Омак: Рукопись, найденная в Аркхэме

Предисловие редактора

С тяжёлым сердцем предоставляю я эти записи на суд общественности, полностью осознавая, что сама их публикация может бросить тень на мою репутацию профессора Мискатоникского университета. Возможно, было бы лучше, если бы они так и остались в архиве, а котором они пылились на протяжении полутора десятилетий. Более того, многие сочтут их не более чем записками душевнобольного; сказать по правде, я и сам не до конца уверен, что это не так. Но, тем не менее, моя научная добросовестность вынуждает меня ввести в оборот эти источники, проливающие свет если не на судьбу Рэндольфа Картера, то на его душевное состояние уж точно.

Думаю, что почтенной публике хорошо известно имя человека, который, по утверждениям многих, являлся одним из величайший мистиков и эзотериков своего поколения. Особую славу принесло ему его внезапное возвращение в сентябре 1930 года после почти что двухлетнего отсутствия. Я хорошо помню, какой шум в прессе поднялся после появления человека, которого уже много месяцев считали мёртвым. Тот факт, что Рэндольф категорически отказывался общаться с прессой, только подогревал интерес журналистов. В те дни в газетах можно было встретить самые фантастические версии его отсутствия, начиная с многолетних поисков Шамбалы в горах Тибета и Гималаев и заканчивая похищением представителями внеземной цивилизации. Имея на руках записи самого Картера, пусть даже неполные и обрывочные, я могу с уверенностью сказать, что реальная история по степени невероятности многократно превосходит самые дикие газетные выдумки — если, конечно, считать это реальной историей, а не бредом воспалённого воображения самого Картера.

В те дни некоторые принимали Рэндольфа не более чем за самозванца, благо, после возвращения он выглядел так, будто бы помолодел лет на тридцать. В особенности в подобных утверждениях усердствовали его многочисленные родственники по материнской линии, уже предвкушавшие делёж его наследства. Тем не менее, реальную личность Рэндольфа Картера удалось установить достаточно быстро — его коллеги по оккультным и сомнабулическим изысканиям, равно как и более чистоплотные родственники, быстро подтвердили, что этот человек — именно тот, за кого себя выдаёт. Правда, почти все тогда утверждали, что характер Рэндольфа существенно изменился — но теперь, прикоснувшись к тому, через что пришлось ему пройти, я был бы поражён, если бы ему удалось остаться прежним.

Несмотря на поднявшуюся шумиху, интерес прессы к случившемуся затух достаточно быстро. В конце концов, невозможно бесконечно обсуждать одни и те же слухи и домыслы, не имея никакой новой информации — а по утверждению мистика Уорда Филлипса, Рэндольф не делился подробностями произошедшего даже с ним, его близким другом. Таким образом, через пару месяцев эта история затерялась в пыльных подшивках.

Через пять лет газеты вновь накинулись на Картера в связи с трагической и безвременной гибелью его юной супруги. Во время семейного отдыха на пляжах Майями Нитья Чандрапутра утонула прямо на глазах у мужа и их трёхлетнего сына Уильяма. Спасти юную женщину не удалось; более того, несмотря на многочисленные усилия спасателей, не получилось обнаружить даже её тела. Несмотря на всю чудовищность истории, падкие на сенсации журналисты посмели обвинить в случившимся самого Рэндольфа — и это при том, что о его непричастности говорили многочисленные свидетели! Статьи особо напирали на якобы имеющиеся у Картера "мистические способности" и его холодное, безразличное отношение к смерти жены. Некоторые утверждали, что Рэндольф ведёт себя так, будто "Нитья всего лишь уехала в соседний штат". Впрочем, я уверен, что эти наветы не имеют под собой никакого основания.

