Суворов против Наполеона

Наполеон против Суворова.

(Альт-Хистори)

Введение.

Аустерлиц

Приложение.

Введение.

Давняя детская мечта, озвученная еще самим Александром Васильевичем — что было бы, если бы в сражении сошлись Суворов и Наполеон?

Суворов сам мечтал о таком, полагая "Бонапарта" лучшим генералом его времени.

Наполеон, со своей стороны, напротив, тщательно избегал столкновений с Суворовым, прикрываясь своими генералами (впрочем, может, и не избегал — были другие "важные дела". Но у Наполеона "важные дела" обладали удивительным свойством возникать в самый неподходящий момент: например, во время отступления из России).

Как показывает история реальная, ученики Суворова — Кутузов, Багратион, Милорадович — с тяжелыми потерями, но смогли Наполеона одолеть. "Ученики" (сподвижники) Наполеона — Массена, Моро, Макдональд — проиграли Суворову. Т.е., ученики вместе оказались сильнее "мастера" противоположной стороны, а наш "мастер" превзошел "учеников" противника.

Но вот интересный вопрос — что было бы, если бы в бою сошлись сами Суворов и Наполеон? Если бы, скажем, Павел отправил-таки Суворова собственно во Францию?

Или Суворов дожил бы до Аустерлица или Бородина?

Наполеон — артиллерийский генерал. Его главная сила в артиллерии.

"Конек" Суворова — штыковой удар (все остальное у него тоже было на уровне, но это, так сказать, его "фишка"). Плюс быстрые марши (Наполеон значительно Суворову в плане быстроты уступал).

По-другому (это, впрочем, можно оспорить): Суворов ставил на индивидуальную подготовку, Наполеон — на техническое развитие.

Итак, как бы проходило Бородинское сражение (или, скажем, приграничное или Смоленское сражение) под руководством Суворова?

Или Аустерлиц?

Выскажу для затравки свое мнение.

Скорее всего, Суворов одержал бы победу, причем стремительную. Не было бы длительного топтания на левом фланге при Бородино.

Учитывая тактику Суворова — наступательную — скорее, даже в случае вторжения Наполеона в Россию серией мелких приграничных ударов он был бы остановлен еще в районе Смоленска.

Можно более подробно рассмотреть битву при Аустерлице.

Зная характер Суворова, он или бы потребовал всех полномочий (без вмешательства Александра), или бы просто ушел в отставку, как не раз делал. Т.е., ситуации, когда вроде как главнокомандующий Кутузов, но его план никто не принимает, а два императора командуют каждый как сочтет нужным — не было бы. Это первое.

При общем численном превосходстве французов, непосредственно в битве союзники имели некоторое превосходство — 85 тыс. против 73-х, из них 60 тыс. русских, которым Суворов мог полностью доверять.

Итак, план Наполеона был заставить наших обходить его позиции, растянув фланги, и мощным ударом разделить силы союзников и разбить по частям.

План Кутузова был вообще не принимать сражения. Суворов бы на это вряд ли пошел, ибо к Наполеону подтягивались подкрепления, которые только усилили бы противника.

Местность битвы очень изрезанная, но можно заметить, что левый фланг гораздо меньше подходит для наступательных действий, чем правый. Возможно, союзники этого не знали, но это означает недостаток разведки.

Итак, — как вариант: скорее всего, Суворов бы предложил атаку одновременно на двух флангах французов. Это не позволило бы Наполеону поддержать силами одного фланга оборону другого и вынудило бы наступать в центр (как тот и собирался). Но если центр не был бы так ослаблен (как в реале), то, занимая более выгодную позицию (Працевские высоты), мог бы держаться дольше — хотя бы до того времени, когда один из флангов французов был бы прорван.

В итоге битва могла превратиться в классическую битву в окружении.

На что, видимо, и был расчет австрийцев. Но при медлительности, недооценке противника и несогласованности действий, а также излишнем ослаблении центра этот расчет не мог оправдаться.

