене. Приложив к ней "добычу" Приёмыша, Иван качнул утвердительно головой. Она!

— Значит там есть ещё и лисы, подумал он. — А где лисы, там и охотники. И из-за этого в мире нет совершенства, как говорил "лис" из сказки Экзюпери.

— А раз там есть охотники, то нужно иметь и самому оружие, чтобы не стать добычей, — додумал Иван.

Он уже точно знал, что шагнёт в тот мир сам.

Плотно прикрыв шторы во всей квартире и передвинув столик ближе к окну, чтобы "лепестки" излучателя не разлетались по чужим квартирам и не тревожили граждан, он подошёл к сейфу с оружием, достал "сайгу-410" и несколько магазинов.

Потом он переоделся в летний камуфлированный охотничий наряд для охоты на зверя с подхода, закрыл собачку на кухне, встал в фокус излучателя и включил агрегат.

Через минуту он стоял на краю опушки леса, переходящей в едва зеленеющий луг, а потом поле с хорошо вылезшими озимыми. В некотором отдалении виднелась просёлочная дорога, шириной в одну телегу, почти прямо идущую через луга и поля.

Устроив себе хороший схрон в валежнике Иван стал наблюдать. Оглядев в монокуляр озимые, он понял, что это овёс. Удобно устроив спину в развилке толстой ветки Иван задремал.