Следует признаться, что та история полностью прошла мимо меня, так как я в это время занимался раскопками древних (и, по моему глубокому убеждению, дочеловеческих) мегалитов в пустынях Австралии. О произошедшем я узнал лишь полтора десятилетия спустя, когда во время учёбы в университете мой сын Роберт близко сошёлся с Уильямом Картером.

Насколько я могу судить, чудовищная трагедия вызвала у ребёнка глубокую психологическую травму. Маленький Уильям приобрёл стойкую водобоязнь, которая не прошла и по сей день, и не только не совершал морских прогулок, но даже и не приближался к берегу моря. Кроме того, случившееся крайне плохо повлияло на семейные отношения; достаточно сказать, что после смерти Нитьи и вплоть до совершеннолетия Уильям воспитывался в доме родственника Картера, Эрнста Эспинуолла.

Что же до дальнейшей судьбы Рэндольфа, то он некоторое время работал с библиотекой Мсикатоникского университета. Теперь я отчётливо осознаю, что неоднократно пересекался с этим неординарным джентльменом, хотя ни разу не имел чести быть ему представленным. Это продолжалось вплоть до 31 октября 1939 года, когда шестидесятипятилетний Рэндольф Картер вновь таинственно исчез в окрестностях Аркхэма.

На сей раз он не вернулся ни через два года, ни через десять лет. Впрочем, его второе исчезновение осталось в тени грозных событий разворачивающейся Мировой войны.

Вероятно, эта тайна так и осталась бы навсегда неразгаданной, если бы повзрослевший Уильям не принял твёрдое решение порвать все связи с ненавистным ему Аркхэмом. Сам я не могу понять подобного отношения к этому милому и уютному городу, но подозреваю, что над Уильямом слишком сильно довлеет тень нелюбимого им отца. Юный Картер довольно быстро нашёл покупателей на свою родовую усадьбу, но они решительно потребовали избавиться от всех ненужных и громоздких вещей, в частности, от архива. По словам Уильяма, первоначально он твёрдо намеревался сжечь бумаги отца. Меня охватывает ужас при мысли о том, сколько уникальных и невосстановимых знаний могло быть потеряно, прими он это роковое решение. От непоправимого Картера удержало лишь знакомство с моим сыном. Роберт очень ярко, подробно и страстно рассказывал о своём покойном деде и о его оккультных и научных изысканиях. Узнав о ситуации с архивом, мой сын пришёл в ужас и срочно организовал нашу встречу. Я немедленно согласился взять себе все бумаги и настойчиво пытался заплатить юному Уильяму хоть какую-то сумму за столь бесценную сокровищницу знаний, но он принципиально отказался от платы, заявив, что "этому бреду место на свалке".

Сказать по правде, разбирать бумаги и впрямь оказалось тяжело. Хотя я и сталкивался в своей жизни с вещами, которые приземлённые умы могут счесть невозможными и нереальными, но я не имею никакого отношения к сновидцам. Мне ни о чём не говорили многочисленные упоминания "неведомого Кадата" и "сказочного Илек-Ваде". Я уже намеревался связаться с людьми, куда более сведущими в этой области знаний, когда наткнулся на разрозненную кипу бумаг, по форме и содержанию существенно отличавшуюся от остального архива.

Это были отдельные, зачастую порванные и скомканные листы, покрытые неровным, лихорадочным почерком. Текст перескакивал с одного на другое, нередко — в пределах одного абзаца. Разложить листки по прядку оказалось непросто, если не сказать — невозможно. Многие обрывки настолько мелкие, что включают лишь одно или два предложения. Это история без начала и конца, с неразборчивой, фрагментарной серединой. Тем не менее, эти записи проливают свет на то, что случилось с Картером во время его отсутствия — или, по крайней мере, на то, что он считал, что с ним случилось.