Аустерлиц.

Рассказ.

Последние осенние дни, тяжелые, с размывающими землю дождями, с предвестием скорой зимы — стремительно летели один за другим. Вот и этот день упал в темноту, закрыв дальние позиции врагов и оставив лишь отблески костров в лагере союзников.

В шатре императора шел военный совет. Генерал Вейротер подробно изложилл собравшимся господам императорам — а их тут было двое — план своего сражения. План был блестящим и сулил полную победу.

Недовольным был только фельдмаршал Кутузов, но он предпочитал своего недовольства не высказывать, сидя в кресле в дальнем углу.

Император Александр сам попытался вызвать Кутузова на разговор.

— Вы, фельдмаршал, как я вижу, имеете собственное мнение о рассказанном? — спросил он с чувствующимся в голосе негодованием.

— Имею, ваше величество, — Кутузов приподнялся в кресле.

— Расскажите же нам его!

— Что вам рассказывать, когда вы и так все решили! — горестно произнес фельдмаршал, готовясь опять усесться.

— Тем не менее, не поленитесь изложить свой план, — император повысил голос.

Кутузов нехотя поднялся со своего места, подошел к карте.

— Надо занять оборону на Працевских высотах, всеми силами, которые у нас есть. Если мы создадим здесь крепкую оборону, французы не рискнут нас атаковать. Тем временем в войну вступят пруссаки, и Бонапарту придется разделить свои силы, отправив часть для защиты от них. Вот тогда и придет момент удара.

— Тогда? — Александр все повышал голос. — Тогда, когда пруссаки подойдут? Когда рак на горе свистнет? Ясен мне ваш план. Опять дрожите перед Бонапартом, опять надо сидеть и ждать, и бояться, что он не дай Бог нападет! Разве можем мы позволить себе подобную трусость? — обернулся император к собравшимся.

Те возмущенно загудели.

Махнув рукой, Кутузов уселся в кресло и прикрыл глаза.

Блестящее общество, еще раз обсудив все возможные подводные камни, все тонкости дислокации, уже готовилось разойтись, когда на границе лагеря началось какое-то замешательство, а затем возле шатра остановилась легкая повозка.

Слегка покряхтывая, с нее слез невысокий сухонький человечек — и вдруг стремительным шагом вошел в шатер.

Офицеры уставились на старичка в недоумении.

— Здравствуй, царь-батюшка! — с почтением поклонился вошедший. — Уж и не чаял тебя свидеть перед смертью. Извини, что не упредил о приезде.

— Здравствуй, здравствуй! — нашелся молодой Александр. — Не скажешь по тебе, что умирать собрался.

— Да уж больно много болел в минувший год, — покачал головой старик, дернув седыми волосами. — Стар я стал. Уж и верхом не прокачусь. А у тебя все боле молодые, — он обвел глазами собравшихся офицеров. — А, Михаил Илларионович, и ты тут!

Кутузов поднялся было в кресле, но вошедший его остановил:

— Сиди-сиди, брат, мне почету не надо. Не дозволите напоследок в бою поучаствовать?

Александр переглянулся с адьютантом, Долгоруковым. Они давно признали вздорного старичка, что уже несколько лет не показывался при дворе — он и вправду тяжко болел. Думали, не встанет.

— Нет, господа, когда дошли до меня слухи о том, что тут творится, не смог я спокойно умереть, — покачал головой старичок, и в глазах его вновь блестнули ехидные искорки. — Вы ведь обсуждали, как Бонапарта бить? Дозвольте, и я послушаю.

Генерал Вейротер поправил орден, откашлялся зачем-то и, глянув на своего императора — Франца, — взял в руки указку, подходя к карте.

— Итак, как я уже доложил их величествам, мы имеем уникальную возможность в одном генеральном сражении разгромить считающегося непобедимым Бонапарта, — произнес он торжественно.

— Ты бы присел, Александр Васильевич, — негромко предложил Багратион, подойдя к гостю.