Обретя и разобрав эти записи, я предпринял отчаянную попытку найти недостающие фрагменты, отправившись в библиотеку Мискатоникского университета и начав просматривать книги, которые некогда брал Картер. Это можно считать чудом, но среди древних, пожелтевших страниц мне удалось отыскать ещё пару вложенных листочков, заполненных всё тем же нервозным почерком. Не знаю, как они уцелели на протяжении полутора десятилетий. Возможно, дело в том, что некоторые тома, которые изучал Картер, являются слишком редкими и экзотическими даже по меркам Мискатоникского университета. Не думаю, что многим студентам и даже преподавателям будет интересен, например, тот же латинский экземпляр "De Vermis Mysteriis" Людвига Принна.

Поиск ещё далеко не закончен, возможно, в самом ближайшем будущем мне удастся найти и другие записи Картера. Тем не менее, я считаю себя обязанным как можно скорее опубликовать то, что может являться как уникальными воспоминаниями, так и точным, высокодетальным бредом. На мой взгляд, это совершенно точно свидетельствует о хрупкости и уязвимости человеческого разума. А уж перед лицом ли психических болезней или потусторонних сил, недоступных нашему понимаю — об этом предстоит судить читателям.

С надеждой на благосклонную реакцию публики,

профессор Мискатоникского университета Уингейт Пизли.

Записки Картера

...чудовищный, вневременной тюремщик Хосатрал Хел доставил меня на Марс. В ту эпоху красную планету заселял культурный и высокообразованный народ айхаи. Несмотря на свою причудливую внешность, они куда сильнее напоминали людей, чем многие другие порождения звёздных бездн. У меня болит сердце при мысли о том, через что им пришлось пройти, с какой неостановимой и безжалостной силой столкнуться. В иные ночи, смотря на звёздное небо, я задаюсь вопросом: уцелели ли айхаи? Осталось ли от них хоть что-то по прошествии пятнадцати тысячелетий? Подозреваю, что нет, что их давно поглотили пески времён, а борьба с Легионом была обречена с самого начала.

Я надеюсь лишь на то, что, когда (не если, а когда!) история человечества подойдёт к концу, и силы, превышающие всякое разумение, походя сотрут нас с лица галактики, мы встретим конец не с меньшим упорством и мужеством, чем ай...

...сей день остаюсь не более чем марионеткой Дагона, игрушкой одного из самых долгоживущих и чуждых Великих Древних, невольным проводником его воли. Но даже не это ужасает меня сильнее всего. В дни моего возвращения многие считали меня самозванцем; со временем мне удалось убедить в ложности этого всех, кроме самого себя. В самом деле, является ли тот, кто записывает эти строки, тем самым Рэндольфом Картером, что открыл Врата Серебряного Ключа седьмого октября 1928 года? Или же я — это некто (или нечто), лишь воображающее себя Рэндольфом Картером? Существо, охваченное стойким, непреходящим безумием, живущее в постоянном бреду, принимающее решения, подчиняясь тускнеющему образу давным-давно мёртвого человека?

С самого первого дня освобождения от Зкаубы меня мучает одна невыразимо чудовищная догадка, слишком страшная для того, чтобы говорить о ней вслух. Перо дрожит, я с трудом могу выразить её даже в мыслях, но я должен её записать, должен, должен! Ведь я читал проклятый "Некрономикон" безумного араба Абдуллы Аль-Хазреда, я знаю, как из Первобытной Грязи был создан первый Шог...

...ня доставили в подземелье Равермос, что на Марсе, в сокрытую обитель, в которой вынашивает свои планы Валтум. Айхаи считают его Дьяволом, самим воплощением Зла, и у них есть все основания в это верить! Я видел Валтума, и не нужно быть биологом, чтобы понять, что это не имеет никакого отношения к Животному Царству. Нет, он происходит из Царства Растений, разумных, мыслящих растений, которые не могли и не появились под голубым небом нашей старушки-Земли. Нет, этот ярко-алый цветок со спрятанной внутри фигуркой, отдалённо напоминающей человека, был рождён под иными, чуждыми звёздами.