— Да насиделся я в дороге, князь Петр, ничего, постою. Ты не мешай, да и сам послушай.

— Наша армия имеет значительное численное преимущество над противостоящими нам в данный момент войсками, и к тому же мы занимаем господствующие над позицией Працевские высоты. Таким образом, сосредоточив главные силы на нашем левом фланге, мы притиснем вражескую армию к северным кручам, возьмем в кольцо и полностью уничтожим.

— Прекрасно. Что же, по вашему мнению, в это время будет делать Бонапарт?

— Насколько мы знаем, — вмешался Долгоруков, — француз полностью деморализован и не готов к битве.

— Что же он не отступает? — удивился гость.

— Он отступает! Генерал Багратион дважды разгромил его отряды в недавних битвах, Бонапарт оставил нам свою позицию у Працевских высот и сейчас думает только о том, как бы избежать сражения!

— Оставил свою позицию и думает, как бы избежать сражения? А ты, Михайла Илларионович, что думаешь? — обернулся он к Кузутову.

— А фельдмаршал тоже думает, как бы избежать сражения, — под общие ухмылочки ответил за него Долгоруков. — Они с Бонапартом друг друга стоят!

— Я уже говорил, — с неохотой отозвался фельдмаршал, не обращая внимания на насмешки, — что полагаю битву в данной ситуации невозможной.

— Да почему? — взорвался император. — Сколько можно дрожать перед этим выскочкой? Не все же ему будет везти? Ты, Александр Васильевич, скажи — неужто не одолеем?

— Одолеть любого можно, с божьей помощью, — отозвался гость, подойдя к карте и с прищуром разглядывая ее. — Пожалуй, господин Вейротер прав. Попробовать, по крайней мере, можно. И кого же вы куда предлагаете поставить, ваше превосходительство?

Вейротер дернул скулами. Старого фельдмаршала, произведенного не так давно в высший военный чин — генералиссимуса — он тоже узнал, служил под его началом еще в Италии. И с обреченностью понял, что с появлением Суворова право руководить сражением неминуемо перейдет к нему.

Он вновь заговорил, уже с меньшей уверенностью.

— На левый наш фланг я полагаю поставить лучшие войска, во главе с генералом Буксгевденом. Правый фланг мы поручим господину Багратиону, — Вейротер обменялся поклонами с высоким черноволосым генералом, стоящим рядом с Суворовым. — Центр же будет нашим резервом, тут мы расположим гвардию. Працевские высоты, при такой защите, будут неприступны.

— А что вы будете делать, если Бонапарт все-таки выйдет из оцепенения и сам нас атакует?

Вейротер задумался.

— Но в каком месте ему это сделать?

— В любом! Вы не заметили, что он всегда старается сосредоточить все силы в одном месте, в других оставив лишь слабое прикрытие? И тогда он опрокинет и левый край, если захочет, и правый, и центр.

— Нам необходимо атаковать первыми, — не сдавался Вейротер. — Тогда инициатива будет в наших руках. И это французам надо будет думать, как спасти свои тылы и фланги.

Суворов наконец присел на краешек стула, подвинутого ему Багратионом, но сидел прямо, готовый вскочить в любую секунду.

— Наступать первыми — это правильно, — кивнул он. — Но как баранам биться в одно место, где оборона противника оказалась сильнее — тоже не годится. Что, если вы предусмотрели наступление на левом фланге, а Наполеон тоже собрал против нашего левого фланга все свои силы? Тогда наше правое крыло будет стоять в бездействии, центр, где мы предусмотрели резервы и оборону, тоже будет ни при чем — а наше левое крыло будет разбито превосходящими силами, которые затем выйдут нам в тыл.

— Тогда надо тоже сосредоточить на левом фланге все наши силы, — прошептал Вейротер, несколько сбитый с толку.

— Чтобы устроить кровавую бойню? Нет, господин Вейротер. Я знаю, вы опытный и толковый офицер. Что велит делать устав, когда неясно, где противник сосредоточил какие силы и как планирует наступать?