Он и явился со звёзд в глубокой, седой древности, ибо Валтум, будучи растением, иначе воспринимает неумолимый ход времени. Две тысячи лет для него пролетают как единый день, сменяясь двухтысячелетней ночью. Десятки поколений людей и айхаи могут жить в счастливом неведении, не подозревая, какие ужасы таятся у них под ногами. Я слышал, что в восприятии самого Валтума его сошествие на Марс произошло не более полутора лет назад, и мне стало слишком жутко для того, чтобы уточнять его возраст.

Но, что беспокоит меня больше всего — Валтум ещё в те годы планировал перебраться на Землю. Удалось ли ему? Полагаю, что да. Я не имею ни малейшего представления о том, спит ли он или бодрствует в настоящую эпоху. Надеюсь лишь, что люди будут держаться подальше от бездонных пещер.

Однако в связи с угрозой Легиона Валтум собрал немало существ, и не все из них были столь же непознаваемо чуждыми, как хозяин Равермоса. Я искренне рад встрече с ягами. Слоноголовые старцы оказались самим воплощением звёздной премудрости. Отвергнув прельстивые речи жабоподобного Цатоггуа и преодолев невообразимые океаны галактической пустоты, они нашли прибежище на Земле. Судьба жестоко обошлась с ними — возможно, у меня когда-нибудь хватит духу записать их историю — но в тот момент они обрели передышку в безопасной гавани, ибо Валтум ценил и уважал их мудрость.

Если я и буду скучать по чему-либо в Равермосе, так это именно по долгим, обстоятельным и неторопливым разговорам с ягами. Даже после бессчётных лет пребывания в теле Зкаубы я оставался не более чем неразумным щенком по сравнению со слоноглавцами, но они привечали меня с неизменной искренностью. Единственное — в тот раз, когда я по невежеству попросил разрешения взглянуть на Сердце Слона, они отказались. Наотрез. Возможно, это и к лучшему. Существуют Бездны, в которые не следует заглядывать.

Что же до Самонту, то поначалу при встречах с ним меня неизменно бросало в дрожь, ведь он являлся Слугой одного из самых могущественных Существ во Вселенной, Всеобъемлющего, Всесодержащего, Бытийствующего, упоминаемого в древних текстах как Йог-Сотхотх. Чтобы длить своё ложное существование, Самонту был вынужден питаться кровью, как человеческой, так и нечеловеческой. Поначалу я не хотел иметь с ним ничего общего, но в один из дней мне поневоле пришлось работать с ним бок о бок.

Тогда-то я и узнал, что этот предок фараонов из Стигии сохраняет ещё достаточно человеческих черт, чтобы не впадать в кровавое безумие. Я не могу сказать, что мы успели подружиться, но думаю, что, сойдись звёзды иначе, он стал бы не менее надёжным товарищем, чем гуль Ричард Пикман.

Но на плечах Самонту лежала иная задача, ведь он вёл в бой орды неистовых, фанатичных зелёных марсиан, извлечённых из Гробниц Времени. Некогда Дракон Ма...

...лянуть тайком на Запретную Территорию. Я и не подозревал, что меня так потрясёт увиденное. Выяснилось, что там хранился Прекрасный Ужас — да-да, именно Прекрасный и именно Ужас. Исполинская многотонная туша, живая и дышащая, безумный сплав звериных черт и обнажённого девичьего торса. И при всём при этом — неимоверно завораживающая. Соразмерная, гармоничная, изящная — раньше я и не подозревал, что такое слово вообще можно применить к существу размером со слона. И — спящая мертвенным сном.

Позже выяснилось, что это и есть та самая Водир, чьё сонное тело было похищено чернокнижниками Легиона. И, вместе с тем, это — нечто большее. Тело Водир — всего лишь мельчайший, трудноразличимый Осколок великой Мистерии Чер...

...сходный со световыми кораблями-оболочками яддитианцев...