Генерал помялся, чувствуя себя, как выпускник училища на экзамене.

— Ну, необходимо выставить заслоны на всех возможных направлениях, чтобы определить реальное направление удара противника, а затем ввести резервы на угрожаемых участках.

— Верно! — похвалил Суворов, подскочив со стула. — А где следует сосредоточить резервы?

— Там, откуда они скорее всего могут подойти к угрожаемому участку, — уже смелее отозвался Вейротер.

— И откуда же наши резервы могут подойти?

Вейротер молчал, переглядываясь с императором, точно ожидал подсказки.

— Смелее, вы же уже сказали, где должны быть наши резервы! — подбодрил Суворов.

— В центре? — неуверенно произнес генерал.

— Именно так. Но не в первой линии, а чуть позади. Тогда мы успеем, даже если французы выберут для своего наступления центр или правый фланг, перекинуть туда наши резервы и остановить их или же ударить им во фланг, смотря по ситуации.

— Блестящий план! — воскликнул Багратион.

— Нет, князь Петр, это было бы хорошо, если бы мы собирались обороняться. Но мы собираемся наступать. Что делать в этом случае?

Генералы замолчали. Никому не хотелось ударить в грязь лицом, но каждый при этом хотел заслужить одобрение прославленного полководца.

— Надо атаковать двумя линиями, — наконец, рискнул произнести Багратион. — На некотором расстоянии. Первая завязывает бой, и если встречает упорное сопротивление — вторая линия приходит на помощь. Если же противник начинает встречную атаку на другом участке — вторая линия разворачивается и атакует противника во фланг.

— Молодец, князь Петр! — Суворов был в восторге. — Оставляет заслон против слабого противника, сдерживаемого арьергардными боями, и основной массой нападает на главные силы врага, участвующие в атаке.

Суворов подбежал к карте, еще раз внимательно ее осмотрел.

— Раз у нас есть Працевские высоты, надо их использовать. Нам противник подарил такую позицию, нельзя не воспользоваться его даром! Если мы сосредоточим тут нашу артиллерию, мы сможем раньше наносить урон врагу, чем он нам. Французские пушки бьют чуть дальше наших, да и ружья тоже. Потому выигрыш в высоте нам будет весьма полезным.

Он оглянулся на генералов. Кутузов сидел уже не с сонным видом, следя за разговором, но на лице его было написано недоверие.

— А ты, Михайло Илларионович, что же так не доверяешь молодым генералам? — спросил Суворов.

— Больно лихо у вас все это, Александр Васильевич, — слегка плаксивым тоном произнес фельдмаршал. — Побежали, да разгромили. Французы ведь сражаются лучше других. И ружья у них лучше, и пушки, вы верно сказали. А у нас треть солдат — раненые да обмороженные.

— Про то я знаю, был и в лазарете, и в лагере, — кивнул Суворов. — Так что же ты мыслишь, у Бонапарта намного дела лучше? И ему холода мешают, как нам. И его войска каждый день в бою, вон, князь Петр соврать не даст, дважды с ним за последние дни сталкивался. И у него раненых много.

— Так ведь ему сражение нужнее, чем нам! — воскликнул Кутузов. — Его не сегодня — завтра еще и пруссаки теснить начнут, как соберутся выступить! Наши подкрепления идут. Англичане еще, того и гляди, высадятся. Чего бы не подождать, не собрать силы да не ударить наверняка? Зачем тешить молодецкую удаль, людей класть — когда можно почти без потерь обложить зверя да и подождать, пока он сам подохнет?

— Без потерь, говоришь? — удивился Суворов. — А то, что солдаты наши мерзнут, что изводятся в ожидании, когда противник под носом — это ничего? Нет, Михайло Илларионович, тут я с тобой согласиться не могу. Ждать можно было, пока противник далеко. А раз уж сошлись нос к носу — придется драться.